Искаженное время (СИ) - "Deacon"

- Так зачем вы здесь?

- Я хочу разгадать загадку проклятья, - Харт решил прикинуться Сфинксом, которого так тянет к знаниям.

- А кувшин зачем? Напились-то зачем, спрашиваю? – стражник вновь насторожился.

- Для храбрости, - продолжал Рейвен. – Мой родственник ничего не боится, он – воин арены. А я боюсь. И мне надо выпить. Будешь?

С этими словами он так уверенно протянул стражнику кувшин, что тот окончательно растерялся.

- Я не буду с вами пить, два дурака! – его голос прогремел под сводами пирамиды. – Пошли вон, пока я не испепелил вас одной только мыслью. И передай Сфинксу, что его тоже убью, если еще раз здесь увижу.

- Передам, - немедленно согласился Рейвен и первым поспешил убраться отсюда. Ильнес бросился за ним.

- Не говори Ингемару, что мы так пролетели, - сказал Харт, уже оказавшись за пределами пирамиды. Он был мрачен, как грозовая туча. Они потратили около часа и всё впустую. Оставалось только молиться, чтобы Нефертари не хватилась его.

- Но он спросит, - фыркнул Ильнес. Предположение о нетрадиционной ориентации оскорбило его ничуть не меньше, поэтому он невольно держался от Рейвена чуть дальше, чем прежде.

- Скажем, что не смогли войти в пирамиду. Какое-то долбаное колдовство, атака покемонов или очередная египетская хрень, не суть. В пирамиду мы не попали!

- Но он сам может попытаться проникнуть вовнутрь.

- Он слишком рассудительный, чтобы подставляться, не имея никаких гарантий на успех, - ответил Харт. – Эльф, ты меня понимаешь? Даже если пытать тебя будут, не говори, что у нас не получилось! Я не хочу, чтобы Ларсен до конца жизни издевался надо мной. И над тобой, кстати, тоже.

- Этот охранник испорчен, как протухшая рыба, - нахмурился Ильнес. – Я не понимаю, с чего он решил, что я и ты пришли в пирамиду заниматься столь низкими вещами. Я совершенно не похож на того, кто это может делать.

Рейвен скептично посмотрел на длинноволосого мужика, смазливого, как фея Динь-Динь, но вслух ничего не сказал. Он ускорил шаг, желая поскорее вернуться на праздник, но, к несчастью, как бы он не торопился, их отсутствие уже было замечено. Слуги Нефертари разыскивали Рейвена повсюду, а сама египтянка пребывала в ярости. Харт узнал, что она вернулась домой, думая, что он там, поэтому поспешил за ней. Взмыленный, он вбежал в дом и увидел Нефертари в гостиной. Один из слуг в страхе отчитывался перед ней, что Рейвена до сих пор не нашли.

- Я здесь, - произнес Харт, тяжело дыша. – Простите, я не знал, что меня потеряли.

- Выйди, - сквозь зубы процедила Нефертари, обратившись к своему слуге, после чего перевела тяжелый взгляд на провинившегося. Рейвен невольно задержал дыхание, стараясь казаться как можно более спокойным. Быть может, если он не будет сильно оправдываться, Нефертари поутихнет.

- Простите, - нарочно повторил он и виновато склонил голову. В тот же миг Нефертари оказалась рядом с ним и ощутимо толкнула его к стене.

- Я уже давно вычислила твои повадки. Если бы ты действительно раскаивался, я бы, может быть, и простила тебя. Но нет же, ты совершенно не чувствуешь себя виноватым.

С этими словами Нефертари приблизилась к нему и влепила сильную пощечину.

- Если я извинился, значит, так оно и есть, - Рейвен забылся уже во второй раз за сегодняшний день. То ли вино горячило ему кровь, то ли неудача в пирамиде, то ли врожденное упрямство, но то, что эта девица швырнула его, откровенно разозлило мужчину. В то же мгновение он схватил египтянку за плечи и сам ощутимо прижал её спиной к стене.

- Мне надоело, что ты постоянно дерешься. Я ничего плохого не сделал.

- Ты ушел без разрешения, - прошипела разъяренная египтянка. – Я могу убить тебя за это в любой момент. Ты не имеешь права уходить, когда я не позволяла. Ты был мне нужен!

- Не ври! – вырвалось у Харта. - Ты постоянно была занята своими подругами, и тебе было плевать, где я. Наверное, вспомнила лишь потому, что кто-то заговорил про белокожих рабов.

Харт был прав, и от этого Нефертари чуть изменилась в лице. Хватило одного прикосновения, чтобы Рейвен понял, каким образом египтянка вспомнила о нем.

- Значит, тебе не понравилось мое невнимание к тебе? К рабу? К вещи, которую я могу перепродать хоть сейчас? – издевательским тоном поинтересовалась девушка.

- Хотела бы, давно перепродала, - резко ответил мужчина. От такого ответа египтянка чуть растерялась. Дурацкое ощущение дежавю вновь вернулось к ней. Так она спорила только с одним мужчиной, с Косэем, и это чувство ей внезапно понравилось. Ни один из рабов не смел повышать на неё голос и уж подавно прижимать к стене. Справиться с Рейвом египтянке не составило бы труда, но сейчас ей не хотелось «справляться с ним».

То, что она молчала, насторожило полицейского. Эта девица явно придумывала, как посильнее наказать его, но внезапно мужчина почувствовал, как Нефертари обращается в песок. Уже через миг она появилась вновь, прижимаясь к Рейвену вплотную, и её губы коснулись его губ. Что что, а такой реакции полицейский никак не ожидал. От удивления он замер, позволяя девушке обнять его за шею, а затем всё же ответил на поцелуй. Проклятая египтянка странно действовала на него. Несколько секунд назад Рейвен был уверен, что он ненавидит эту женщину до потери пульса, но сейчас её ласки не казались ему неприятными. Напротив, ему нравилось происходящее. Их поцелуй становился всё жарче, и в какой-то миг Рейвен приоткрыл губы, желая углубить поцелуй. Нефертари впервые целовали таким образом, и она на миг отстранилась, удивленная.

- Ты так странно... - начала было она, но, не договорив, вновь прижалась губами к его губам, желая, чтобы Рейвен продолжал. Необычный поцелуй казался каким-то неправильным и ужасно непристойным. От него сбивалось дыхание, становилось жарко, но больше не хотелось отстраняться. Полицейский уже и сам чувствовал, что поцелуя ему становится мало.

- Прошу прощения, госпожа, но вам пора выступать перед победителями! – услышал он виноватый голос слуги, которого Нефертари выпроводила пару минут назад.

- Хвосты свинячьи, - выругалась египтянка, нехотя отстраняясь от Рейвена. Она прижалась лбом к плечу полицейского, пытаясь восстановить дыхание. Да, Нефертари любила выступать перед победителями, но не сейчас, не после такого. Рука Рейвена до сих пор лежала у неё на талии, словно не желая отпускать.

– Пусть Косэй выступает! – сердито произнесла Нефертари. – Его красная голова привлекает куда больше внимания, чем мои речи.

- Господин отказался, сказав, что именно вы любите махать языком, как веслом. Простите, великая!

С этими словами раб опустился на колени, боясь праведного гнева. Но Нефертари рассмеялась.

- Тебе нужно почаще злиться, - чуть тише добавила она, обращаясь к Рейвену. Затем египтянка погладила мужчину по лицу и поспешно покинула помещение.

XXIV

И гаснет свет...

Казалось бы, со временем любое веселье должно постепенно угасать. Однако близился вечер, но на берегу Нила по-прежнему звучала музыка и то и дело раздавался заливистый смех. Теперь господа укрылись в тени шатров и лениво наблюдали за танцующими рабынями. Несмотря на жару, девушки старательно развлекали своих зрителей, боясь быть наказанными за проявление усталости. Каждая из них помнила, как в прошлом году на глазах у всех отрубили голову девушке, которая во время танца подвернула ногу. В этом городе не было понятия о милосердии. Любой присутствующий здесь господин мог приказать своему воину разрубить кого-то из прислуги только ради потехи. Чувство власти и безнаказанности пьянило местную знать, и любой, стоящий ниже, становился их потенциальной жертвой. Нефтида и её подруги обожали избавляться от красивых рабынь. Сейчас их интерес был направлен на Лилит. Даже без косметики она была слишком привлекательной. Оракулы, в том числе и сам Имандес, изучали её взглядом, и впервые мужское внимание было графине неприятно. Теперь она старалась держаться Косэя, зная, что, когда она рядом с ним, никто не посмеет пялиться на неё слишком откровенно. В общении с другими красноволосый был довольно резким, но при этом совсем не глупым. Его раздражали наивные восклицания господ о том, что смерть на арене – великая честь.