Тео. Теодор. Мистер Нотт (СИ) - "Hashirama Senju"

Поколебавшись, Теодор всё-таки поднёс ручку к дневнику и утёр второй рукой проступивший на лбу пот.

«Мистер Астор, должно быть, не знает, но на руке и в кармане давно ничего нет», — вывел Тео. В его голове проступил образ тряпья в пещере в Корнуолле, которое Дамблдор назвал останками леди Вальбурги. Вальбурги Блэк. Блэки точно знали о хоркруксах, а Сириус единственный из них выступил против Тёмного лорда. Это уверило Тео в его догадках. Оставалось неясным только, почему Блэк не пришёл на помощь своему крестнику.

«Тогда что сделали вы?»

«Снял с головы».

Наверху, через оставшуюся открытой молнию саквояжа послышался шум, заставивший Тео потерять контроль и оказаться через миг на жёстком стуле вместо мягкого кресла. Выругавшись, он дрожащими от волнения пальцами поднял выроненную ручку и снова открыл блокнот. Чужой, незнакомый почерк, вывел следующую фразу.

«Вы отлично продвинулись, мистер Нотт, если это правда. Надеюсь, что мы с вами встретимся вновь».

Теодору стало ещё сильнее не по себе. Это выглядело очень угрожающе. Вдруг страница очистилась под неведомыми чарами, стирая всё, кроме его первых начертанных в субботу слов. Теодор моргнул несколько раз, после чего на бумаге снова проступили чернильные символы.

«Простите, что заставили ожидать вас, мистер Нотт. Рады слышать, что у вас всё хорошо. Судя по полученным бумагам с вашим почерком, вы не теряли времени даром».

Теодор окончательно перестал что-либо понимать, захлопнул блокнот в суперобложке, сунул его куда-то меж книг по рунам и полез наверх, где как раз затихли голоса и шумы. Ему нужен был свежий воздух.

***

— Хогвартс наделил вас силой, что остаётся пределом мечтаний для других студентов, — едва слышным свистящим голосом говорил Снейп, шагая вдоль выстроившихся в четыре колонны по двое префектов Хогвартса. На правах старшего префекта Нотт стоял перед ними, чуть позади расшагивавшего из конца в конец зала директора, заложив руки за спину и расставив ноги на ширину плеч. Идеальная поза, чтобы начать колдовство в любой момент.

Кроме него в зале присутствовала собранная и хмурая, печально строгая профессор Макгонагалл в зелёной мантии с забранными в строгую причёску волосами. Свои руки она сложила на животе перед собой. Ни Руквуда, ни Пинкертон, ни деканов, которых подспудно ожидал Теодор, в Трапезном зале не было. Близился ужин, но на четырёх столах было по-прежнему пусто.

— …вы можете отнимать и награждать баллами. Приближать и отдалять победу ваших домов. Снискивать славу и влияние на своих факультетах. Это всё, чем вы занимались и злоупотребляли, каждый из вас, — это не было далеко от правды, но Тео бы добавил в этот список ещё и «интриговали и мстили за давние обиды». Впрочем, с бесстрастным лицом оглядывая своих товарищей, он ничего, конечно же, не сказал.

Снейп остановился и выпрямился.

— Сегодня эти вольности окончены, — произнёс он громче и твёрдо. Студенты побледнели и слегка, совсем чуть-чуть, отпрянули назад. Теодор не видел выражения лица директора, но мог представить его угрожающе-холодный взгляд и подёргивающуюся от гнева верхнюю губу. — Сегодня вам предстоит стать тем, кем вы должны были быть всегда. Вы будете хранить дисциплину своих домов, а те, кто не справится, лишатся значка быстрее, чем тает лепреконье золото.

Никто не улыбался незатейливой шутке, пусть и многие знали о нововведениях заранее.

— С этого дня в замке будет отменён квиддич…

Снейп злобно, с хорошо сдерживаемой злобой и отвращением, перечислил все запреты, которые он вводил, не поясняя причин. Теодор справился с этим сам. Ни один мускул не дрогнул на лицах тех, кто уже знал эти новости, а вот не посвящённые не подкачали. Хаффы были разочарованы, гриффы — возмущены, вороны — озадачены.

Когда он закончил и повернулся к Нотту, чтобы занять своё место на возвышении перед преподавательским столом, Тео даже увидел какую-то досаду в его глазах. Возможно, это было оттого, что никто не посмел возразить директору. А, может быть, Теодору просто показалось.

Снейп сделал безмолвный пасс палочкой, и двери зала, доселе замкнутые, распахнулись. На глазах у развернувшихся префектов, ведомые деканами, студенты всех курсов, смущённые и недовольные, испуганные и пришибленные, нестройными колонными зашли в зал.

В зачарованном потолке сверкнула молния, кто-то вскрикнул, а смотритель Пинкертон с кривой ухмылкой, замкнув ведомый Руквудом Гриффиндор, уколом зонтика затворила двери вновь.

Не нужно было видеть магию, чтобы почувствовать напряжение в зале.

Может, Снейп и не любил театр, но он постарался на славу. Префекты и Нотт оказались противопоставлены всем студентам. «Хорошо, что я сделал свой ход заранее», — подумал он.

Глава 146

— Мистер Нотт, — обратилась к нему утром следующего дня, злобному и невыспавшемуся после неутихавших, разгоревшихся после заявлений Снейпа вновь споров в гостиной, смотрительница замка.

Теодор как раз сопроводил студентов, тех, кто не решился присоединяться к объявленной «гениями» с пятого курса Райвенкло голодовке, вняв доводам префектов, в Трапезный зал и угрюмо мысленно отметил, что за столами недоставало значительного числа студентов. Собственно, к своему месту он пройти не успел — миссис Пинкертон задержала его, и Нотту ничего не оставалось, как кивнуть испуганно обернувшейся на оклик смотрителя Панси, чтобы та продолжала движение.

— Миссис Пинкертон, — мрачно поприветствовал её Теодор. — Чудесное утро, не правда ли?

— Вам кажется? Эта неделя грозится стать неделей гагрулий, — многозначительно ответила она. — Гнев обрушится на эти земли, и лучше бы оставаться каменным изваянием.

Теодор подумал про средневековые изваяния, венчающие речной портал передних врат замка, выходящих на пристань, где когда-то они всем замком встречали корабль Дурмстранга. Они выглядели достаточно устрашающе, чтобы пугать первокурсников, приближающихся к замку на лодках в день церемонии Распределения. Нюанс был в том, что он, например, даже не замечал их в свой первый год — а тот вечер он помнил хорошо: столько Магии в одном месте… он будто бы съел тогда яблочный пирог после долгого голодания. Последняя мысль, пролетевшая стремительно в голове, вернула его к дням теперешним.

— Как видите, многие студенты уже предпочли стать изваяниями от голода, — желчно усмехнулся он. — Впрочем, уверен, Школа Хогвартс будет подчиняться приказам директора.

— Подчиняться приказам… о, да, мистер Нотт, — ведьма сверкнула глазами и аж пристукнула в раздражении кончиком зонтика о пол, рассыпав зелёные и красные искры. Теодор опасливо покосился на этот фейерверк, с шипением погасший на истёртых каменных плитах пола. — Вы сделали всё, чтобы провалить настоящий приказ, хотя мы рисковали многим!

Нотт нервно поправил свой изумрудно-зелёный с серебристыми полосами галстук. Он встречался с Поттером, а потом и с Уизли, зная, что Лестрейндж выделил конкретный срок, но ничего не сообщил в ответ. Это было не провалом, нет, но если время истекало, то его позиции могли бы сильно пострадать. В разных смыслах.

— Никто не готов к тому, что неделя гноллов наступила так рано, — тихо проговорил он, стараясь не дать себя услышать в зале. — Поэтому результата пока нет и не может быть. Но он будет!

— Будет? — сузились глаза колдуньи.

— Непременно. Апрель — это четыре недели, миссис Пинкертон, поэтому мы неизбежно достигнем успехов, — туманно ответил Теодор, чувствуя, как намокает спина.

Его собеседница поджала губы и, не прощаясь, одарив его холодным, презрительным взглядом, удалилась, круто развернувшись на каблуках. «Мегера», — зло подумал Теодор, глядя ей вслед. Лестрейндж внушал страх одним своим видом, бархатным голосом и парой фраз, которыми он пригвождал собеседника, словно булавками — пойманную бабочку. Пинкертон же была въедливой ищейкой, которая внушала неприязнь своим цепким подходом для решения поставленных целей. Ей было плевать на школьные правила и распорядки, и лояльность её, видимо, принадлежала далеко не Лорду. Наложить Империо на внука покойного Верховного чародея? Легко! Надавить на старшего префекта, угрожая одними словами раскрыть его тайны и риски перед всеми его союзниками в замке? Элементарно!