Консул активизировал свои каналы, чтобы обеспечить присутствие «случайных» международных наблюдателей в районе моста к назначенному времени.
Журналисты, получив от меня последнее подтверждение, готовили статьи для срочной публикации утром следующего дня.
Губернатор Цицикара, через своих доверенных лиц, выделил нам небольшой отряд полицейских в гражданской одежде для обеспечения прикрытия операции.
Все элементы сложного плана приходили в движение, сплетаясь в единую систему противодействия японской провокации.
* * *
Утро решающего дня выдалось на удивление ясным и безветренным. Я проснулся еще до рассвета, чувствуя то особое напряжение, которое приходит перед решающими событиями.
К семи утра мы с Александровым уже заняли наблюдательную позицию на холме, с которого открывался отличный обзор моста. Замаскированные под местных крестьян, со старыми соломенными шляпами на головах, мы не привлекали внимания редких прохожих.
В восемь тридцать появилась японская «ремонтная бригада», шесть человек в рабочей одежде, с инструментами и деревянными ящиками. Среди них я узнал капитана Сато, худощавого мужчину с военной выправкой, которую не могла скрыть даже гражданская одежда, того самого, что приезжал инспектировать нас недавно.
— Начинают закладку, — прошептал Александров, наблюдая в бинокль. — Пока все идет по плану.
Я сделал едва заметный знак нашей технической группе, замаскированной под рыбаков на берегу ручья. Воронцов, внимательно следивший за ситуацией, кивнул и передал сигнал своим людям.
В девять часов прибыл первый «случайный» международный наблюдатель, шведский инженер из компании «Эрикссон», работавшей над телефонизацией Харбина. Его появление заставило японцев заметно напрячься, но они продолжали работу, старательно изображая обычный ремонт моста.
К десяти часам в ближайшей деревне начали распространяться первые экземпляры специального выпуска местной газеты с перепечаткой статей Паркера и Томпсона о готовящейся японской провокации. Подобная оперативность стала возможной благодаря взаимодействию с губернатором, который негласно предоставил доступ к типографии.
Сквозь бинокль я наблюдал, как несколько крестьян с газетами прошли мимо моста, демонстративно разглядывая японцев и показывая друг другу статьи. Этот простой прием производил нужный эффект. Диверсанты заметно нервничали, переговариваясь между собой.
Я заметил, как Сато отошел в сторону и начал совещаться с другим офицером. Его жесты свидетельствовали о растущем беспокойстве.
— Кажется, наша информационная атака работает, — шепнул Александров, не отрываясь от бинокля. — Они явно встревожены неожиданной оглаской.
К полудню обстановка вокруг моста накалилась до предела. Японская «ремонтная бригада» завершила установку зарядов, замаскировав их под элементы укрепления конструкции. Они отошли в сторону, чтобы не слишком привлекать внимания.
В тринадцать часов на станции Лютяохэ появились два иностранных журналиста, Паркер и Томпсон, в сопровождении фотографа. Их присутствие добавило японцам нервозности.
Сато снова разговаривал со своим помощником, после чего отдал какие-то распоряжения команде. Они отошли еще дальше, чтобы не привлекать журналистов, но те все равно приблизились, чтобы поговорить с японцами.
В тринадцать тридцать к мосту подъехал автомобиль с дипломатическими номерами французского консульства в Харбине. Из него вышли трое европейцев в строгих костюмах и начали фотографировать окрестности, якобы для туристического путеводителя. Эта часть плана была организована консулом через дипломатические каналы.
— Великолепная работа, — удовлетворенно заметил Александров. — Столько «случайных» свидетелей, что японцам будет крайне сложно представить инцидент как китайскую диверсию. А теперь наш выход.
Наш человек, изображавший рыбака на лодке, покачивающейся выше по течению, незаметно нырнул в воду и поплыл к мосту, не показываясь на поверхности. Затем бесшумно показался под мостом и приступил к нейтрализации зарядов. Он воспользовался тем, что иностранцы почти полностью отвлеклась японцев.
В четырнадцать часов мы получили подтверждение от Воронцова о полной нейтрализации всех зарядов. Теперь, даже если японцы активируют взрывной механизм, ничего не произойдет.
Напряжение нарастало с каждой минутой. Я чувствовал, как бешено колотится сердце. Успех операции зависел от множества факторов, любой из которых мог подвести в решающий момент.
В четырнадцать пятнадцать прибыл последний элемент нашего плана, запыленный автомобиль с флажком японского военного атташе. Из него вышел высокопоставленный офицер в полевой форме и напрямую обратился к Сато. Между ними завязался напряженный разговор.
— Похоже, у них разногласия по поводу исполнения операции, — прокомментировал Александров, наблюдая сцену. — Слишком много свидетелей, слишком большая огласка.
Действительно, японский офицер выглядел крайне недовольным. Он энергично жестикулировал, указывая на журналистов и дипломатов, фотографирующих окрестности моста. Сато, сохраняя внешнее спокойствие, что-то доказывал, периодически сверяясь с карманными часами.
В четырнадцать двадцать пять с южного направления послышался приближающийся гудок паровоза. Товарный состав с военными грузами, который по плану японцев должен был стать жертвой «китайской диверсии», приближался к мосту.
Сато, получив последние указания от офицера, быстро вернулся к группе. Он отдал приказ, и один из диверсантов извлек из деревянного ящика компактный детонатор.
— Момент истины, — прошептал я, сжимая кулаки от напряжения.
Поезд медленно приближался к мосту. Японцы укрылись за насыпью, готовясь активировать взрывное устройство. Высокопоставленный офицер наблюдал за происходящим из автомобиля, готовый зафиксировать «доказательства китайской диверсии».
Сато поднял руку, давая сигнал к действию. Диверсант нажал на рычаг детонатора…
Ничего не произошло.
Он нажал повторно, с большим усилием. Снова безрезультатно.
Товарный состав тем временем неспешно прошел по мосту, громыхая тяжелыми колесами по рельсам.
Никакого взрыва. Никакой катастрофы. Просто обычный поезд на обычном мосту.
Лица японцев выражали смесь недоумения и паники. Сато выхватил детонатор у подчиненного и попытался активировать его самостоятельно. Безуспешно.
Высокопоставленный офицер выскочил из автомобиля и быстрым шагом направился к группе диверсантов. Судя по его жестам, он был в ярости.
— Полный провал операции, — удовлетворенно констатировал Александров. — И множество иностранных свидетелей вокруг. Даже если они попытаются организовать другой инцидент, международная огласка уже обеспечена.
Мы продолжали наблюдать за развитием событий с нашей позиции. Японцы спешно собирали оборудование, стараясь выглядеть как обычная ремонтная бригада, завершившая работы.
Офицер вернулся в автомобиль и, судя по всему, ругался так, что даже до нас доносились его крики. Как он теперь будет отчитываться о провале вышестоящему командованию? Наверное, сделает ритуальное самоубийство.
— Пора уходить, — решил я, заметив, что к мосту приближается еще один японский автомобиль с военными номерами. — Наша задача выполнена.
Мы осторожно покинули наблюдательную позицию и, соблюдая все меры предосторожности, вернулись в Цицикар окружным путем.
В условленной квартире нас уже ждали Воронцов и консул. Лица обоих выражали сдержанное удовлетворение.
— Операция прошла успешно, — доложил Воронцов, едва мы переступили порог. — Все заряды нейтрализованы. Даже если бы не международных наблюдателей, взрыв все равно не произошел бы.
— А что с японской реакцией? — спросил я консула.
— Полная растерянность, — ответил тот с легкой улыбкой. — Наши источники сообщают, что в штабе Квантунской армии сейчас настоящий переполох. Кого-то вызвали в Токио для объяснений, несколько офицеров арестованы.
