И зовите меня Гудвин (СИ) - Корнев Павел Николаевич

А ну как крайним выставить попытаются? В конце концов, Дашка вчера крепко накосячила, а она ведь тоже дроу. Опять же, направил её кто-то врачом в прикреплённую к пси-блоку бригаду, а никому не хочется признавать своих ошибок и уж тем более за них отвечать. Уж проще всё на орка повесить!

Стоп! Акула и вдруг милая?

И какая ещё писаная красавица, если она меня прежнего не так уж и сильно младше?

Что ещё за ерунда? Совсем уже от длительного воздержания мозги прокисли или дело в чём-то другом?

— Так это… — Я поскрёб затылок. — Зашли мы, значит, на адрес, и дядя Вова, это фельдшер наш, велел штору отдёрнуть. Я — к окну, и как сверкнуло! Бдыщь! Дядю Вову о стену — шмяц! Больной — прыг! И, падла такая, меня зубищами своими — хвать! Прокусил, к херам, запястье. Во!

Но оставленные клыками упыря отметины заместителя главного врача нисколько не заинтересовали.

— Остальные в это время что делали?

— А мне откуда знать? — разыграл я удивление. — Говорю же: бдыщь! Так сверкнуло, что ослеп к хе… Совсем ослеп, короче. И ещё проморгаться не успел, как меня больной с ног сшиб и к полу придавил. А как он зубами в руку вцепился, так я и вовсе поплыл, почти ничего и не помню больше…

Эльфийка чуть подалась вперёд и вкрадчиво спросила:

— Хочешь сказать, никто из коллег не пришёл к тебе на помощь? Ты действительно собираешься обвинить их в преступном бездействии?

В голове вновь зашуршало, ни с того ни с сего задёргалось веко, а обоняние резко обострилось, и меня начало подташнивать из-за табачного дыма.

— А-а! — протянул я. — В этом плане! Так нет, конечно, помогли! Дядя Вова больного оттащил, а Дашка жгут наложила и рану перевязала. Я очухался — а оп-пачки! — запястье забинтовано!

— И это всё? Разве она не пыталась успокоить больного, разве не делала ему инъекций?

Меня определённо подталкивали к тому, чтобы упомянуть всаженный Дашкой в шею упыря шприц-тюбик, но как раз этого я делать и не собирался. Мало того, что при свидетелях уже о своём беспамятстве заявил, так ещё и после той инъекции инженер чуть ласты не склеил. А свидетельствовать против Дашки нисколько не хотелось хотя бы даже по той простой причине, что если б я не подставился, то и в уколе бы не возникло нужды. Тут ситуацию по-разному вывернуть можно, а чужими краплёными картами пусть дураки играют.

— Ин… Ине… — начал я, намеренно запинаясь. — Чего?

— Дарья делала какие-то уколы больному?

— А хрен его знает, — развёл я руками, старательно смотря мимо хозяйки кабинета. — Мне откуда знать? Я ж в отключке был!

Глаза Виктории недобро сузились, но она сдержалась и уточнила:

— А когда очнулся, какие препараты она ему вводила и в какой последовательности?

— Да никакие. Тогда уже реаниматоры приехали…

При этих словах плешивый дядька с тяжким вздохом отодвинул скоросшиватель в сторону и сказал:

— Уважаемая Виктория, дальше я сам! — Он снял очки и принялся протирать их кусочком замши, затем спросил: — Ты хоть понимаешь, в каком положении очутился?

Я уставился на него, будто только что увидел, после чего чуток подался вперёд и уточнил:

— Мужик, ты кто?

Краешком глаза продолжал следить за хозяйкой кабинета — у той чуть дрогнули уголки рта, но в улыбку это не переросло, так и осталось мимолётной гримасой. Очкарика же мой вопрос нисколько не задел, он водрузил на переносицу оправу, затем достал из кармана красные корочки и раскрыл их.

— Пси-контроль!

Прозвучали его слова весомей некуда, и наверное, мне следовало напугаться, но когда он отработанным жестом убрал удостоверение в карман, я попросил:

— Верни!

— Что?

— Ксиву верни! — повторил я, а после долго, по слогам и шевеля губами, вчитывался в фамилию-имя-отчество, должность и место службы очкарика. При этом почти не играл, поскольку разогнать мозги с утра пока что ещё не успел.

— О! Страшный инспектор! — выдал я под конец. — Сильно!

— Старший инспектор, — поправил меня плешивый очкарик и повторил свой вопрос: — Так ты представляешь, что тебе грозит?

Я покачал головой.

— Не-а! — И в свою очередь спросил: — А за что?

— Пострадавший на текущий момент находится в реанимации! — объявил представитель пси-контроля. — Рассматривается вопрос о возбуждении уголовного дела по статьям халатность и причинение тяжкого вреда здоровью, но последняя в случае смерти будет переквалифицирована на непредумышленное убийство!

— Страсти какие! — впечатлился я. — А кто в реанимации?

— Ваш вчерашний пациент!

— А! — расплылся я в улыбке. — Так ему это на пользу только!

— Так ты признаёшь, что намеренно нанёс телесные повреждения в силу внезапно вспыхнувшей неприязни?

— Кто? — округли я глаза. — Да я его и пальцем не тронул! Это он меня покусал, падла такая!

Старший инспектор чуть опустил очки и пристально глянул поверх стёкол.

— А кто сломал потерпевшему челюсть, раскрошил три зуба и выбил клык?

— Неужто я? — охнул я. — Быть того не может! Вообще ничегошеньки не помню!

Плешивый вздохнул и попытался зайти с другой стороны:

— Смотри, на текущий момент фельдшер и врач утверждают, что из-за нанесённых тобой повреждений пациент впал в кому, и ему была сделана инъекция пси-концентрата, что в свою очередь подстегнуло трансформацию организма и привело к необходимости введения нейтрализатора, а затем и антидота.

— Сложна! — сказал я, поскольку тут не только орк, но и человек бы запутался. — Ни хрена не понял!

Старший инспектор не разозлился и улыбнулся.

— Всё просто: если причиной инъекции пси-концентрата стали нанесённые тобой побои, то во всём виновен ты и только ты. Если же укол был сделан до этого момента, то ты совершенно ни в чём не виноват. Вопрос: когда и кто вколол потерпевшему нейтрализатор?

Конечно же, захотелось сдать козла дядю Вову и козу Дашку со всеми потрохами, и остановила меня от этого отнюдь не смазливая мордашка эльфийки — просто задумался, на что рассчитывала эта парочка, так безыскусно выставляя меня крайним. Знали ведь, что запираться и брать на себя вину не стану. Тогда в чём дело? Хмырь из пси-контроля нагло врёт или всё дело в том, что мне при любом раскладе ничего не грозит? Быть может, сослуживцы уповали на то, что хватит ума им самую малость подыграть?

На чём я могу выехать? Вспомнилось недавнее посещение горотдела, и я мысленно хмыкнул. Ну точно же! Ярость!

— Уколы, уколы, уколы… — забормотал я, затем отрицательно помотал головой. — Нет, не помню!

— А ты хорошенько подумай! — вкрадчиво попросил старший инспектор. — Даже если сомневаешься, лучше сказать, чем промолчать!

— Орки не выдумывают! — отрезал я, перебарывая заполонивший голову шум. — Орки всё как есть говорят, а я ни черта не помню!

— И ты позволишь выставить себя крайним? Возьмёшь всю вину на себя? По совокупности лет на пять сядешь!

Я недоверчиво хмыкнул.

— Так мне надо было позволить себя сожрать, получается?

— Надо было не оказываться в ситуации, когда тебя могут сожрать! — заявил плешивый. — Ты вообще вступительный инструктаж проходил или просто расписался?

Тут впервые вмешалась в разговор хозяйка кабинета.

— Ну разумеется, он его проходил! — уверила она старшего инспектора. — У нас с этим строго!

— Так почему же он тогда самых элементарных вещей не знает? — обратился к эльфийке плешивый очкарик и вновь уставился на меня. — А?

— Много букв, — буркнул я в ответ. — Всё разве упомнишь?

Старший инспектор покачал головой.

— Значит, берёшь ответственность на себя? Ну-ну…

— А мне по! — хохотнул я. — Я из депо!

Эльфийка и человек уставились на меня, будто на слабоумного.

— Что? — спросил сотрудник пси-контроля.

— Я ж в ярости был, а это состояние аспекта! Не, этого… Как его? Аффекта, во! Короче, я в домике! Да и подумаешь, клык и три зуба выбил! Делов-то! Не сожрал же никого! Ещё и не первый начал, а защищался! Нет на мне вины!

Но на очкарика это заявление особого впечатления почему-то не произвело. Он подтянул к себе картонный скоросшиватель с моим именем, раскрыл его и хлопнул по верхнему листу.