И зовите меня Гудвин (СИ) - Корнев Павел Николаевич

— А вот заключение отдела по контролю экстрасенсорных проявлений о твоей способности осознавать себя в состоянии боевой ярости!

Я ощутил себя на тонком льду, но на попятную не пошёл.

— Ха! Заключение! Большое дело!

— Это официальный документ!

— Да-да! — скривился я. — Только за день до обследования меня экстрасенс по мозгам шарахнул, а вчера упырь литр крови и невесть сколько жизненных сил отсосал! Что об этом в заключении говорится? Ничего? Ну так фуфло это, а не заключение!

Лицо старшего инспектора потемнело, он очень-очень медленно закрыл моё личное дело и сказал:

— Последний вопрос: каким образом ты смог выбить клык и сломать челюсть упырю?

— Сложно разве? — фыркнул я. — Стукнул, поди, несколько разиков и сломал.

— Согласно медицинскому заключению, был задействован какой-то тупой твёрдый предмет!

Я аж ругнулся мысленно. Кастет — это инструмент, а использование инструмента подразумевает определённую осознанность действий, что прямо противоречит моему заявлению о состоянии аффекта.

«Только бы этому хмырю на глаза не попалась опись находившихся у меня при себе вещей, которую в горотделе составили» — подумал я, а вслух сказал:

— Вот мой инструмент!

Стиснул кулак, ещё и сунул его под нос старшему инспектору пси-контроля.

— Ничего в руке не зажимал? — спокойно уточнил тот. — Может, случайно что-то ухватил? Кулаком таких повреждений не нанести, да и в заключении прямо сказано…

— Плевать на заключение! Давайте повторим, я ему к херам собачьим второй клык с трёх ударов вышибу! Нет! Даже с двух! Так всеку, что уже не откачают! На этом самом настаиваю… На следственном эксперименте, ля!

Психологическое напряжение сказалось на орочьей нервной системе не лучшим образом, и меня начало потряхивать, но плешивый очкарик оказался стреляным воробьём — он сообразил, что сейчас от меня не добьётся ничего кроме тумаков, и потому больше давить не стал и сказал:

— Свободен!

Не сдвинувшись с места, я перевёл взгляд на хозяйку кабинета, та отпустила меня небрежным взмахом руки и утопила клавишу селектора.

— Пригласи, Людмилу!

Я вышел в приёмную, на смену мне в кабинет прошла кадровичка.

— Просили подождать, — предупредила секретарша и сразу позабыла о присутствии в комнате постороннего, взяла зеркальце и принялась подкрашивать ресницы.

Ерепениться я не стал, как не попытался и завести знакомство с серокожей красоткой, плюхнулся в кресло и взял из стопки журналов верхний. Тот оказался «Работницей».

А и пойдёт!

В итоге не на шутку увлёкся чтением, так и просидел с журналом, пока в приёмную с пылающими щеками не вернулась Людмила. Дамочка выскочила из кабинета с моим личным делом в руках, порывисто зашагала на выход и позвала:

— Гудвин, идём!

Тон ничего хорошего не сулил, так что я закрылся журналом:

— Я читаю!

— Забирай с собой, я сама потом верну!

Я нехотя поднялся из кресла и вопросительно посмотрел на секретаршу.

— Можно?

— Ой, да конечно! — разрешила та, доставая из верхнего ящика стола бутылёк лака для ногтей.

Ну и взял, конечно, не стал кидать обратно на журнальный столик. В кабинет Людмилы поплёлся безо всякой охоты, поскольку отчихвостили её и в хвост и в гриву, а мне в роли мальчика для битья оказаться нисколько не хотелось. Нет — так-то и наплевать, просто чуток на взводе. Могу и не сдержаться. А там слово за слово и понеслась душа в рай, и тогда обратно в хвост и в гриву, только уже не меня, а таковое поведение, как сказал дядя Вова пусть и по другому поводу, категорически противоречит моим моральным принципам. Да и колечко обручальное, чтоб его…

Чёрт, вот сдалось же оно мне!

Зациклился, право слово!

Но вопреки опасениям срываться на мне Людмила не стала: когда с опаской заглянул в кабинет, она как из пулемёта строчила на печатной машинке и зло бормотала себе под нос:

— Понаберут по блату не пойми кого, а ты потом за всех отдувайся!

Тонкий орочий слух позволил разобрать каждое слово, и я сказал:

— Меня не по блату. За красивые глаза, если только.

— Да при чём здесь ты! — отмахнулась кадровичка. — Как думаешь, к вам в бригаду интерн попал? Дочку подружки кое-кто пристроил! Да и фельдшер не лучше. Летун несчастный!

— Это дядя Вова летун? — уточнил я.

— А кто же ещё? — буркнула Людмила. — В прошлый раз у нас и трёх месяцев не продержался! За четыре года семь мест сменил! Всё ему не то, и всё не так! В горздрав инструктором пристроили, и то всё не слава богу: начальника посадили, а ему самому коленом под зад дали! Нам бы ему отказать, так лично главврач распорядился, чтобы на работу в обход всех правил взяли!

— Лихо!

— И все вась-вась, а как припечёт, так и начинают задницу прикрывать! — выдала дамочка и сказала: — Садись, мне распоряжения ещё подписывать!

Я опустился на стул, который протестующе заскрипел, но с честью прошёл испытание и под моим весом не развалился.

— Что за распоряжения?

— Во-первых, тебя на курсы по оказанию первой помощи всё же решили отправить. Во-вторых, обязуют получить пси-разряд. — Она вздохнула. — Но тут я сама лопухнулась, надо было сразу бумажками обложиться. Ну да чего уж теперь!

— Это всё или ещё и «в-третьих» есть? — уточнил я.

— В-третьих, сказали приказ об отстранении от работы на время проведения служебной проверки подготовить, — огорошила меня Людмила и попыталась успокоить: — Да ты не переживай, всю вашу бригаду отстраняют: даже шофёра, который к случившемуся никакого отношения не имеет.

— Ну здорово! — возмутился я. — Теперь ещё и без денег останусь!

— С сохранением заработной платы! — пояснила Людмила. — Ты только по графику отмечаться не забывай.

— Тут?

— Здесь.

Я кивнул и вновь раскрыл журнал, но от нервотрёпки разыгрался аппетит, пришлось доставать баночку сметаны.

— Людмила, сахарку не одолжите с возвратом?

— Ой, да какой ещё возврат! — всплеснула руками кадровичка. — Может, тебе чаю налить? И сушки у меня где-то были.

От чая и сушек я отказался, откупорил баночку и высыпал в сметану несколько чайных ложечек сахара, после перемешал и начал с аппетитом есть. Перехватил удивлённый взгляд Людмилы и пояснил:

— На безмясной диете пока.

— Совсем денег нет? — вздохнула дамочка. — Занять до получки?

— Не, я грузчиком по утрам подрабатываю, с деньгами порядок. Просто как экстрасенс по мозгам шарахнул, на мясо смотреть не могу.

— Это плохо, — нахмурилась Людмила, оторвавшись от печатной машинки. — Сходи к нашим гипнотизёрам, они сотрудников без очереди принимают.

— Да вот ещё!

— И ничего не вот ещё! Оркам без мяса никак нельзя, у вас без мяса деградация внутренних органов начинается.

— Так я рыбу ем. И творог со всякой молочкой. Ну и курицу, наверное, начну есть скоро. Не успею деградировать! — Я без запинок произнес это мудрёное словцо и осёкся, но Людмила не обратила на мой слишком уж богатый словарный запас никакого внимания.

— С таким рационом всё у тебя в порядке будет, — подтвердила она, смерив меня оценивающим взглядом. — Даже чистые вегетарианцы с правильным рационом годами живут. Усыхают, конечно, со временем, но тебе немного похудеть не помешает.

— Ага, — кивнул я. — Думал об этом.

— Только не переборщи. От анорексии орки куда быстрей людей и эльфов мрут. Моментально необратимые процессы в организме начинаются.

Людмила вновь застучала по клавишам печатной машинки, а я поднялся со стула и спросил:

— Пойду вымою. Есть туалет на этаже?

— Да, в конце коридора.

Я кивнул и двинулся в указанном направлении. В уборной сначала сполоснул баночку из-под сметаны и вымыл ложку, затем осмотрелся. Не углядев ничего подходящего, сунулся в кабинку и там обнаружил кран с вентилем-барашком существенно меньшего размера, нежели мой собственный. Заменил его своим, попытался просунуть пальцы в отверстия, но те оказались слишком узкими. Да и любая экспертиза подтвердит, что упыря били чем-то другим.