Скверная жизнь дракона. Книга восьмая (СИ) - Костенко Александр

Мы пошли к ближайшему проходу между участками. Две широких лестницы с сотней ступеней начинались около земли и стремились к широкой площадке на высоте изгороди, к объёмным воротам. За ними дома и будки для охраны. И десятки тварей около лестниц и на их ступеньках.

— Пора бы вам поработать, — сказал я двум эльфийкам и, не дожидаясь их реакции, отправился к лестницам. Эльфийки отдали приказ, и за мной отправился десяток длинноухих, обнажая кинжалы.

Отличный способ подсказал мне Лутарикий. Размашистый удар, хруст костей, активированное «умение», и нежить кончается. Не надо ни затыкивать её посохом, ни расстреливать магией.

— Что за «разумения» в ваших кинжалах, — спросил я у одного из парней, стоя наверху расчищенной лестницы. Он промолчал, показав рукой на двух главных эльфиек, во главе сгрудившихся на земле длинноухих. Все одеты в одинаковые балахоны, но разных раскрасок, принадлежащих одному из трёх садов.

— «Корка льда» и «Лезвие огня», все спасительные, — отчеканила эльфа с пухлыми губками, поднявшись по лестнице.

— У вас искусные маги.

— Они делают только обереги, — сказал вторая эльфийка, поправив выбившуюся прядь светлых волос. — Кинжалы заказывали у дворфов.

— Это ж сколько денег потрачено на снаряжение всей группы?

— Для свершения сокровенного долга нет права прибедняться, — воодушевлённо проговорила эльфа.

— Ну вот чтобы дальше все траты и усилия не прошли даром, — я показал рукой на ворота и площадку за ними, — всем следовать строго за мной. Вам объяснили построение?

— Мы помним всё в точности, — с нотками гордости и собственного превосходства хором сказали две главных эльфийки.

— Помнить — херня. Делать — вот что главное, — я сплюнул и пошёл в ворота. Не знаю, как всей этой группе, а я обязан дойти до главного ствола, всё там обследовать и выйти из сада. И желательно это сделать за оставшиеся тридцать два часа.

За воротами нежити на площадке было немного, небольшой участок расчистился быстро. Зашедшие длинноухие построились прямоугольником: пятнадцать эльфов защищали прочих. При приближении нежити кто-то из защитников отделялся, чтобы кинжалом пробить затылок и убить.

Мы коробочкой прошли сотню метров до конца площадки, остановившись перед двумя лестницами. Одна шла вверх на двадцать метров, другая вниз, и обе к площадкам. Из дна верхней площадки, из плотно скреплённых между собой балок, вверх тормашками стройными рядами росло что-то похожее на кукурузу, со стеблем в десяток метров и массивными початками. Под каждым рядом кукурузы проходила деревянная дорожка.

Уходившая вниз лестница упиралась в широкую площадку с древесными домами и сотней нежити.

— Дома низших, — сказала эльфа с каре и тонкими губами. Вторая показала рукой на внутреннюю сторону пятидесяти метровой изгороди. Гроздями винограда её облепили небольшие древесные домики, неказистые, росшие из изгороди и соединявшиеся между собой узенькими дорожками.

— Дома отверженных, — сказала вторая эльфа.

— Нам это как-то поможет быстрее пройти?

— Нет, но у нас нет причин скрывать от тебя многое. Мы в одном сокровенном пути, хоть под взором разных богов, — сказала первая.

— Тогда спроси у них, как нам безопасней добраться до основного ствола.

— Никто не знает, но подниматься наверх смысла нет. Некоторые площадки и проходы намеренно делают тупиковыми.

Из площадки выше нас десятки мостов паутиной отходили в прочие площадки, а из тех отходили мосты к следующим; винтовые и обычные лестницы взметались к площадкам следующего яруса, а потом и ещё, и ещё. Из дна каждой площадки росло какое-то растение или даже кусты, всегда кверху тормашками, всегда неестественно огромные и с увеличенными плодами. Площадки капельками росы на паутине переходов закрывали собой густую раскидистую крону деревьев.

— Спустимся на землю и пойдём вперёд, — я показал на конец площадки так называемых низших. — На ближайшие пять километров путь разведан, но не дальше. Посматривайте по сторонам, попробуйте заметить карту или что-то похожее.

— Каждый знает свой дом и дома ближайшие. Заработать право сменить дом и приблизится к сокровенному центру даже на сто метров — задача многих веков. Карт нет, — с усмешкой ответили эльфийки.

— Должны быть, — я показал рукой на запад, где между коричневатыми сосновыми стволами виднелась белёсо-жёлтая кора. — Это явно не сосна. Не хотелось бы влететь болото.

— Такого не бывает. Но небольшие озёра есть.

— Вот их бы нам и обойти.

В следующие пять километров пути озёр мы не встретили, но меня озадачивали высокие изгороди в десятки метров, иногда достигавшие дна нависавших над нами площадок. Они, как и прочее, созданы вбуравливанием балок в огромные стволы деревьев. Изгороди оплетались ветками и перегораживали стометровые участки леса, иногда нам приходилось змейкой петлять между изгородями. А ещё на их обильно росли растения. Груши размером с добрую тыкву и огромные связки полутораметровых бананов ещё можно объяснить магией и ускоренным ростом, но закрученные спиралью плоские плоды логическому осмыслению не поддавались.

Убивая нежить и осматриваясь — я периодически вызывал лог-файл и вглядывался в карту. На своём десятом «уровне» она обрисовывает только высоты, даже широкие стволы деревьев на зарисовывает — но хватит и высот. Центральное дерево растёт на невысоком, но широком холме.

Длинноухие построились на переходной площадке прямоугольником и весь путь не разбивали построение, даже когда кто-то отходил убить нежить и несколько секунд постоять над трупом, шевеля губами и скорбящим взглядом смотря на тело. Две главных эльфийки особо не разговаривали, лишь один раз они объяснили про изгороди с плодами. В каждом саду за такими изгородями ухаживает кто-то из предыдущей зоны: отверженные из пограничья — за низшими во внешней части; низшие — за изгородями удостоенных в срединной части; удостоенные — за возвышенными во внутренней части; а возвышенные ухаживают за пищевыми садами приближенных.

Спустя три часа с момента входа в скверный сад, или через восемь пройденных километров, мы остановились у перехода с низшей на срединную часть сада. Эти части отличались только нежитью, с каждым километром её становилось больше и больше. В остальном переход — та же пятидесятиметровая изгородь, те же две лестницы и широкая площадка с двумя воротами, и толпы нежити.

Мы стояли поодаль от правой лестницы, а со стороны левой неестественно дёргалась тварь в золотой броне-обереге. Нежить, сотрясаясь, шла в сторону лестницы, падала на колени, её будто тошнило, и дальше она падала и окончательно замирала. Чтобы через несколько секунд встать, пройти в начало короткого пути и вновь начать сотрясаться.

— Не самая приятная участь, — процедил я, глядя на поглощённую скверной длинноухую девушку.

— Она отдала себя сокровенному, — с толикой почтения и грусти произнесла одна из главных.

— Мы все отдадим себя, — с отголосками принятия собственной участи произнесла вторая, поправив пояс с двумя небольшими сумками по бокам. У каждой из главных эльфиек на поясе висело по две сумки.

Позади нас раздался кашель, надрывный, громкий, звучный. Один из длинноухих в центре построения трясся, обеими руками закрывая рот. На них осталась кровь с фиолетовыми сгустками, с носа на подбородок стекала тонкая тёмно-фиолетовая струйка, а белки в глазах окрасились красным.

— Нехер новую нежить плодить, — сказал я, перехватив молот и шагнув к длинноухим.

— Стой, ксат, — хором ответили главные эльфийки. — Может быть, ты и прав, но не тебе решать за нас.

Эльфа с пухлыми губами и золотистыми волосами до плеч направилась к поражённому скверной. Все прочие с почтением расступились, лишь с грустью и некой благодарностью смотря на поражённого. Он обречён. Я видел такое в академии, когда благородный ратон на арене сожрал бодрящее яйцо хитца и за десяток секунд скверна превратила его в нежить. Сейчас все длинноухие хоть и приняли защитное зелье от скверны, но его эффект не постоянен и обусловлен личными особенностями организма и, скорее всего, некоторыми «характеристиками».