Ядовитый поцелуй (ЛП) - Смит Л.Т.

— Что ж, Так много болтал. Он рассказывал мне вещи, которые, вероятно, не должен был. Вообще-то, я почти уверена, что именно поэтому твой отец его убил.

— Прости, что?

— Когда он выпивал, Так выбалтывал то, чего не следовало разглашать об Обществе. А у членов Общества есть свои методы устранения тех, кто представляет угрозу. Один из мужчин услышал, о чем Так говорил со мной. И, ну… Кинан тоже услышал. Охота была назначена на следующий день. После этого они планировали допросить Така подробнее. — Линда беспокойно ерзает, ее взгляд бегает, словно она ищет слова, которые скажет дальше. — Я любила этого мужчину, но ни капли не верила в то, что он бы меня защитил. В ту ночь Кинан вернулся домой и сказал мне, что Така больше нет, и что ему пришлось это сделать.

Линда смахивает слезу и снова смотрит на меня, ее выражение лица – смесь печали и смирения.

— Они уходят в лес. Земля принадлежит Обществу, и там просторно. Ее используют для охоты. Два раза в год они охотятся вместе, как группа. Но я уверена, что у них есть и индивидуальные охоты, о которых мне не известно.

— Звучит не так страшно, — говорю я, но она смотрит на меня так, будто я наивная дура.

— Они охотятся не на животных, Лилит.

— Я не… — Мои брови сдвигаются, пока я пытаюсь понять, что она имеет в виду. — О… — Я делаю глубокий вдох, когда наконец до меня доходит. — Они убивают людей.

Она кивает.

— Это варварство. Лорд выбирает жертву. И другие члены не имеют права голоса.

— Значит, папа выбрал Така.

— Да, он выбрал Така. И поскольку он был Лордом, остальные члены не могли это оспорить. — Я понимающе киваю. — Что, я думаю, и стало его падением. Все знали, что он сделал это, чтобы спасти свою шкуру, и многие тогда разозлились.

— Мне очень жаль, Линда.

Она дарит мне слабую улыбку, смахивая слезы.

— Нет, дорогая, это мне жаль, что ты теперь часть того мира. Будь я тогда трезвой, я бы увезла тебя далеко-далеко… — бормочет тетя, ее взгляд становится отрешенным, словно она погрузилась в пучину сожалений. — Подальше отсюда.

Я не могу с ней спорить. Я начинаю задумываться: сложилось бы всё иначе, если бы она забрала меня тогда? Вместо того чтобы тайком сбегать в поисках любви в чужих постелях, жила бы я другой жизнью?

Я не знаю.

Я правда не знаю.

21.Реон

— Тебе лучше уйти, — говорю я Майе, наконец-то сытый по горло ее присутствием в моем пространстве. Напряжение и неловкость от совместной жизни с нежеланным человеком и так тяжело давят, но осознание того, что женщины, по которой я тоскую, нет рядом со мной, в моем доме, в моей постели, становится невыносимым.

Майя избегала меня с тех пор, как я вернулся домой на днях после встречи с моей прекрасной Гусеницей, которая лишь укрепила меня в решении, что это должно закончиться – никаких больше чертовых оправданий, никаких угроз. С меня хватит.

— Извини, что? — Глаза Майи остекленели, она качает головой, а на лице застывает растерянность, словно ее несет по течению неуверенности.

— Майя, у нас ничего не получается. Ты должна уйти.

— Я… — Она подносит руку к голове и встает на дрожащих ногах. Я наблюдаю за ней, и наконец-то во мне появляется лёгкая тревога. Последние несколько дней она лежала на диване, почти не двигаясь. — Мне нехорошо.

— Майя. — Я протягиваю к ней руки и успеваю подхватить как раз перед тем, как она падает. — Майя, очнись.

Она не реагирует, поэтому я поднимаю ее, укладываю обратно на диван и вызываю скорую. После чего проверяю ее пульс и жду. Я не знаю, что делать. Я не медик, поэтому понятия не имею, что с ней.

Ее телефон начинает звонить, и Майя делает слабую попытку открыть глаза. Я хватаю его и отвечаю.

— Майя, наконец-то, — раздается голос Сорена.

— Что с Майей? — спрашиваю я его.

— Реон, почему ты отвечаешь на ее звонки?

— Твоя сестра упала в обморок. Сейчас она наконец приходит в себя. Я успел поймать её, прежде чем она ударилась головой.

— Ты вызвал скорую? — спрашивает он.

— Конечно, — отвечаю я. — Не хочешь рассказать мне, почему Майя потеряла сознание?

— Может, это ты что-то натворил, Реон. Не думал об этом?

Я отвожу телефон от уха, шокированный его словами. Затем понижаю голос до зловеще-ровного тона.

— Что ты, блядь, сейчас сказал?

— Это из-за сердца, — говорит Майя, теперь глядя прямо на меня.

— Что значит… из-за сердца? — Я игнорирую голос Сорена в трубке и сосредотачиваюсь на ней.

— У нее кардиогенное синкопе³, — объясняет Сорен.

Я теряю сознание, — говорит Майя. — Из-за сердца.

— Какого хрена вы мне об этом не сказали? — требую я ответа у них обоих. Сорен что-то кричит, но я сбрасываю вызов, услышав сигнал скорой помощи. Впустив парамедиков, я остаюсь у двери и наблюдаю, как они осматривают ее.

— Я поеду с ними, сдам анализы, — говорит Майя. — Не составишь мне компанию?

Я прикусываю нижнюю губу, обдумывая. Наконец киваю, хватаю телефон, засовываю в карман и тянусь за ключами.

— Я поеду следом.

Надежда на лице Майи гаснет, но она не произносит ни слова.

Мой телефон звонит несколько раз, и каждый раз я вижу имя Сорена. Я не отвечаю, что с моей стороны неправильно. Я знаю это, но, черт возьми, я устал играть по правилам, как делал всю свою сознательную жизнь, и наконец достиг предела. Я сыт по горло этим гребаным кошмаром, из которого, кажется, нет выхода.

Конечно, лишь моя вина, что я захотел быть частью Общества Отверженных, и да, это помогло сделать мою компанию успешнее, чем я смог бы добиться в одиночку. Но счастлив ли я? Ответ – нет, чёрт возьми.

И всё же я остаюсь с ними. Потому что это даёт мне возможность заниматься тем, что я люблю.

Охотой.

Когда приезжаю в больницу, меня направляют к Майе. Не успеваю я войти к ней в палату, как мой мобильный звонит снова.

— Что? — рычу я.

— Да ты, блядь, совсем охренел! — гремит в трубку Сорен, его голос эхом отдается от ярости. Каждое слово сопровождается тяжёлым, неровным дыханием – признаком гнева, который он не в силах скрыть.

— Как скажешь.

— Где она? — требует Сорен, в голосе слышится тревога.

— В больнице.

— А ты где? — теперь в его тоне проскальзывает отчаяние.

— В больнице, — отрезаю холодно.

— Я скоро буду. — Сорен бросает трубку, и я вхожу в палату, как раз когда оттуда выходит врач.

Взгляд Майи находит меня, и она улыбается.

— Не злись. Я не сказала тебе, потому что не хотела, чтобы ты смотрел на меня так.

— Как сердце?

— В порядке. Приступов не было уже несколько месяцев. — Она отводит глаза. — У меня аритмия. Это из-за нее.

— Майя… — я подхожу ближе. — Так больше не может продолжаться. Чёрт, мне неловко говорить это, особенно сейчас, когда ты здесь, но ты должна знать – я не хочу тебя.

— Я знаю, но разве ты не можешь попытаться еще немного? — Ее глаза умоляют меня, ища хоть крупицу надежды в хаосе, что нас окружает.

Я сажусь в кресло рядом с кроватью и смотрю ей в глаза, чувствуя тяжесть ее отчаяния.

— Я пытался. — Черт, я действительно пытался.

— Правда? — спрашивает она, а аппарат, который следит за ее сердцем, издает неровный писк. — Кажется, что нет.

— Я пытался, — настаиваю я. — Но я хочу не тебя, — повторяю слова, которые Майя не хочет слышать.

Она кивает и смахивает слезу.

— Это из-за нее, да? Той другой женщины. — Ее губы растягиваются в презрительной усмешке. — Она – ничто. Она не впишется в наш мир, Реон. Ты это понимаешь?

Я даже не вздрагиваю от ее слов. Я знаю, что она пытается заставить меня увидеть Лилит в дурном свете, но, по правде говоря, Лилит может сжечь мой гребаный дом дотла вместе со мной внутри, и я все равно буду считать её самой идеальной женщиной, когда-либо ступавшей по этой земле.

Я встаю, когда врывается Сорен. Он направляется прямиком к кровати Майи, берет ее за руку и бросает на меня яростный взгляд.