Тео. Теодор. Мистер Нотт (СИ) - "Hashirama Senju"

Она и Руквуд были стократ лучше Кэрроу, но Кэрроу легко выходили из себя, а потому их можно было контролировать через этот гнев и жертвы… эти же слуги тирана были себе на уме, а потому даже стократ опаснее.

Зло топнув ногой, Теодор ощутил голод и быстро зашагал к своему месту.

***

Надзиратели, которых прогнозировал Снейп, появились во вторник.

Понедельничные занятия в новых реалиях прошли достаточно ровно. Никто не пытался саботировать перемещения между классами, а самые рьяные несогласные, по крайней мере, на Слизерине — те, кто видел в действиях Снейпа предательство, своим же собственным голодомором лишили себя сил сопротивляться.

Нотт оставил эту заботу вновьназначенному Тафту и старостам пятого курса.

В завтрак последнего мартовского дня за стенами замка шёл промозглый шотландский дождь. Студенты теперь не могли покидать пределы древней крепости, а дрянная погода за окнами лишь усугубляла это. В середине часа двери зала распахнулись, запуская внутрь мрачного, как туча, Снейпа в сопровождении трёх магов. Двое из них были знакомы Тео, но он не ожидал их увидеть здесь — это были Эдриан Пьюси, закончивший Хогвартс уже почти пять лет назад, и Роберт Хиллиард, старший префект в первый год Теодора в замке. Третий маг был ему незнаком.

Пьюси было легко узнать по его фирменной причёске, но правая сторона его лица, когда он повернул голову, оглядывая зал потухшим взглядом, оказалась изуродована шрамами, что не могли появиться ниоткуда, кроме как от проклятья.

Хиллиард хромал, опираясь на трость. Когда четвёрка колдунов в полной тишине зала дошла до преподавательского стола, Теодор смог углядеть, что магия буквально сияет, просачиваясь из-под мантии светловолосого — вернее, даже поседевшего! — райвенкловца.

— Студенты Хогвартса, — возвестил мрачно Снейп. — Позвольте представить вам вновь назначенного Генерального инспектора, мистера Альберта Ранкорна, и его помощников, Эдриана Пьюси и Роберта Хиллиарда.

Никто не попытался даже изобразить аплодисменты.

— Генеральный инспектор будет сопровождать процессы… обучения, чтобы никто не жульничал на предстоящих вам экзаменах. В зависимости от его решения вы можете потерять возможность претендовать на переводные экзамены, — продолжал Снейп, оглядывая зал, — а, значит, тех, кто навлечёт его недовольство, ждёт отчисление из Школы Хогвартс и слом палочки. Помните о дисциплине.

Лицо представленного Генерального инспектора, широкоплечего колдуна лет сорока в мантии, не выражало никаких эмоций. Его чёрная с проседью борода, должно быть, скрывала шрам — Теодор чувствовал буквально след магии, будто подпаливший лицо мага. Когда Снейп закончил говорить, все трое вновьприбывших гостей под неодобрительными взглядами обитателей Хогвартса заняли места за столом преподавателей, заставив потесниться Руквуда, с которым они обменялись неприязненными репликами.

Ничего хорошего от них Теодор не ожидал, однако на всю неделю они буквально пропали из замка, заставив даже позабыть о себе за ворохом проблем и трудностей, окруживших студентов.

Нотт буквально погряз в постоянной необходимости доказывать и объяснять подросткам, устранении последствий их несогласия, сопровождения студентов туда и обратно, шуме в гостиной и подготовке к экзаменам. Иногда ему казалось, что легче было бы запереться в саквояже и переждать до конца года, но эту мысль он загонял на задворки разума. Он был волшебником, а, значит, должен был сам прокладывать свою судьбу.

***

Генеральный инспектор и его прихвостни — иначе двух опухших молодых колдунов, всё так же выглядящих подраненными, Теодор назвать не мог, появились в замке снова неожиданно к десятому апреля. Как ни в чём не бывало пятничным утром они прошествовали во время завтрака через весь зал Хогвартса. Ранкорн удерживал каменное лицо, едва заметно морщась при каждом шаге, а юные спутники не скрывали своей мигрени, озлобленными взглядами уткнувшись в пол и скрючив лица в страдальческие гримасы. Студенты, успевшие позабыть о приспешниках Тёмного лорда, присланных по их души, насуплено, с отвращением, сопровождали их взглядами, да так, что на выпускника Райвенкло пал какой-то сглаз с тяжёлых взглядов, от чего его глаза стали кроваво-красными, словно у вампира.

Нотт и сам наблюдал за ними со сдержанной неприязнью. Эти трое были угрозой всем его планам, тем паче, что Невилл и другие старшекурсники всё чаще перехватывали его взгляды и вопросительно хмурились, ожидая какого-то сигнала. План, которому все следовали, принадлежал Тео, но ни деталей, ни действий никто не знал и не предпринимал. Так дольше продолжаться не могло.

На рунологии Терри, как и весь последний год, составивший компанию за партой Теодору, сунул ему краткую записку, когда профессор Бабблинг увлеклась декламированием по памяти рунной цепочки старшего футарка, составлявшей древнюю вязь Ледяного трона где-то во фьордах Норвегии.

«Когда мы будем действовать? Нам нужно что-то, что скроет нас от глаз вездесущей Пинкертон. Старший ворон уверен, что у тебя есть — дашь?»

Теодор тяжело вздохнул и испепелил бумажку, раздумывая над ответом. Минутой позже он отпросился в коридор, чтобы направиться в уборную и написать в уединении там свой ответ. Зелье ночного зрения, которое как-то поэтически называл Эдуард Принц, могло подарить по его же словам невидимость, такую же, какую описывал Уэллс, но оно оставалось где-то в Комнате-по-требованию, а никак не в его спальне.

Ближайшая уборная мальчиков была в трёх коридорах от класса рун — что было немудрено. Уборная девочек была несравнимо ближе, но и профессор Бабблинг, ежеминутно отпивающая воды из стакана на лекциях, наверняка целенаправленно выбирала место для своих занятий. Пару раз Теодор был свидетелем, как ребята с курсов младше пересказывают друг другу постыдные истории, в которых бежавший по большой нужде юный колдун был вынужден чистить чарами исподнее под ехидный смех полтергейста. Конечно же, и он был в этом уверен, это было неправдой и чушью. Пивз бы затравил такого мага до самоубийства, застань он столь пикантную сцену, а последний погибший студент старше третьего курса… Реза был не в счёт.

Размышляя о байках, курсировавших между младшекурсниками, Теодор сам не заметил, как дошёл до места назначения — и одновременно с ним к дверям с другой стороны подошёл бледный, как будто прозрачный шестикурсник Хаффлпаффа Пембрук, по слухам, один из главных теневых игроков в азартные игры среди студентов. Его родичи, Пембруки, были хозяевами знаменитого в прошлом веке Йоркширского игрового салона, где и сколотили состояние на ставках. Теодору было в основном плевать на азартные игры среди студентов, пусть правила и не поощряли этого, поэтому он сухо кивнул барсуку в знак приветствия и пропустил его первым.

В коридоре сзади раздались шаги, и Тео машинально обернулся. Это был, весьма некстати, мистер Ранкорн, Генеральный инспектор, собственной персоной.

— Мистер Нотт! — расплылся он в фальшивой улыбке. Глаза волшебника бегали, а на висках виднелись капельки пота, словно бы Ранкорн чего-то боялся или куда-то спешил. И Тео догадывался, куда он спешил. — Какая неожиданная встреча. Я хотел с вами поговорить ещё в первый де—

Из дверей уборной раздался истошный испуганный крик, а затем грохот, заставивший обоих волшебников вздрогнуть. Во мановение ока у обоих оказались в руках палочки, и они тут же бросились внутрь.

Помещение уборной представляло собой квадратное помещение. В одной его части были кабинки, закрытые перегородками на засовах, а в противоположной — писсуары. По центру располагались в колонне умывальники. По сути, это была обычная коридорная комната, такая же, как десятки других в замке на разных этажах.

В тот миг у умывальника, под раковиной, протяжно мыча и пуча глаза, в приспущенных из-под мантии брюках сидел явно помутившийся рассудком пятикурсник Элдон.

— Что случилось?! — воскликнул Теодор, бросившись к хаффлпаффцу. Тот даже не посмотрел на него, продолжая мычать, словно бы забыл, как говорить. Его лицо наливалось краской, а в воздухе отчётливо запахло испражнениями. Нотт поморщился и взмахнул палочкой, распрямившись рядом с младшим мальчиком. — Экскуро! Эннервейт!