Память Небытия - Федоров Виктор Александрович "переводчик"

Подойдя ближе, они выдали себя шуршанием травы, сержант-майор поднял голову, умудрился одновременно рыкнуть и буркнуть:

– Занят.

Гилберт замер, тупо уставившись на него. За все эти дни он видел Торвика множество раз, но всегда отводил взгляд, желая остаться незамеченным. Сейчас он будто впервые смог разглядеть сержант-майора; разрозненные черты в свете свечей слились в полноценную физиономию. Каллен, по меркам своего чина, был относительно молод, навряд ли старшего его самого – лет этак чуть меньше сорока. Но если на несчастном Гилберте невзгоды оставили свой след, врезавшись в каждую морщинку на лице, то сержант-майор мог быть ходячим олицетворением благородного солдата.

Стремительный бросок вдоль столичного тракта все же оставил на нем свой след, под глазами темнели круги, а щеки, припорошенные щетиной, слегка ввалились. Но из-за этого скулы, нависающие над квадратным подбородком, стали еще острее, темные глаза смотрели из-под густых бровей, на макушке же, наоборот, любая растительность отсутствовала: Торвик брил голову почти под ноль. Был он довольно высок, вынуждая не столь рослого Гилберта поглядывать на него снизу вверх.

Внезапно он почувствовал прилив злости: стоят тут отдельно от всех, распоряжаются судьбами! Им бы топор в руки, а лучше лопату, чтобы поняли, что такое…

– Увести.

Командир прервал его внутренние жалобы, словно услышал их собственными ушами. Отдав приказ, он вновь склонил голову над картой, солдат за спиной, робко помявшись, подал голос:

– Сержант-майор, прошу простить. Этот… Эти двое что-то не то болтают. Как будто чего-то знают, что не должны. Про клещи, например…

– Тише, Клык.

Вояка тут же заткнулся. Гилберт едва не хихикнул, ну и имечко. Нет, прозвище. Неважно. И правда получился ручной кусака, почти пес. Должно быть, прозвали так из-за выступающей челюсти. Животина в подчинении капитана. Нервишки пошаливали, мысли пустились в пляс.

– У меня есть предложение получше, чем клещевая атака. Сержант-майор.

В последнее слово Косорылый вложил столько ехидства, что Гилберт зажмурился: их же прямо здесь на ту сторону отправят – или просто изобьют.

– Я не принимаю предложений от осужденных людей, особенно осужденных в столь юном возрасте. Радуйтесь, что получили свой шанс на искупление и служение. А теперь – оставьте нас.

– Осужден, может, и многократно, особенно заочно, но в армию дошел сам, ногами.

Голос его будто запрыгал по кочкам: одно слово скажет так, а другое этак. Вроде и оборванец, а речь внезапно потекла стройно, будто стишок с листка. Гилберт помотал головой. Торвик посмотрел исподлобья, оценивающе. Уточнил у Клыка:

– Это правда?

Тот наморщил лоб, явно пытаясь припомнить.

– Вроде да… Прошу прощения! Так точно, капитан, сам явился и записался. Все как на площадях объявляли, любой может…

Смотреть, как Клыка слегка потряхивает от желания выслужиться, было приятно. Узнать, что Косорылый не соврал и правда приперся в армию по собственному желанию, – уже не столь приятно. Ну точно псих.

– Имя?

Парень промолчал, Клык неуверенно покрутил головой, пытаясь понять, ему ли адресован вопрос в таком случае. Шумно выпустил воздух из носа.

– Мы, так сказать… Лыбой его прозвали. Радуется больно много.

Собственный вариант прозвища Гилберт оценил куда выше, Косорылый он и есть Косорылый. А эта придурковатая беззубая улыбка на кривом лице его раздражала не меньше, чем болтовня командира о «новых временах». Парню тем временем было абсолютно наплевать, как его называют, лишь холодные глаза перескочили на Клыка и обратно к командирскому столу.

– Как угодно. Второй?

Клык замялся – чтобы получить прозвище, даже паршивое, явно нужно было запомниться хоть чем-то. Определенно не тот случай. Чувствуя себя полным придурком, новоявленный солдат армии Осфетида промямлил:

– Гилберт я, господин.

– В округе не осталось господ. Только свои и враги, – сержант-майор поморщился, – советую привыкнуть. Что там с болтовней?

Клык открыл было рот, но Косорылый опередил его:

– Атака, расчерченная на этой карте, захлебнется. Группа бродяг даже времени не выиграет, их всех перебьют, часть разбежится, а затем перебросят гарнизон на обычных солдат. Это займет минимум времени, отвлекающего маневра не хватит, чтобы зайти за стены. Ты завязнешь здесь, и война Осфетида начнется с осады городишки на пути к столице, а не с самой столицы.

– Уважение! – Клык взревел, определенно намереваясь дать Косорылому пинка. Тот даже не обернулся, а Торвик остановил солдата движением руки.

– Вы, господин Лыба, явно себя к «группе бродяг» не относите? А стоило бы, вам ведь идти в бой плечом к плечу с этими людьми. Но, прошу вас, закончите мысль. Что, по-вашему, должно произойти этой ночью? И отмечу, что если вы еще раз обратитесь ко мне как-то иначе, нежели по званию… Пойдете в первых рядах.

– Как угодно, сержант-майор. – Глаза Косорылого безумно блестели в свете свечей. Казалось, только здравый смысл удерживает его от того, чтобы броситься на кого-то из присутствующих с топором наперевес. – Я, честно сказать, желаю как можно скорее оказаться у столичных стен, а лучше за ними. И потому очень расстроен из-за того, что ваш план вынудит нас осесть в этих лесах хрен-знает-на-сколько времени.

Он откашлялся, потер грязный затылок.

– По задумке, в городе еще ни сном ни духом не ведают, что на них надвигается настоящая буря. Резонно, если информация и просочилась за стены Фарота, любой всадник будет нестись напрямую в столицу, чтобы донести важные вести. Те ребята, – он махнул в сторону поселения, – оставлены на произвол судьбы, никто бы не стал тратить на них время, особенно учитывая, что мы сейчас чуть в стороне от столичного тракта, неприятный крюк. Но вынужденный, в вашем случае.

Сержант-майор смотрел на него не моргая.

– Отправить группу «вояк», которые выглядят больше как изголодавшиеся разбойники, растянув оборону города по той стороне периметра, – такое могло бы сработать на открытой местности. Здесь же, сержант-майор, вас встретят стены и стражники, чувствующие себя вполне комфортно под защитой этих самых стен. К слову, как вы вообще планировали вынудить этих бродяг пойти в атаку и не разбежаться по пути? Должно быть, им доходчиво объяснят, что до поры до времени им в спину могут прилететь стрелы и болты – спина предателя светится в темноте ярче любых рун.

Косорылый завел руки себе за пояс, Гиберт увидел, что он вновь начал поглаживать лезвие топора.

– Как следствие, всех убогих перебьют в самом начале – либо враги, либо свои. Защитники города будут стянуты к месту атаки основных сил. Этот каменный массив за спиной позволяет им не опасаться атаки с тыла, грамотно рассредоточив силы по остальной части периметра. Времени и ресурсов для преодоления стен точно не хватит, придется отступить. Итого – потери по всем направлениям, атака превратится в затяжную и позиционную. К моменту, когда Иммар падет, а он падет, без сомнений, ведь поддержки им теперь ждать неоткуда, подле Аргента вас уже заждутся. Другими словами, силовая атака «в лоб» – худшая из задумок. Потеря времени тут обернется потерей времени там. Не хотелось бы.

– Получить болт в спину? Или же терять время? Если вы, господин Лыба, не желаете ни того ни другого, то можете постараться как следует, дав мои ребятам достаточно времени на штурм.

C тем, что прокаженные, по сути, расходный материал, Каллен Торвик даже не спорил. Гилберт зажмурился, пока что болтовня Косорылого оказалась совсем не болтовней. Но парень закатил глаза, явно выражая свое отношение к пожеланиям сержант-майора:

– Я хо… Я прошу вас изменить план.

– Вы, стало быть, успели заделаться ветераном боевых действий в столь юном возрасте?

– Юность – время возможностей. – Косорылый прикусил верхнюю губу зубами, отчего лицо его исказилось в гримасе. – К делу. Я бывал в этих землях несколько лет назад, как и сейчас, без монетки в кармане. Долгая прогулка куда глаза глядят. Но на голодный желудок шагать – так себе. Городишко вроде и не самый большой, а стража и там и сям. Не люблю такое. Но припасы нужно пополнять, с чем, как правило, проблем не было. Но не здесь.