Дочь Темных вод - Лонг Х. М.

Словно в ответ на мои мысли, что-то внезапно оказалось в моей руке, прижатой к бедру и частично скрытой нижней юбкой. Я почувствовала, как нечто шершавое и прохладное коснулось кончиков пальцев. Окружающие меня пираты, кажется, ничего не заметили. Я постаралась не показать своих эмоций.

– Ваш маг пытается выторговать у меня свободу, – сообщила Димери мерейка. – Может, я возьму ее с собой, что скажете? Вы позволите мне и моим людям вернуться на наш корабль вместе с магом? И мы отправимся в путь.

– Оставьте штормовичку, и сами останетесь живы, – ответил Димери. – Даю вам слово. Мы сделаем вид, что этого досадного происшествия не было.

– А лекарь у вас есть?

– Да. Он нужен?

– Будет нужен, я бы сказала.

Я обхватила себя руками, изображая дрожь, и нащупала предмет в руке. Щепка – острая, узкая, легкая. У борта корабля я уловила мимолетное движение, что-то мелькнуло у лееров. Это была Гарпия: все та же россыпь вееров на поясе и лицо… У нее было лицо моей мамы, точно такое, как в моих детских воспоминаниях. Я вдруг поняла, как же мы похожи: моя мать тогда и я сейчас.

Мерейка проследила за моим взглядом и тоже заметила гистинга. Она взвизгнула, а потом повернулась ко мне в откровенной панике, что было очень неожиданно.

– Гисао! – крикнула она.

Мерейское слово, означающее «гистинг»?

Не было времени на раздумья, страх или сомнения. Я сделала рывок.

Она нажала на спусковой крючок, но мне удалось увернуться, хотя я и почувствовала горячую вспышку, когда от удара курка загорелся порох. Дым повалил прямо в глаза.

Быстрым, резким ударом, которому меня научил Грант, я вывернула ее руку с пистолетом в сторону и прыгнула на спину. Свободной рукой схватила за волосы, другой приставила к горлу заостренную щепку. Воцарилась тишина.

– Сдавайся, и останешься в живых, – сказала я, вдавливая острый кончик в пульсирующую вену на ее горле.

Глаза горели от дыма, сердце колотилось, а я одновременно гордилась своей смелостью и была в ужасе от нее.

Мерейка выбрала жизнь.

Девочка из Пустоши

Девочка из Пустоши больше не может бежать. Ноги слабеют, грудь горит. Она утыкается в дерево и оглядывается назад, напряженно всматриваясь в чащу леса.

Вокруг лишь солнечные пятна на осенних листьях, в нос ударяет запах земли. Она уже не слышит криков из кареты, но слышит шаги. Уверенные. Приближающиеся.

Разбойник появляется с пистолетом в руках. Он нетороплив, но по нему видно, что он теряет терпение. Его глаза встречаются с ее глазами, и он рычит. Девочка задыхается от крика и снова пытается бежать, чтобы выиграть еще несколько мгновений свободы, прежде чем столкнуться с тем, что будет дальше.

Земля уходит из-под ног. Воздух с шумом вырывается из легких. Она ничего не видит, но, когда мир перестает кружиться, обнаруживает, что лежит на дне оврага.

Разбойник валяется в нескольких шагах от нее, его пистолет – на расстоянии вытянутой руки. Она отползает в сторону, боясь отвести глаза. Но он не двигается. Его шея неестественно согнута, она сломана, а распахнутые глаза слишком пустые.

Девочка долго смотрит на разбойника. Постепенно ее дыхание становится ровным, хотя легкие все еще горят. Пот и слезы высыхают на щеках.

Она ползет вперед, подбирает пистолет, поднимается на ноги и выбирается из оврага.

Двадцать третья глава

Гестенский порт

Порт Гестен расположился на одном из небольших участков суши, составлявших длинную островную цепь. Грант, когда мы еще были в пути, показал мне ее на картах Димери. Гестен окружала древняя крепостная стена с воротами, а сам порт венчала корона из тяжелых массивных башен, покатых крыш и печных труб. Всюду торчали церковные шпили, раздавалась какофония колокольного звона. Серое небо заволакивал дым нескольких тысяч домов, лавок и мастерских. На севере, у самого горизонта, виднелся печально известный Штормовой Вал.

Дрожь охватила меня. На расстоянии Штормовой Вал выглядел как обычный горный перевал, но я-то знала, что нас ждет. Если все пойдет по плану, рядом со мной будет мама, но одна мысль о вечном смертоносном шторме заставляла сердце биться сильнее. Я пообещала себе как можно быстрее овладеть погодной магией.

Димери кричал команде с квартердека:

– Мы зайдем в Нокс и поглядим, найдется ли док для нас. Всем привести себя в порядок и быть паиньками. Мне плевать, где вы решите развлечься – в Ноксе или Шаше, но чтоб не позорились! Если кто-то окажется в тюрьме или сточной канаве в час отплытия, значит, там и останется. Донесите это до всех, кто собирается сойти на берег. Деньги можете получить у Вдовушки. – Потом он вдруг вспомнил про меня. – Мисс Ферт, приведите себя в порядок. Выглядите как рыбачка.

Я бросила на него косой взгляд, поднимаясь по лестнице, но сердце трепетало от предвкушения. Мне не терпелось ощутить твердую землю под ногами, зайти в лавки, попробовать что-нибудь вкусное, а еще – отдохнуть от компании пиратов.

Так что я привела себя в приличный вид. В своей уединенной каморке я разделась, обмылась теплой водой из ведра и надела столько слоев шерсти, сколько было возможно, сохраняя при этом изысканный вид. Ата накануне затащила в каюту сундук, набитый женской одеждой, и, хотя половина платьев вышли из моды или плохо сидели, я нашла подходящее. В конце концов, я могла купить что-нибудь в порту.

Сначала в ход пошли чулки и подвязки, потом подушечки, придававшие округлость бедрам. Затем две нижние юбки, одна из которых стеганая, и платье из темно-горчичной шерсти, застегивающееся на две пуговицы спереди. Я накинула белую шаль и завязала концы за спиной, собрала волосы в небольшой узел и спрятала его под простой кружевной чепец.

К тому времени, как я нанесла румяна на щеки и накинула на плечи только что подшитый плащ Россера, крики и стук на корабле уже стихли. Снаружи доносились новые для меня звуки: звон церковных колоколов, отбивающих время, и отдаленный гул живого, шумного города. Все это одновременно восхищало и пугало.

Из-за дверей послышались голоса. Чувствуя нечто среднее между гордостью и неловкостью, я расправила плащ и вышла в главную каюту.

– Намного лучше, – сообщил Димери. Он сидел у печки и перебирал пачку бумаг, а Грант стоял у него за спиной.

Чарльз был одет в зеленый сюртук, вышитый золотыми узорами, что вполне гармонировало с моим платьем. Далее шли идеально подогнанные по фигуре бриджи из коричневой кожи и сапоги до самого бедра – вид, настолько неуместный на корабле, что даже я подняла бровь. Воротник и манжеты украшали кружева, на бедре висела сабля с инкрустированной обсидианами рукоятью из темной бронзы.

– И где ты ее взял? – спросила я, усиленно рассматривая саблю. Мне надо было переключить внимание, поскольку я только сейчас поняла, какой же красавец Чарльз Грант. Он был куда миловиднее, чем, скажем, Сэмюэль Россер. И мне понравилась мысль, что он будет идти рядом. Скажу больше, даже сердце вдруг забилось сильнее.