— Первая группа под руководством Архангельского и Воронцова продолжит геологические работы и подготовку к эвакуации. Вторая группа, я, Александров и Перминов, займемся предотвращением инцидента.
Я развернул карту района и указал на ключевые точки:
— У Кравцовой будет задача создать надежный канал связи с Москвой через консульство. Нам нужно срочное одобрение операции и специальные полномочия. Архангельский, вы срочно эвакуируете все материалы по нашему плану. Разделите образцы и документацию на несколько частей для повышения шансов на сохранность.
Геолог кивнул с серьезным видом.
— Воронцов, на вас быстрое завершение маскировки буровой и создание убедительной видимости обычных инженерных работ.
— Будет сделано, — отозвался инженер.
Затем я повернулся к Александрову:
— Мне нужно с вами переговорить наедине о деталях операции.
Когда остальные вышли, мы с Александровым склонились над картой района.
— Наши шансы? — спросил я прямо.
— Пятьдесят на пятьдесят, — честно ответил военный. — Но если привлечь китайские власти и международную прессу, можно повысить вероятность успеха.
— Думаете, китайцы помогут?
— У них нет сил противостоять японцам напрямую, но для прикрытия нашей операции могут быть полезны. Губернатор Цицикара тайно симпатизирует Советскому Союзу и ненавидит японцев.
— Хорошо, включаем в план. А теперь нужно срочно связаться с Москвой.
* * *
Консульский телеграф оказался самым надежным средством экстренной связи. Кравцова отправилась в Цицикар под прикрытием технической необходимости и вернулась только к ночи, уставшая, но с важными новостями. Мы продолжали ехать навстречу тайными тропами.
— Телеграмма отправлена с дипломатическим шифром, — доложила она. — Пришлось дважды менять маршрут из-за японских патрулей.
Мы с Александровым переглянулись. Ситуация усложнялась с каждым часом.
— Когда можно ожидать ответа? — спросил я.
— Консул обещал связаться с нами сразу по получении. Ориентировочно к утру.
Я кивнул и отправил Кравцову отдыхать в салон грузовика. Александров остался со мной для детальной разработки плана. Мы сидели в кузове громыхающего грузовика.
— Независимо от полученного ответа, начинаем завтра, — решил я, расстилая на коленях подробную карту района Южно-Маньчжурской железной дороги. — Нам понадобится транспорт, вспомогательный персонал, а главное, доступ к месту предполагаемой диверсии.
Александров погрузился в расчеты и планирование, делая пометки в блокноте неразборчивым почерком профессионального разведчика.
К рассвету мы имели черновой план действий с несколькими запасными вариантами. Усталость давала о себе знать, но отдыхать было некогда. Только приехали в Цицикар, и дальше занялись делами.
Ответ из Москвы пришел неожиданно рано. Дежурный разбудил меня в пять утра, передав запечатанный конверт от нашего связного из консульства.
Я вскрыл пакет, внутри находился сложенный лист с машинописным текстом:
«Операцию одобряю. Действуйте решительно. Привлекайте все необходимые ресурсы. Ваши полномочия расширены. В случае успеха государственная награда всем участникам. В случае провала вся ответственность на вас. Дипломатическое прикрытие через посольство в Токио организовано. Сразу по завершении срочная эвакуация с материалами».
Высшее руководство санкционировало нашу операцию. Это упрощало решение многих вопросов, но и увеличивало ответственность.
Я немедленно разбудил Александрова и показал телеграмму.
— Начинаем немедленно, — сказал он, прочитав текст. — Первым делом нужно попасть в кое-куда здесь, в Цицикаре и встретиться с агентурой.
Через полчаса, после торопливого завтрака, мы уже трряслись на разбитой дороге в кузове грузовика, направляясь в провинциальную столицу. Утренний туман скрывал нас от возможного наблюдения с воздуха, но заставлял водителя-китайца двигаться медленно, беспрерывно протирая запотевающее лобовое стекло.
Цицикар встретил нас необычным оживлением. На улицах заметно увеличилось количество японских патрулей, а местные жители выглядели напуганными.
Мы с Александровым, переодевшись в неприметную гражданскую одежду, направились в условленное место, маленькую чайную в китайском квартале. Задняя комната этого заведения давно использовалась нашей агентурой для тайных встреч.
Советский консул, мужчина средних лет с непроницаемым лицом профессионального дипломата, уже ждал нас вместе с двумя неприметными личностями, которых Александров представил как местных сотрудников резидентуры.
— Обстановка накаляется, — без предисловий начал консул, когда мы расположились за столом с дымящимися чашками чая. — Японцы явно готовят крупномасштабную операцию. Последние сутки идет переброска войск и техники со стороны Мукдена.
— А китайские власти? — спросил я, обращаясь к одному из агентов, одетому как местный торговец.
— Губернатор в курсе ситуации, — ответил тот. — Открыто выступить против японцев он не может, но готов обеспечить прикрытие для ваших действий. В его распоряжении полиция и небольшой отряд личной охраны.
— Это уже что-то, — кивнул Александров. — А что с местом предполагаемой диверсии?
Второй агент, пожилой китаец с острыми глазами, развернул на столе подробную схему участка Южно-Маньчжурской железной дороги возле станции Лютяохэ.
— Здесь, — указал он на небольшой мост через ручей. — По нашим данным, именно этот участок выбран для подрыва. Удобное место, открытая местность, хороший обзор, легко организовать последующее наблюдение и фиксацию «китайских диверсантов».
Я внимательно изучил схему, отмечая подходы, возможные позиции наблюдения, пути отхода.
— А что с предполагаемыми исполнителями? Есть информация о диверсионной группе?
Консул переглянулся с агентами:
— По нашим данным, это специальная группа из разведотдела Квантунской армии. Шесть человек, руководит капитан Хидэо Сато. Все опытные диверсанты, проводили подобные операции в Корее.
При упоминании Сато Александров подался вперед:
— Сато… интересно. Я кое-что слышал о нем здесь, в Цицикаре. Он имеет серьезные долги из-за азартных игр. Плюс определенные идеологические колебания: его брат учился в Америке и привил ему некоторые либеральные взгляды.
— Потенциальная точка давления? — уточнил я.
— Возможно, — кивнул Александров. — Если предложить достаточную сумму, то даже ангел собьется с пути.
Мы обсудили еще несколько важных деталей, и наконец сформировали многоступенчатый план действий.
Первый этап — техническое противодействие. Воронцов с группой инженеров должен обследовать мост и подготовить возможность для незаметной нейтрализации взрывных устройств.
Второй этап — информационная кампания. Я лично брался организовать утечку информации о готовящейся провокации в международную прессу, создавая атмосферу всеобщего внимания к этому району.
Третий этап — дипломатическое давление. Консул активизировал свои каналы, чтобы привлечь внимание международных наблюдателей и усложнить исполнение японского плана.
Четвертый этап — вербовка «двойного агента». Александров взялся за организацию подхода к капитану Сато с предложением крупной суммы денег за информацию о точном времени операции.
Консул выделил нам двух связных из местных китайцев и небольшой запас наличных денег из консульской кассы для оперативных расходов.
— Действуйте крайне осторожно, — предупредил консул на прощание. — Если японцы узнают о нашем вмешательстве, последствия могут быть непредсказуемыми. Официально консульство не имеет к вашим действиям никакого отношения.
Мы молча кивнули, понимая всю деликатность ситуации. Дипломатическая игра требовала соблюдения множества условностей даже в такой критической ситуации.
* * *
Следующие два дня превратились в непрерывную лихорадочную активность. Каждый час на счету, каждое действие требовало точного расчета и безупречного исполнения.
