Искаженное время (СИ) - "Deacon"

- Надеюсь, тебя не задели? – спросил он, поравнявшись с Лилит.

- Всё хорошо, благодарю. Я здесь даже не присутствовала, когда всё произошло, - губы графини тронула ласковая улыбка, за которой она скрыла улыбку облегчения. Кажется, её честь спасена, и можно было больше не переживать об этом. Все женщины, даже самые великие, имеют право на ошибку. Главное, её больше не повторять.

Когда гости собрались в главном зале, Косэй заметил, что ни один из них не стремится разговаривать друг с другом. Акана и Нефертари выглядели так, словно и вовсе были незнакомы. Алоли и Аризен, которые вечно были неразлучны, сидели в противоположных концах комнаты. Дмитрий стоял у окна, скользя равнодушным взглядом по территории сада. А Лилит все еще опасалась подолгу находиться рядом с Рейвеном, поэтому сочла нужным сесть от него подальше. Место рядом с Хартом немедленно занял Сфинкс.

В комнате стало так тихо, что Косэй слышал надоедливое жужжание мухи. Обычно ему нравилось работать в тишине, но сейчас это загробное молчание начинало его раздражать.

- Так и будете молчать, словно мумии? – наконец не выдержав, рявкнул он. – Если бы мне нужно было общество немых, я бы отправился в Главный Храм. Что у вас случилось, Нефертари?

Египтянка недовольно фыркнула и, посмотрев на свою подругу, мрачно произнесла:

- Кое-кто никак не может унять свою гордыню.

- Я не люблю, когда трогают мои вещи, - ледяным тоном парировала Акана. – Если ты считаешь, что я тебя оскорбила, Тари, то ты ошибаешься. Мои слова касались только твоей рабыни.

- И что же Алоли выкинула на этот раз? – Косэй заметно оживился, взглянув на провинившуюся. Она нравилась ему своим прямым характером, поэтому уже автоматически он был на её стороне.

- Ничего особенного, Косэй. Всего лишь разговаривала с Дми-три.

- Может, мы уже наконец закроем эту тему, - хмуро поинтересовался Лесков. – Нас постоянно пытаются убить, а мы цапаемся между собой. Может, нашим врагам стоит всего лишь подождать, пока мы сами не перегрызем друг другу глотки.

- И Акану не устроило то, что ты всего лишь разговаривала? – усомнился Косэй. Слова Дмитрия он услышал, но пока решил проигнорировать. То, что поссорились из-за Лескова, красноволосый уже понял, но сейчас его интересовала именно причина.

- Мою бывшую госпожу всегда всё не устраивает, - пропела Алоли. – Она настолько себялюбива, что ее унижают даже разговоры с ее рабами.

- Лживое ничтожество, - бросила Акана.

- Ничтожество из нас та, кто не может делать то, что хочет, - насмешливо ответила Алоли. Удар пришелся в цель, благо, в этот раз Нефертари вступилась за свою подругу.

- Еще одно слово в таком тоне, и я велю тебя высечь, - строго сказала она, обратившись к своей рабыне. – Иди в свою комнату и сиди там до тех пор, пока я не велю тебе вернуться.

- Может, Дми-три тоже следует запереть вместе со мной? – издевательским тоном поинтересовалась египтянка. – Он ведь тоже разговаривал со мной, а, значит, тоже провинился. Мы вместе подумаем над своим поведением.

Слово «подумаем» она выделила весьма недвусмысленным тоном, после чего, ухмыльнувшись, поднялась с места, театрально поклонилась и направилась прочь. Присутствующие молча проводили её взглядом, после чего всё внимание переключилось на Акану. Девушка выглядела так, словно происходящее ее не трогает, но сейчас она чувствовала себя униженной. Эти вопросительные взгляды задевали её сильнее, чем лезвие ножа, и она уже готова была подняться с места и тоже скрыться в своей комнате, как Косэй мрачно произнес:

- Мы больше не будем грызться между собой. Это понятно? Во всяком случае, пока не избавимся от нашего общего врага. Надеюсь, вы это запомните, и мне не придется больше повторять?

- Полностью согласна, - подхватила Нефертари. Она первой поднялась с места и, устроившись подле Аканы, положила голову на плечо подруги. – Ненавижу ссориться с теми, кем дорожу.

Эти слова произвели свой эффект. Акана улыбнулась и накрыла руку Нефертари своей. Но воцарившаяся идиллия длилась меньше минуты. Раздались шаги, и вскоре в зале появился один из помощников Всевидящего.

- Мой господин, - обратился он к Косэю. – Вашего воина пытались убить. Воин, который пришел ей на помощь, очень тяжело ранен. Всевидящий просит дозволения укрыть Ильнеса у вас, пока идет разбирательство.

Эти слова прозвучали, как гром среди ясного неба.

- Где они сейчас? – в тревоге воскликнул Косэй.

- Если вы дадите свое разрешение, они немедленно переместятся в ваш дом.

- Разумеется, я даю свое решение, пустая ты голова! – рявкнул на него Феникс. В тот же миг на свободной софе появилась израненная Кайтана, а на соседней – Ильнес. Всевидящий смог остановить кровотечение, но оба были в таком плачевном состоянии, что оракул сомневался, а выкарабкаются ли они вообще. Ильнес был бледен, как призрак. Каждый вдох давался ему с безумной болью. Будь он человеком, Ильнес уже давно бы умер от болевого шока, но организм эльфа был сильнее. Сейчас юноша находился между забытьем и реальностью, поэтому толком не понимал, что происходит. Ему казалось, что ему снится, как над ним склоняется встревоженный Рейвен, где-то поблизости звучат голоса Дмитрия и Косэя. Затем он чувствует прикосновение Нефертари к своему лицу. Косэй и Сфинкс тем временем были заняты Кайтаной. Девушка ослабла, но от наемника ей досталось куда меньше.

- Он спас мне жизнь, - еле слышно произнесла Кайтана. – Позаботьтесь о нем, господин.

- Лучше о себе думай, дура! – огрызнулся Косэй. – Почему лекари вам совершенно не помогли?

- Господин Нахти сказал, что все лекари заняты другими раненными. У которых больше шансов выжить, - пояснил помощник Всевидящего.

Глаза Косэя угрожающе сверкнули.

- Почему им не дали обезболивающего? – в ярости закричал он.

- Господин Нахти сказал, что обезболивающего крайне мало, и в нем нуждаются другие воины, которым завтра предстоит сражаться. Он сказал, чтобы мы не переводили лекарство на мертвецов.

- Живо приведи сюда лекарей и принеси лекарства! – сквозь зубы процедил Косэй, и раб испугано попятился назад.

- Мне не давали такого позволения. Сам Всевидящий поддержал волю Нахти. Простите меня.

С этими словами помощник низко поклонился и поспешил было удалиться, но Сфинкс преградил ему путь.

- Останешься тут и сам будешь помогать! Иначе я заживо сдеру с тебя кожу, трусливая тварь! – произнес Косэй. Раб задрожал всем телом, но ослушаться не посмел.

- Я никогда не работал с подобными случаями, - пролепетал он.- Я только умею менять повязки.

- Вот и будешь менять повязки! – рявкнул Косэй. – Кто-нибудь из присутствующих может им помочь? Лилит?

Он впервые назвал девушку по имени, но графиня этого не заметила. Она была настолько поражена видом Кайтаны и Ильнеса, что сейчас ничего не могло отвлечь её от них.

- Моя магия темная. Ильнесу она только навредит, - в тревоге произнесла она. – Что касается Кайтаны, то магия жертвы обычно срабатывает на хворь или на отравления, но никак не на открытые раны. Прости, Косэй, но в лечении я бесполезна.

Красноволосый перевел взгляд на Рейвена, и Харт впервые заметил в его глазах отчаяние.

- Ты же умный! Или зачем, к хвостам свинячьим, ты учил все эти дурацкие слова вроде Кока-кола! Сделай же что-нибудь! – закричал он.

- Я – не лекарь, - севшим голосом произнес полицейский.

Лекарем среди них был только сам Ильнес, у которого просто не было сил помочь еще и себе. Но был еще один человек, который с легкостью исцелил бы обоих. Для него подобные раны были чем-то незначительным, но Лилит не знала, как к нему обратиться после всего, что произошло. Графиня вспомнила, на какой ноте рассталась с Эристелем. Она сама поймала его в ловушку, подавшись желанию отомстить. И теперь она осознала, как сильно просчиталась. Месть могла и подождать, а вот Ильнес и Кайтана сейчас катастрофически нуждаются в помощи.

Тем временем Дмитрий приблизился к Ильнесу и, уже не зная, как иным способом облегчить его мучения, заставил его посмотреть себе в глаза. В тот же миг зрачки юноши сузились, и эльф почувствовал, как боль стремительно отступает. В первую минуту он не верил своим ощущениям. Казалось, проклятая боль поселилась в его теле до тех пор, пока организм не перестанет бороться. Она пожирала все, предательски заставляя мечтать о смерти. Но сейчас в теле осталась только свинцовая слабость. От нее хотелось спать, но едва Ильнес попытался закрыть глаза, Лесков окликнул его по имени.