Мои размышления прервал помощник вождя:
— Товарищ Краснов, товарищ Сталин просит вас зайти к нему в кабинет.
Я с удивлением посмотрел на Орджоникидзе. Тот понимающе кивнул:
— Иди. Это хороший знак.
Кабинет Сталина в Кремле, в котором я уже бывал не раз, был относительно скромным по размерам, но обставлен с основательностью. Тяжелые шторы на окнах, массивный письменный стол, несколько книжных шкафов, заполненных книгами в темных переплетах. На стене висел портрет Ленина.
Сталин сидел за столом, просматривая какие-то бумаги. Увидев меня, он кивком указал на кресло напротив.
— Садитесь, товарищ Краснов. У нас есть о чем поговорить.
Я молча опустился в кресло, ожидая продолжения.
— Ваш эксперимент, — начал Сталин, откладывая бумаги, — действительно показал выдающиеся результаты. Но это только начало. Впереди большая работа по внедрению этой системы во всей стране. Это требует серьезной политической поддержки. Вы понимаете, о чем я?
— Думаю, да, товарищ Сталин.
— Хорошо, — кивнул он. — Тогда перейдем к делу. Я предлагаю вам вступить в партию. Без кандидатского стажа, сразу в члены. Это необходимо для эффективного руководства экономическими преобразованиями.
Я ожидал этого предложения, хотя не думал, что оно последует так быстро. В конце 1920-х — начале 1930-х годов для управления на высшем уровне членство в партии было обязательным условием.
— Я согласен, товарищ Сталин. Для меня это большая честь.
Сталин кивнул:
— Хорошо. Вскоре на пленуме ЦК вас примут в партию. А потом будет решен вопрос о вашем новом назначении.
— Каком назначении, товарищ Сталин?
Сталин посмотрел на меня своими желтоватыми глазами:
— Мы планируем реорганизацию правительства. Товарищ Молотов будет освобожден от должности председателя Совнаркома. Он не справляется с задачами индустриализации. Я рекомендую на этот пост вас.
Я был готов к повышению, но не к такому резкому взлету. Председатель Совнаркома — фактически глава правительства, второй человек в государстве!
— Это огромная ответственность, товарищ Сталин. Справлюсь ли я?
— Вы справитесь, — ответил Сталин с неожиданной уверенностью. — У вас есть необходимые качества: знание экономики, организаторские способности, особое умение, скажем так, видеть перспективу. И главное — преданность делу социализма.
Я понимал, что последнее утверждение было проверкой. Сталин внимательно наблюдал за моей реакцией.
— Я сделаю все, чтобы оправдать ваше доверие, товарищ Сталин. Построение социализма в СССР моя главная цель.
Сталин удовлетворенно кивнул:
— Только учтите, товарищ Краснов, что экономические преобразования неизбежно вызовут сопротивление, и не только со стороны классовых врагов. Многие товарищи в партии привыкли к администрированию, к командным методам. Они будут сопротивляться вашим реформам. Вам придется проявить твердость.
— Я это понимаю, товарищ Сталин.
Сталин встал, давая понять, что аудиенция окончена:
— Тогда до завтра, товарищ Краснов. На пленуме ЦК.
Я вышел из кабинета с ощущением нереальности происходящего. Только что свершился исторический поворот в судьбе страны.
Промышленный НЭП, пусть и под другим названием, победил. СССР вставал на принципиально иной путь экономического развития. А я из экспериментатора превращался в одного из руководителей государства.
Предстояла колоссальная работа. Но я был готов к ней.
Ради этого я и оказался здесь, в этом времени, в этой стране. Ради этого шел на компромиссы с совестью, использовал нечистые методы борьбы, рисковал собственной жизнью.
И теперь открывалась возможность изменить историю, спасти миллионы людей от голода, репрессий, войны. Возможность создать альтернативный СССР, экономически эффективный, технологически развитый, способный конкурировать с Западом не наращиванием военной мощи, а повышением качества жизни собственных граждан.
Я спускался по кремлевской лестнице, и каждая ступень отдавалась в сознании как еще один шаг к новому будущему. Будущему, которого никогда не было в моей прежней жизни, но которое теперь становилось реальностью.
Глава 24
Красный директор
Зал заседаний Дома Союзов на Большой Дмитровке казался величественным и строгим. Мраморные колонны, высокие потолки с лепниной, массивные хрустальные люстры, все дышало историей. На стенах висели знамена революционных полков и портреты вождей революции. В этом историческом зале проходили судьбоносные съезды партии и важнейшие государственные мероприятия.
Сегодня здесь собрались члены Центрального Комитета партии, руководители московской партийной организации, делегаты от крупнейших заводов и фабрик страны, около трехсот человек. Все они пришли на необычное мероприятие, торжественный прием меня, Леонида Краснова, в ряды ВКП(б) без кандидатского стажа.
Я сидел в первом ряду, чувствуя на себе взгляды присутствующих. Рядом расположились Орджоникидзе и Киров, мои главные сторонники. На сцене за длинным столом, покрытым традиционным красным сукном, находились члены Политбюро. В центре сидел Сталин, по обе стороны от него Молотов и Каганович. Лица большинства членов высшего руководства страны были непроницаемы, лишь Киров доброжелательно улыбался.
— Товарищи, — начал Молотов, поднимаясь со своего места и поправляя пенсне, — сегодня мы проводим торжественное собрание в связи с приемом в партию товарища Краснова Леонида Ивановича. Согласно решению Политбюро, подтвержденному на пленуме ЦК, товарищ Краснов принимается в члены партии минуя кандидатский стаж, учитывая его выдающиеся заслуги перед социалистическим строительством.
По залу пробежал шепот. Такой порядок приема в партию был исключительной редкостью, особенно в те годы, когда партия очищала свои ряды от «чуждых элементов» и ужесточила правила приема.
— Слово предоставляется товарищу Орджоникидзе для представления кандидата, — продолжил Молотов.
Серго энергично поднялся на трибуну. Его коренастая фигура излучала уверенность, густые усы и характерный грузинский акцент придавали выступлению особый колорит.
— Товарищи! Я знаю Леонида Ивановича Краснова уже давно, с тех пор как он показал исключительную эффективность в управлении металлургическими предприятиями, когда создал Горьковский автозавод, когда освоил нефтедобычу, разведал громаднейшие месторождения и прекрасно управлял «Союзнефтью», а затем предложил провести экономический эксперимент, получивший теперь название «социалистическая система экономического стимулирования». За это время я имел возможность близко познакомиться с его деловыми качествами, убеждениями и характером.
Орджоникидзе сделал краткую паузу, обводя взглядом зал.
— Товарищ Краснов проявил себя как исключительно талантливый организатор и экономист. Его эксперимент доказал, что социалистическая промышленность может работать гораздо эффективнее, если правильно использовать экономические стимулы и инициативу трудящихся. Благодаря его методам около сотни промышленных предприятий повысили производительность труда в среднем на сорок четыре процента!
Зал одобрительно загудел. Производственные показатели подобного масштаба не могли не впечатлять даже скептиков.
— Но особенно важно отметить, — продолжил Серго, повышая голос, — что товарищ Краснов доказал свою идейную стойкость и верность делу партии в сложнейших условиях. Когда противники пытались дискредитировать его эксперимент с помощью диверсий и клеветы, он не отступил. Когда его обвиняли в «правом уклоне» и «реставрации капитализма», он твердо отстаивал социалистический характер своих методов. Товарищ Краснов показал, что является настоящим революционером, не на словах, а на деле, своими конкретными достижениями в строительстве социализма.
Орджоникидзе говорил еще около десяти минут, описывая мои заслуги в развитии промышленности и укреплении обороноспособности страны. Закончил он патетически:
