Системный Творец III (СИ) - Сорокин Александр Сергеевич

Он обвел их взглядом.

— И поскольку я уверен, что вы оба более чем готовы, предлагаю вам пройти его прямо сейчас. А после… мы обсудим ваши ощущения.

В зале воцарилась тишина, напряженная, как натянутая тетива лука. Горст и Эдварн переглянулись. В глазах капитана читалась решимость, в глазах дозорного — мрачная готовность. Оба кивнули.

— Что нужно делать? — спросил Горст.

— Примите удобное положение. Закройте глаза. Активируйте опцию и… не сдавайтесь. — кратко проинструктировал Вальтер.

Мужчины уселись, скрестив ноги и выпрямив спины. Их лица расслабились, веки сомкнулись. В зале воцарилась тишина, нарушаемая лишь ровным дыханием. А затем…

Оба, словно по команде, беззвучно рухнули набок на холодный камень пола. Тела обмякли, но по лицам пробегали судороги, мышцы непроизвольно подрагивали. Я знал: сейчас они переживали битву. Они сражались со своей тенью, со своим идеальным отражением в виртуальном пространстве, где я когда-то одолел свое «Я». Это была битва воли, духа и выносливости.

Мы с Вальтером молча ждали. Он сидел неподвижно, его взгляд был прикован к лежащим мужчинам. Я же не мог усидеть на месте, нервно переминаясь с ноги на ногу. Прошло полчаса. Вдруг тело Горста вздрогнуло, он сделал судорожный, шумный вдох, словно вынырнул из-под воды. Его глаза открылись, но были стеклянными, невидящими, полными ужаса и изумления от пережитого. Он лежал, тяжело дыша, и мелкая дрожь бежала по его рукам и ногам.

Примерно через пять минут пришел в себя Эдварн. Его пробуждение было менее драматичным: он просто открыл глаза, уставился в потолок, а затем медленно сел. Но и его лицо было бледным, а могучее тело била крупная дрожь. Им обоим, по-хорошему, требовался сон, чтобы организм перестроился и усвоил полученный импульс.

Когда их дыхание немного выровнялось, а взгляд прояснился, Вальтер нарушил молчание.

— Вы справились. Что почувствовали?

Эдварн, потирая виски, хрипло выдохнул:

— Ад… Сражался с самим собой… и еле победил. Он был… сильнее, чем я ожидал.

Горст, сжимая и разжимая кулак, добавил:

— Чувствую… Силу. Как будто внутри все перестроилось. Стало… плотнее.

Вальтер кивнул.

— Это и есть новая стадия. Вы миновали первую формальность. И вы молодцы. Если бы вы ждали наполнения индикатора до ста процентов, Посвящение прошло бы для вас легче. Ваше «отражение» было бы слабее, но я не вижу смысла таким воинам терять время. Вы доказали, что готовы.

Он помолчал, и его взгляд стал серьезным.

— Но дальше все зависит только от вас. Теперь вы знаете, что можете попробовать прорваться на следующую ступень хоть сейчас, чего я категорически не рекомендую. Вы должны быть готовы к тому, что можете умереть. Я лично знал нескольких людей, что подавали огромные надежды. Но они слишком стремились к силе, гнались за мощью, пренебрегая фундаментом. И умерли молодыми. Сила — это не только дар, но и ответственность. И прежде всего — ответственность перед самим собой, за свою жизнь.

Он поднялся.

— На сегодня все. Идите отдохните, дайте телу адаптироваться. Завтра поговорим подробнее.

Горст и Эдварн, все еще шатаясь, поднялись и, не говоря ни слова, медленно побрели к лестнице.

Когда звук их шагов затих, Вальтер повернулся ко мне.

— А ты останься, Макс.

Я послушно задержался, предчувствуя, что будет дальше.

— Я хочу, чтобы ты прошел свое Посвящение здесь, передо мной. — сказал он, и в его глазах читалась неподдельная тревога. — Переход на четвертую стадию Пути Закаленного Тела… это один из ключевых рубежей. Испытание будет намного сложнее, чем то, что тебе приходилось проходить до этого.

Он подошел ко мне вплотную, его бледные глаза буравили меня.

— И если что-то пойдет не так… я попытаюсь вмешаться, чтобы не дать тебе умереть.

Глава 10

В подвале царила прохлада и тишина, воздух словно замер в ожидании предстоящего. Я сидел на полированном каменном полу, скрестив ноги и держа спину прямо. Эта поза была привычной, почти ритуальной, но сегодня все ощущалось иначе. Предыдущие Посвящения дались мне с огромным трудом, стали настоящим испытанием, которое я, тем не менее, смог преодолеть.

Но сейчас… Даже Вальтер, этот невозмутимый ледяной утес, не скрывал своей тревоги. Переход на четвертую стадию Пути Закаленного Тела, по его словам, был одним из ключевых рубежей. Испытанием несравнимо более сложным. От этих слов по спине пробежал холодок, но я тут же подавил его.

Страх был роскошью, на которую у меня не оставалось времени. В памяти всплывали лица тех, кто стал мне дорог в этом суровом мире. Орн, своим упрямством заменивший мне отца и деда. Горст и Эдварн, ставшие оплотом чести и силы. Лина с ее добрыми глазами. Даже Вальтер, этот загадочный дядя, в чьих глазах я все чаще видел не только расчет, но и искру чего-то, похожего на заботу. Я дал себе слово — тихое, неозвученное, но оттого не менее крепкое, что стану сильнее. Сильным настолько, чтобы никто и никогда не смог отнять у меня этих людей. Чтобы никакой Лес, никакая Империя не представляли для них угрозы.

Эта мысль стала стальным стержнем, закаленным в огне, что пронзил меня насквозь. Она выжгла последние тени сомнений, оставив лишь кристально чистое, обжигающее решение. Что бы меня ни ждало в той бездне, я был готов. Я должен был быть готов.

Сделав последний, глубокий вдох, я мысленно сосредоточил все свое внимание на сияющей иконке в интерфейсе — приглашении к Посвящению. Без колебаний, с полной решимостью победить, я нажал на нее.

И мир взорвался болью.

Это было не погружение в привычное виртуальное пространство, где я сражался с тенью, своим идеальным отражением. Нет. На этот раз не было никакого перехода, никакого белого света. Одно мгновение я сидел в прохладном подвале, а в следующее — уже лежал на холодном камне, и моя собственная рука, живая, из плоти и крови, с хрустом ломала мне ребра.

Я чувствовал каждый щелчок, каждый осколок кости, впивающийся в легкое. Воздух со свистом вырвался из груди, окрашиваясь в алый цвет. Надо мной склонилось мое же лицо. Точная копия. Те же русые волосы, те же глаза. Но в них не было ни капли меня. Лишь холодная, бездушная пустота, смешанная с безжалостным любопытством.

— Сдайся. — сказал мой двойник. Его голос был моим, но интонации — чужие, механические. — И все это прекратится.

Всепоглощающая, настоящая боль пожирала мое сознание, требуя лишь одного — покоя, небытия. Искушение было огромным. Всего одно слово… Но где-то в глубине, под этим слоем агонии, тлела та самая искра — обещание, данное самому себе. Я сжал зубы, чувствуя, как по ним струится кровь, и выдохнул:

— Нет.

В тот же миг боль изменилась. Костяная пыль в легких внезапно воспламенилась. Я горел изнутри. Мясо трещало на костях, жир шипел, глаза вытекали из орбит. Я чувствовал, как мой собственный запах гари заполняет то, что осталось от моих ноздрей. Это был ад, превосходящий любые мои прежние представления о боли. И снова тот же голос, теперь звучавший уже прямо в моем разуме:

— Достаточно? Сдайся. Отдохни.

— Нет! — вырвался хриплый выдох из обугленных легких. Крик не получился.

Снова смена декораций. Я не просто умирал — меня уничтожали. Методично, с извращенной изобретательностью. Рвали на части, топили в ледяной пустоте, где сознание оставалось ясным, пока кристаллы льда разрывали клетки. Меня дробило невероятным давлением на глубине океана, заставляя чувствовать, как ломается каждый позвонок, как черепная коробка сжимается в размер грецкого ореха. Меня пронзали тысячи раскаленных игл, каждая оставляла тлеющий нерв.

Каждая смерть была уникальна. Каждая — абсолютно реальна. Я забыл, кто я, где я, зачем все это. Осталась лишь боль. Бесконечная, бессмысленная, вселенская. Она стала единственной реальностью. А голос, предлагающий покой, — спасительным якорем в этом хаосе страданий.

— Сдайся. — прозвучало это, когда стая голодных тварей пожирала мои внутренности, и я еще долго лежал, ощущая их шевеление в пустой брюшной полости.