Annotation
Одна цель сменяет другу. Важную задачу сменила важнейшая клятва. Я ещё не знаю, как её исполнить, слишком много неизведанного – но я обязательно её исполню. У меня нет выбора, теперь моя жизнь всецело подчинена клятве, данной самому себе. Я найду способ воплотить её в жизнь.
Но сперва надо понять, зачем мне вообще сдалось это шебутное и мелкое наказание моей скверной жизни.
Скверная жизнь дракона. Книга восьмая
Арка 22
Глава 1
Глава 1
Глава 2
Глава 2
Глава 2
Глава 3
Глава 3
Глава 3
Арка 23
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 3
Глава 4
Арка 24
Глава 1
Глава 1
Глава 2
Глава 2
Глава 3
Глава 3
Глава 3
Глава 4
Скверная жизнь дракона. Книга восьмая
Арка 22
Морок
Арка двадцать вторая
Морок
«„----“„----“„----“»
Лог-файл гг на начало 8 книги.
Глава 1
Часть 1
В дверь гостиничного номера постучали аккуратно, со всем почтением.
— Открыто, — сказал я безразличным тоном.
В комнату вошёл ратон со светло-русыми волосами и густыми бакенбардами на овальном лице. Асилик закрыл за собой дверь и замялся, подбирая слова.
— Господин Ликус, там… Вы, как, после сегодняшней ночи?
— Я в порядке.
— Да, конечно. Просто в прошлом году вас кошмары… — Асилик заткнулся, заметив, что я сжал губы и гневно свёл брови. Ратон протянул мне конверт. — Пришло сообщение от Илура. И… вы не можете помочь караванщикам? У одного из торговцев, который с нами поедет, рабы на продажу. Заболели некоторые, серьёзно. Местный лекарь дал микстуры, но в дороге могут помереть. У него помощники есть, присмотрят, но…
— Короче.
— Вы же в академии зельеварением занимались, и походная лаборатория есть. Если в пути будете готовить микстуры, то у торговца есть раб один, особенный. Он вам его отдаст. Это троптос.
— А нахер он мне нужен?
Асилик не нашёл слов для ответа. Постояв несколько секунд, ратон чуть поклонился и поспешил выйти. Показываемое «Чувством магии» белёсое облачко ненадолго остановилось у другого такого же в коридоре за дверью и спустилось на первый этаж, присоединившись к обедавшим караванщикам.
Я раздражённо потёр переносицу и раскрыл конверт.
'Дорогой Ликус.
Пишу тебе сказать, что все твои указания исполнены. Объявления размещаться больше не будут, а с продаж сам знаешь чего большая часть выручки отправится сам знаешь на что.
Позволь просить у тебя прощения ещё раз, если посмел тебя чем-то обидеть в нашу встречу или действия лиги тебя чем-то оскорбили. Никто и думать не посмеет принести тебе неудобства. Поверь, ты всегда можешь обратиться к лиге и даже ко мне с любой просьбой, и мы всегда её исполним. Не стесняйся писать мне по старому адресу, и даже заходить: ты для меня всегда долгожданный гость.
Надеюсь, всё ещё твой друг, Илур Ларнарс'
Я скомкал письмо и швырнул в угол комнаты. Какой в скверну друг? Что вообще такое эта «дружба»? И зачем она мне с другими… даже если это не насекомые или животные, а даже с разумными — то вообще зачем она мне? Высказаться, выговорится, выплакаться? Да пошли они. И ещё эта просьба кому-то там микстуры готовить ради троптоса — зачем он мне? Что мне делать с существом, в котором, по словам церковников, зиждется семя скверны?
— Асилик! — крикнул я, поражённый мгновенно родившейся идеей.
Со второго этажа гостиницы, через закрытую дверь, длинный коридор, лестницу и заполненный гамом постояльцев обеденный зал — через всё это докричаться проблематично. Зато стоявший в коридоре охранник от Ганзейской торговой лиги услышал мой крик, подкреплённый «Возгласом страха», и аж подскочил на месте. А подойдя к двери — вежливо поинтересовался моим самочувствием.
С самого утра я просидел в комнате, лишь ненадолго выйдя умыться и затолкать в себя завтрак после очередного ночного кошмара. После завтрака вернулся в комнату, сел на кровать, прислонил посох к плечу и так и просидел полдня, неотрывно смотря в одну точку. И сейчас, когда Асилик зашёл, я всё так же сидел на кровати.
— Что именно хотел торговец? — спросил я.
— Как я и сказал. Только снадобья готовить. Присматривать его помощники будут.
— Нужна карта макир, — сказал я, и пояснил, что нужна карта скверных природных мест.
— Решили помочь им?
— Это не от меня зависит, — я поднялся с кровати и достал из походного рюкзака толстую книгу.
Вскоре мы шли по улочкам одного из южных городов Арнурского королевства. Народ с привычной ненавистью косился на меня — но мне плевать. Я раздумывал о предстоящих днях. Мы завтра покинем город и отправимся к одной из местных макир. Чтобы не произошло с объявлениями, но мне всё ещё выгодно добывать для лиги заллаи, чем я и занимался последние два месяца. Завтрашняя поездка — последняя, дальше только путь к Яхоновскому княжеству. К Тамливийскому саду скверны.
— Вы не подумайте, господин Ликус, — заговорил Асилик. Рядом с ратоном шёл его помощник, нёсший в сумке карты и мою книгу. — Я видел того троптоса. Это действительно ребёнок скверны, будьте уверены. Отвратное существо. Как подобное может рождаться?
— Глупый вопрос от отца.
— Я ж не про это, — нервно усмехнулся ратон. — Это же скверна. Ну, в ребёнка попадает. Ни молитвы, ничего не спасёт от подобного. Как думаете, это… Я не знаю про ваш народ, но у нас говорят, что скверна проползает, когда Всебоги отворачивают свой взор от нас.
— Если бы всё было действительно так, то в лекарствах никто бы не нуждался. Но кто бы ни понял скверну, он нам всем окажет серьёзную услугу.
Асилик согласно закивал, что будет молиться на скорое явление такого разумного, и повёл меня к одной из конюшен гильдии свободных торговцев. Но, помимо самой конюшни, там нашлась и стоянка для повозок и телег. В самой конюшне лишь в шестерых из двадцати стойл фыркали лошади. В остальных разместили десятки рабов: ратоны и нутоны, мужчины и женщины, от совсем детей до тронутых сединой голов.
Мы с Асиликом остались недалеко от входа, привыкая к спёртому запаху лошадиных тел и навоза. Вскоре прибежал караванщик, старательно растягивая губы в приветливой улыбке.
— Спасибо, что откликнулись, господин. Меня зовут…
— Неважно, — сказал я, кивнув в сторону стойл, откуда испуганно выглядывали рабы. — Показывай. Лекарь приходил? Что сказал?
Торгаш с человеческими ушами торопливо распинался, что лекарь осмотрел всех семерых заболевших, нашёл одну и ту же болезнь и прописал зелья. Ещё торгаш постоянно перемежал объяснения тем, что у него весь товар заказали и что сам станет рабом, если хотя бы двое подохнут. Торгаш что-то ещё говорил про свою семью и маленьких детей — но я пропускал всё мимо ушей.
В двух стойлах на сене лежали рабы обоих полов. Их лихорадило, трясло, многие бредили. Недавно каждого напоили зельем, их в запасе у торгаша на несколько дней, но зелье от лихорадки не сложное, его можно сварить в походной лаборатории.
— Троптос, — сказал я, закончив осматривать рабов. Торгаш немедленно повёл меня к самому дальнему стойлу. И чем ближе к нему, тем сильнее и тошнотворней становился местный запах.
Недалеко от огромной кучи навоза, прислонившись к стене, закрыв глаза и мерно дыша, на дощатом полу сидела девочка лет пяти со светло-фиолетовой кожей. Её серовато-жёлтые волосы лежали на угловатых плечах грязными и скомканным толстым валиком. Если прочие рабы носили обувь и одежду из юбок, штанов и рубах, то на девочке лишь измазанная в навозе и земле туника с прорехами на боках и животе. И привычный для раба кожаный ошейник.
