Александров с двумя красноармейцами подобрался к первому ангару. Японский часовой, молоденький солдат с винтовкой на плече, даже не успел понять, что происходит. Сильный удар обрушился на его затылок, и он беззвучно осел на землю.
— Связать, — коротко приказал Александров, и один из бойцов занялся обездвиженным японцем, пока другой втаскивал тело в тень ангара.
Внутри ангара располагались два бомбардировщика, готовые к вылету. У одного из них возился механик, напевая что-то себе под нос. Он обернулся на звук шагов и замер, увидев направленный на него пистолет.
— Тихо, — произнес по-японски Александров. — Руки вверх. Никаких резких движений.
Механик поднял руки, на его лице отразился страх, смешанный с недоумением. Красноармеец быстро связал и его, заткнув рот кляпом.
Через три минуты первый этап операции завершился. Все посты охраны нейтрализованы, личный состав обездвижен без единого выстрела.
Наступила очередь основной задачи, выведения из строя самолетов.
Бойцы действовали быстро и методично, прикрепляя небольшие заряды взрывчатки к двигателям и топливным бакам самолетов. Александров лично проследил, чтобы взрыватели были установлены с десятиминутной задержкой. К моменту детонации группа должна находиться на безопасном расстоянии.
— Всем отходить по маршруту номер два, — приказал Александров. — Встречаемся в точке сбора через пятнадцать минут.
Он в последний раз окинул взглядом аэродром, теперь он напоминал замершую картинку. Никакого движения, никаких признаков тревоги. Идеальная операция.
Группа отошла тем же путем, каким пришла, через заросли кустарника к небольшому оврагу на северной стороне аэродрома.
Там их ждали привязанные китайские пони, невзрачные, но выносливые лошадки, способные преодолевать большие расстояния по пересеченной местности.
Ровно через десять минут после отхода группы, в 6:08 утра, когда основная атака на Дацин уже началась, тишину нарушила серия мощных взрывов. Один за другим детонировали заряды, установленные на самолетах. Языки пламени взметнулись над аэродромом, черный дым поднялся столбом к небу.
Александров, наблюдавший за результатами операции с безопасного расстояния, удовлетворенно кивнул. Задача выполнена, японская авиация уничтожена, она не сможет помешать наступлению советских войск.
— Отлично сработано, товарищи, — произнес он, поворачивая коня. — Теперь к основным силам. Нас ждет Дацин.
Группа направилась в сторону гарнизона, где уже гремел бой. Стальные машины Окунева методично подавляли последние очаги японского сопротивления. С юга подходили отряды Хэ Луна, зачищая остатки разгромленного японского гарнизона.
Александров вытащил из нагрудного кармана потертую фляжку с ключевой водой, сделал глоток и передал бойцам.
Операция прошла даже лучше, чем планировалось, без единой потери, без единого выстрела. Именно так он любил работать.
Маятник истории качнулся. Операция «Дацин» вступила в решающую фазу.
Глава 18
Железный удар
С наблюдательного пункта на холме картина сражения открывалась во всей полноте.
Клубы дыма от разрывов и горящей техники стелились над долиной Дацина. Первый удар «Катюш» произвел ошеломляющий эффект.
Японцы оказались полностью деморализованы неизвестным оружием. Их командные пункты превратились в груды дымящихся обломков, артиллерийские позиции замолчали.
Однако противник постепенно приходил в себя. На центральном участке, где располагались основные укрепления гарнизона, японцы пытались организовать оборону. Сквозь пыль и дым я различал силуэты легких танков «Тип 89», выдвигающихся навстречу нашим машинам.
— Японцы концентрируют бронетехнику в центральном секторе, — произнес Сопкин, не отрывая от лица бинокль с восьмикратным увеличением. — Пытаются организовать контратаку.
Я кивнул, наблюдая за маневром противника:
— Предсказуемо. Центральная дорога — единственный путь к нефтяным месторождениям. Они будут защищать ее до последней капли крови.
Японские танки, небольшие и юркие, с малокалиберными пушками, выстраивались в боевой порядок. За ними пехота занимала позиции, готовясь поддержать бронетехнику.
Момент требовал решительных действий. Окунев, командир нашего танкового батальона, ждал приказа по обусловленному сигналу.
— Товарищ Сопкин, пора применить план «Клещи», — решительно произнес я. — Пошлите связного к Окуневу.
Сопкин кивнул и подозвал молодого красноармейца с повязкой связного на рукаве.
— Бегом к командиру танкового батальона. Передай ему приказ: «Выполнять „Клещи“. Начало через пять минут после получения сообщения».
Связной козырнул и бросился вниз по склону, петляя между воронками от разрывов. Время в такие минуты растягивается, каждая секунда кажется вечностью. Я наблюдал, как боец достиг первого танка, передал сообщение, и как по цепочке информация начала распространяться среди танковых экипажей.
* * *
Полозов, лучший механик-водитель в батальоне, сидел в тесной кабине Т-30, вцепившись в рычаги управления. Пот заливал глаза, дышать в раскаленной броневой коробке становилось все труднее. Но азарт боя захватывал, вытесняя усталость и страх.
— Полозов, вправо! — раздался в голос командира машины. — Наводчик, цель легкий танк, дистанция шестьсот метров!
Полозов плавно повернул рычаги, разворачивая тридцатитонную махину. Мощный дизельный двигатель отозвался ровным гулом, гусеницы зацепились за каменистый грунт. Танк развернулся, подставляя наклонную лобовую броню навстречу противнику.
Выстрел 76-миллиметрового орудия сотряс машину. Наводчик Мохначев не промахнулся.
Японский танк вспыхнул, словно спичечный коробок. Через несколько секунд прогремел взрыв, сдетонировал боезапас.
— Попадание! — торжествующе воскликнул Мохначев. — Горит как береста!
— Некогда любоваться, — отрезал командир. — Полозов, к оврагу, выполняем маневр по плану «Клещи»!
* * *
С наблюдательного пункта я видел, как наши танки начали перестраиваться. Основная группа под командованием Окунева продолжала фронтальное наступление, сковывая силы противника, а две фланговые группы незаметно отделились и начали обходной маневр по низинам и складкам местности.
Замысел Сопкина отличался классической простотой и эффективностью. Пока японцы сосредоточат внимание на отражении фронтального удара, фланговые группы зайдут с боков и возьмут противника в клещи.
— Товарищ Сопкин, — обратился я к командующему, — подготовьте второй залп «Катюш» по резервам противника. Момент решающий.
Сопкин передал приказ Овсянникову через связного. Пока мы ждали результатов маневра, японцы решились на контратаку. Около десятка легких танков при поддержке пехоты двинулись навстречу нашим основным силам.
Первые выстрелы показали всю бесполезность японской техники против Т-30.
Снаряды их 37-миллиметровых пушек просто отскакивали от наклонной брони советских танков, не причиняя вреда. В ответ 76-миллиметровые орудия Т-30 методично расстреливали японские машины с дистанции, недоступной для противника.
В этот момент фланговые группы завершили обходной маневр и ударили с двух сторон по японским позициям. Противник оказался в ловушке, зажатый между тремя группами наших танков.
— Сработало! — в голосе Сопкина прозвучало удовлетворение. — Классический «канне», двойной охват.
Овсянников, командир «Катюш», не подвел. Второй залп реактивных снарядов обрушился на японские резервы, уничтожив последнюю надежду противника на организованное сопротивление.
Зрелище впечатляло даже издалека.
Десятки огненных трасс прочертили небо, за ними последовала серия оглушительных взрывов. Клубы дыма и пыли окутали позиции японцев. Когда дым рассеялся, на месте резервных подразделений остались лишь воронки и разбросанное, искореженное оборудование.
В центральном секторе разыгрывалась драма последнего сопротивления. Японские танкисты, понимая безнадежность положения, продолжали сражаться.
