Тео. Теодор. Мистер Нотт (СИ) - "Hashirama Senju"

Огонь затих сам, когда всё на пяточке внутреннего дворика было сожжено. Не было дыма, ведь этот огонь сжигал всё без остатка. Лишь серая пыль всего того, что стало пищей для огненного демона, покрывала истерзанную землю.

Кэрроу отпустил студентов, великодушно и насмешливо глядя на них с полным превосходством. Он будто бы говорил им: «На её месте мог быть любой из вас. Из ваших маггловских родичей. Из числа предателей магии. Из числа сторонников ирландцев или «армии Поттера». Любой и каждый». Это вселяло страх. Это создавало ужас.

Мало кто обсуждал то, чему они все стали свидетелями. Тео не участвовал в обсуждениях. Он был уверен, что находились бы и те, кто счёл бы гибель кошки заслуженным.

Он лишь видел её вновь и вновь в кошмарах той ночью. Как очередную душу, что не смог спасти. И слова Снейпа звенели в его голове.

***

Под утро понедельника Теодору стали сниться совсем странные сны. Он едва запомнил их сюжеты, но, открыв глаза, не мог не подивиться фантасмагоричности того, что ему подкинуло сознание. Не выспавшийся, сонный, он сам не заметил, как прошёл даже дальше, чем стоило, за границы аппарационного купола в сторону Хогсмида.

Селение выглядело вымершим. Не горели в столь ранний час огоньки за окнами и фонари на улицах. Дымок, что обычно поднимался из труб, почти не виднелся — жители деревни ещё не проснулись. В минувшие выходные студентам вновь был закрыт выход за границы замка. Ученики Хогвартса были слишком подавлены, чтобы реагировать на это какими-то протестами, поэтому большинство просто смирилось. Нотт провёл их, пытаясь отвлечься — молчаливо гулял с Джинни, сжигал пикси и паутину в коридорах верхних этажей, летал во время квиддичной тренировки хаффлпаффцев вместе с их «уэльской бандой». С братом, Арчи и Гримом Фоули.

Тео бросил взгляд на часы и понял, что пропустил завтрак, отправившись к границам школы раньше положенного, и осмотрелся вокруг. «Три метлы» остались уже позади на главной улице, что шла от Хогвартса, в окнах было темно, и Тео направил стопы к второму трактиру в деревне, «Кабаньей голове». Байки про злачное место были любимым развлечением старшекурсников в прошлом. Флинт божился, что видел там русалку, Пьюси рассказывал Малфою с авторитетным видом, что трактирщик может предложить девку и сделать скидку аристократу, Маклаген дразнил Томаса за то, что тот слишком темнокожий, чтобы быть заметным в грязном зале.

Нотт был там в прежний раз, когда встречался с отцом весной девяносто четвертого. То была странная встреча, на которой он был отчего-то зол на сына, а в следующий раз они встретились уже после его смерти. Тео поёжился — то ли от воспоминаний, то ли от налетевшего ветра, холодного по-ноябрьски.

В «Кабаньей голове» жизнь теплилась. На фоне розово-серого рассветного неба клубился лёгкий дымок, а у самых дверей трактира на земле в луже собственной отрыжки лежал неопрятный волшебник неопределённого возраста в чёрной мантии. Брезгливо обойдя перебравшего мага, Тео открыл дверь. В лицо ему ударил одновременно вкусный запах еды и противный запах немытых тел, так и подмывавший тут же наколдовать головной пузырь.

Переборов тошноту от запаха, сконцентрировавшись на еде, Тео вошёл внутрь. Без четверти восемь часов показывали грязные часы над стойкой бармена — без десяти показывали часы юноши. Трактирщик, грузный маг в рубище с почти седой мужицкой бородой, чем-то походил на Хагрида, но трижды меньшего. Он окинул Теодора, облачённого в парадную мантию Визенгамота под плащом, насмешливым взглядом, едва тот приблизился к стойке.

— Доброе утро, сэр. Могу ли я позавтракать? — спросил он с лёгким волнением.

— Десять кнатов, — не поведя и бровью, ответил трактирщик, водя палочкой над сгруженной за стойкой — только подойдя он разглядел это — посудой. — Овсянка и чай.

Это было форменным грабежом, но Тео не имел особого выбора. Министерское кафе открывалось только в девять, как и заседание Визенгамота. Положив сикль мужчине, Тео уселся за ближайший стол и через несколько минут бородатый маг отлевитировал к ему небольшую тарелку с одурманивающе пахнущей кашей и столь же небольшую кружку с чаем. «Эрл Грей», — подумал Тео и улыбнулся. Этот сорт чая был его любимым.

Работая ложкой, он не заметил, как к стойке подошёл кто-то ещё.

— Аберфорт, ты сдурел? Комендантский час, а у тебя валяются идиоты под крыльцом.

— Подмор, — грубо ответил лощёному магу трактирщик, — проблемы этого идиота — это его проблемы. Он свои сикли мне уже отдал, мне плевать, высосут его дементоры или нассут на его харю егеря.

— Ты привлечёшь внимание прихвостней Сам-знаешь-кого!

— Давно ли они стали прихвостнями, а, аврор Подмор?

— С тех пор, как меня подставили под Империо и бросили в Азкабан.

Мужчина явно помрачнел. Тео не оборачивался больше на них и не косился, чтобы не вызывать подозрений и не привлекать внимания. Он вдумчиво жевал кашу с комочками и запивал чаем.

— Что ты хотел от меня? Выкладывай.

— По радио говорят, нашу несравненную Долорес ограбили, — он стал говорить тише, и Тео пришлось напрягать слух. — Флетчер куда-то пропал, но тебя же есть на него выход. Мы с Кингом думаем, что у неё украли именно то, что мы искали эти два месяца.

— Я не работаю с ворами и отребьем, — отрезал грубо трактирщик. — Эй, парень! Доел? Проваливай!

Теодору не оставалось ничего, чтобы под неприязненным взглядом трактирщика и опасливым — лощёного мага в синей мантии. Флетчер, Кинг… Тео чувствовал, что стал свидетелем какого-то непростого разговора. «Это что, Кинг — Кингсли? Орден Феникса?» — думал он.

Выйдя, Тео поднял взгляд. На крыше «Кабаньей головы» стоял флюгер, почти как в доме мсье де Бражелона. Там был галльский петух, а тут… птица, очень напоминавшая феникса.

***

Визенгамот, в прежние разы напоминавший тихое болото, в этот раз был скорее как растревоженный улей. По пути к своему месту Теодор несколько раз подтвердил разным лордам, что «профессор Кэрроу» самолично испепелил в отсутствие директора Снейпа все маггловские книги в замке.

— Это возмутительно, лорд Нотт! Вы должны были апеллировать к совету Попечителей! — ярился лорд Киртман, полукровка-валлиец, покровитель небольшой мастерской, где делали квиддичные мячи. Тео был абсолютно уверен, что Киртман был одним из людей Карамеди, хотя тощий и бородатый волшебник не производил впечатление умного человека.

— Невозможно, кузен, это просто невозможно! — вторила ему кузина Джонс.

— Нужно призвать Яксли к ответу, это ведь было имущество Школы, — рассудительно говорила леди Олливандер, дочь исчезнувшего мастера волшебных палочек, печальная и строгая.

Несмотря на яркую ярость и прежний план, Тео в Самайн ничего не сделал с Кэрроу. Более того, они сами в замке отсутствовали, чтобы с ними что-то делать, оба выходных дня их не было — и лишь вечером в воскресенье они заняли свои места, гадко улыбаясь своими одинаково мерзкими пухлыми губами студентам. Снейп при этом так и не появился и в воскресенье.

Тео добрался до своего места и рядом с ним грузно плюхнулся лорд Финеас, тут же начавший ворчать по поводу цензуры и того, кто будет кормить магов, «если так пойдёт дальше».

Вместо того, чтобы отвечать на недовольство и обвинения, Яксли вынес на обсуждение другой острый вопрос, положительное решение которого было нужно умеренному крылу Пожирателей.

Подумав об этом, Тео окончательно пришёл к выводу, что среди Пожирателей есть как минимум два крыла, умеренные и радикальные. Умеренными можно было назвать, вероятно, самого Яксли и его сателлитов, что смогли добиться почти бескровного перехода власти к сторонникам Тёмного лорда и приводили в рамках относительной законности ту политику, которую он, Тёмный лорд, всегда считался декларировавшим. Радикалами при этом можно было назвать Кэрроу. Возможно, у их крыла был и свой лидер (почему-то на ум Тео приходил образ безумной Беллатрикс, запечатленный в старой газете), но доподлинно о нём Тео не знал. Радикалы наверняка хотели большей крови, а умеренные сторонники одерживали перевес. В глазах Тёмного лорда, очевидно.