Дочь Темных вод - Лонг Х. М.

Я нахмурилась:

– Зачем?

– Чтобы призвать попутный ветер, а когда мы окажемся ближе к мерейцам, вы улыбнетесь и помашете рукой. Их порадует такое приятное зрелище.

Я начала нервничать, и это тут же сказалось на желудке.

– Вы хотите их подманить? Они уже идут к нам.

– Так давайте не спугнем их, и все пройдет быстро, чисто и без лишнего риска для нашего корабля. Заранее благодарю. – Димери повернулся к Ате. – Поднимите почтовый флаг в мерейских цветах. Пусть решат, что мы везем посылки с родины. – И тут же повернулся ко мне. – Ступайте, наденьте что-нибудь мерейское, наведите красоту и возвращайтесь. Жду вас на палубе. Мы сблизимся через несколько часов, если они вдруг не сбегут.

– Я не похожа на мерейку, – запротестовала я, тыча себе в лицо.

Цвета кожи и волос были еще сносными, среди мерейцев и аэдинцев полно белокожих и смуглых, светловолосых и тех, чьи волосы черны как вороново крыло. Но черты лица у меня самые что ни на есть среднеаэдинские: маленький нос, широкие скулы и круглые щеки.

– Вам и не требуется выглядеть истинной дочерью Мерея, просто будьте милой, – поспешил утешить меня Димери и предложил руку. – Пойдемте, мне тоже нужно переодеться.

Я не нашла в этом ничего утешительного, но согласилась.

Вместе мы вернулись в главную каюту. Я заперлась в своей каморке и переоделась, поменяв короткий лиф, шейный платок и верхнюю юбку на халат в мерейском стиле. Он был украшен сверкающими камнями, оторочен мехом, а рукава покрывала тяжелая, объемная вышивка. Я сняла лишние юбки, чтобы бедра выглядели у́же, и нашла маленькую баночку с черной краской для глаз.

Раньше мне не приходилось красить глаза, так что я беспомощно уставилась на нее. К тому же, как бы я ни пристраивала маленькое ручное зеркальце на стопке книг и одежды, оно постоянно падало из-за качки.

Сдавшись, я открыла дверь в главную каюту.

– Капитан, может, халата хватит? Эта краска…

Тело замерло, а слова улетучились. Димери застегивал прямо поверх сюртука очень широкий пояс – кусок кожи длиной до колен, сапфирового цвета и с серебряной вышивкой. Он на удивление щегольски выглядел в этом одеянии и к тому же управлялся с ним уверенно, словно это было для него не впервой.

Капитан заметил, что я смотрю на него, и криво усмехнулся:

– Полезная вещь – этническая терпимость. Видели бы вы меня в устийском кафтане. Я словно сошел с полотен Юстова. Заходите, я помогу.

Я передала ему краску и кисточку, но тут же засомневалась. Очень уж странным было и то, как он выглядел, и то, что он станет подрисовывать мне глаза.

– Может, Вдовушка поможет? – предложила я.

– Вдовушка орудует кистью не лучше вас. – Димери откупорил маленькую баночку и поставил ее на стол, затем обмакнул кисть и бросил на меня внимательный взгляд. – Поднимите подбородок, откиньте голову назад и опустите глаза вниз.

Я подчинилась, и он осторожно провел две тонкие линии от внешних уголков глаз. От ощущения его близости сердце забилось, но я старалась дышать ровно.

Димери, в свою очередь, выглядел невозмутимо. Постукивая костяшками пальцев, он скомандовал повернуть голову в одну сторону, потом в другую. Сделал еще несколько осторожных мазков и отступил назад.

– Идеально, – произнес он, продолжая держать кисть в руке. – Постарайтесь не моргать, пока не высохнет.

Я тут же моргнула. Его ухмылка стала еще более кривой, я слабо улыбнулась в ответ.

– Извините. Где вы этому научились?

– Ничего страшного, я уверен, что в непогоду краска все равно размажется. Где я научился? Я прожил интересную жизнь и любил разных женщин.

– А сейчас у вас есть женщина? Где-нибудь на берегу?

Я действительно хотела это знать.

– Нет! – Димери покачал головой, потом лукаво прищурился. – Ну, ваша матушка всегда меня привлекала. Может быть, ей захочется уйти на покой вместе со мной? Мы еще достаточно молоды, чтобы успеть насладиться жизнью.

Я отпрянула назад.

– Если вы посмеете…

Димери разразился хохотом, заглушив мои возмущенные протесты.

– Ваша мать мне как сестра, мисс Ферт, – успокоил он меня, потирая подбородок и бросая на меня взгляд, который можно было бы даже назвать ласковым. – Мы слишком много пережили вместе. Романтические отношения, зародившиеся в подобных испытаниях, редко бывают долгими.

– Ладно, – буркнула я. Не могла представить маму с кем-то, кроме отца, – отец, в конце концов, предал нас обеих. Но при мысли о ней и Димери у меня запылали щеки.

– Я тем не менее намерен после этого уйти в отставку, и ваша мать может поехать со мной, если ей понадобится… очень надежное убежище, – сказал капитан, взял со стола салфетку и вытер о нее кисточку.

Сердце заныло. Я мечтала забрать маму домой, в Пустошь, и попытаться вернуть те счастливые времена, которые остались в прошлом. Но это было невозможно.

Вскоре раздался стук в дверь, и Чарльз Грант просунул голову внутрь каюты. Он заметил нас, на мгновение задержал взгляд на моем лице и одежде, потом откашлялся.

– Мне сказали, что требуются мои услуги?

– Да, – ответил Димери, подошел к открытому сундуку и достал еще один мерейский пояс. – Будьте добры, наденьте его и оставайтесь рядом с мисс Ферт. Конечно, я не жду неприятностей, но лучше проявить осторожность, верно?

Двадцать вторая глава

Хитрость и коварство

Дул ветер, гремели пушки, а я стояла вместе с Чарльзом на палубе и наблюдала, как мы берем в плен мерейского торговца. «Гарпия» с каждым мгновением сокращала расстояние между нами, прорезая волны в веере брызг. Погода, сдерживаемая моим пением, была как гончая на поводке – непокоренная, но поневоле более сдержанная в своем протесте. Море казалось не слишком беспокойным, словно подражало моим усилиям сдержать волнение и тревогу. А еще я ощущала прилив… возбуждения.

Чувство вины и воспоминания грозили заглушить это чувство. Но попутный ветер, который я подпитывала песней, становился все сильней и устойчивей. Ата отсалютовала мне в знак благодарности с другой стороны палубы, и мне стало тепло от ее признания.

Наконец, когда мы были уже достаточно близко, чтобы можно было разглядеть окаменевшие лица мерейских матросов, носившихся по палубам, Димери скомандовал:

– Абордажная группа, вперед!

Пространство между двумя кораблями заполнили абордажные крюки, канаты и пики на длинном древке. Потом к ним добавились лестницы и сети. Пираты по команде Димери перебрались на палубу захваченного корабля.

Матросы Димери ликовали, орали и набрасывались на своих жертв, действовали быстро и без колебаний, с уверенностью победителей. У них хватало оружия, но захват обошелся почти без выстрелов, было выпущено всего несколько пуль, и то в воздух, для острастки.

В атаке не чувствовалось безрассудной жестокости, как у Лирра, не было бессмысленной траты ресурсов, будь то порох или человеческие жизни. Я завороженно наблюдала, как пираты Димери вытаскивают пленников на палубу, связывают и отправляют в трюм. Одновременно не занятые этим пираты слонялись по палубе, болтали и перешучивались.

– В нападении важна внезапность, – комментировал Грант. – От неожиданности жертва не может сопротивляться, а потом в дело вступает самое низменное чувство – страх. Пираты и разбойники используют одну и ту же тактику. Мы же лентяи. А отстирывать кровь с одежды – та еще работенка.

– Не все, – рассеянно ответила я.

Я подумала о Лирре и грабителях, захвативших мою карету в Лестеровой пустоши. Вспомнила, как внезапно открылась дверь, как панический страх погнал меня в лес, на волю. Но также я помнила, как под полуденным солнцем направила украденный пистолет на перепуганного торговца. Как увидела в его глазах тот самый страх. Страх передо мной.

Последние искры беспокойства погасли, превратившись в тупую покорность. Значит, вот он какой, большой мир? Или ты угрожаешь, или тебе? И это все, что ждало меня за пределами трактира и Гистовой Пустоши?