Желанное сокровище орков (СИ) - Влади Мира

Мир вокруг меня пошатнулся. Я смотрела на него, открыв рот, но не могла выдавить ни звука. Его слова врезались в меня, как нож, и я почувствовала, как что-то внутри ломается. Отец, мачеха… они знали? Они отправили меня сюда, зная, что караван нарушит договор, зная, что орки заберут меня? Вместо Торина и Лейна, которых они любили больше, чем меня? Мои колени подогнулись, и я схватилась за прут решетки, чтобы не упасть. Кирон смотрел на меня, его лицо было серьёзным, а в глазах — жалость, от которой мне захотелось кричать.

– Нет… – прошептала я, но голос утонул в пустоте. Я была раздавлена, раздавлена правдой, его словами, и всем, что рухнуло в один миг.

-8-

Братья продолжали кричать, их голоса сливались в жалобный скулёж, перебивая друг друга. Торин умолял, Лейн всхлипывал, но я не слышала их слов — они доносились до меня, как шум ветра, пустой и далёкий. Мои братья, которых я любила, теперь казались мне чужими. Чудовищами.

Их оправдания, их злоба к маленькому орчонку, их готовность бросить меня ради себя — всё это разорвало ту тонкую нить, что связывала нас. Я смотрела на них сквозь прутья, но видела не родных, а незнакомцев, чьи лица искажены страхом и ложью.

Кирон стоял рядом, как скала закрывающая меня от бури. Он повернулся ко мне, его золотые глаза встретились с моими, и он спросил спокойно, почти мягко:

– Что ты решишь, Эйвери? Останешься здесь или уйдёшь домой?

Я сглотнула, чувствуя, как ком в горле душит меня. Домой? Какой дом? Там, где отец и мачеха продали меня, как мешок зерна, чтобы спасти своих сыновей? Там, где меня ждёт только пустота и предательство? Я покачала головой, мой голос дрожал, но был твёрд:

– Дома у меня, видимо, больше нет. Я… останусь.

Он кивнул, не сказав ни слова, и я вышла из тюрьмы на улицу, чувствуя, как слёзы подступают к глазам. Воздух был свежим, пах травой и дымом костров, но он не мог заглушить горечи, что разливалась внутри. Я дошла до ближайшего шатра, остановилась и закрыла лицо ладонями, не в силах больше сдерживаться. Слёзы хлынули, горячие и солёные, я горько заплакала, плечи тряслись, а ноги подкашивались. Всё, что я знала, рухнуло — семья, дом, вера в тех, кого я любила.

За спиной послышался шум — топот ног, звяканье цепей. Я услышала, как конвой выводит братьев из тюрьмы. Они кричали мне:

– Спасибо, Эйвери! Ты спасла нас, сестра! – голос Торина был полон облегчения, Лейн вторил ему, но я даже не обернулась.

Их слова были пустыми, как шелуха, и я не хотела видеть их лиц. Шаги удалились, уводя их прочь, а я осталась стоять, сжимая ладони у лица, пока слёзы текли сквозь пальцы.

Тёплые руки легли мне на плечи — осторожно, но уверенно. Я вздрогнула, но не отшатнулась, чувствуя, как Кирон сжимает меня, его большие ладони обхватывают мои дрожащие плечи. Его голос, низкий и мягкий, прозвучал над самым ухом:

– Не плачь, Эйвери. Здесь тебя никто не обидит. Ни один орк не поступит так со своей семьёй, как поступили с тобой. Мы лучше погибнем, чем подставим родного и любимого человека.

Его слова были как бальзам, но они же резали глубже, напоминая о предательстве. Я медленно обернулась в его руках, чувствуя, как его пальцы скользят по моим плечам, оставляя тепло там, где касались. Его грудь была так близко, что я ощущала жар его тела через тонкую ткань туники. Я подняла глаза, встретив его взгляд, и прошептала:

– А что с мальчиком? С тем… орчонком?

Кирон на миг растерялся, его брови нахмурились, но он быстро ответил, его голос стал чуть тише:

– С ним всё в порядке. Он с родителями, идёт на поправку.

Я кивнула, отводя взгляд, и тихо выдохнула:

– Это хорошо…

Он смотрел на меня ещё мгновение, а потом сказал:

– Тебе надо поесть. И самое время показать тебе твой новый дом.

Я не спорила, слишком устала, чтобы возражать, но вдруг ахнула, когда он наклонился и подхватил меня на руки.

Его движение было лёгким, но сильным, как будто я ничего не весила, и он прижал меня к своей груди, словно сокровище.

Мои руки невольно легли ему на плечи, пальцы коснулись его твёрдых мускулов под туникой, и я почувствовала, как жар пробегает по моему телу. Его коса качнулась, задев мою руку, а его золотые глаза поймали мой взгляд — в них было что-то глубокое, притягательное, от чего моё дыхание сбилось.

Его руки, обхватившие меня под коленями и спиной, были горячими, и я ощущала каждый изгиб его пальцев через платье. Напряжение между нами вспыхнуло, как искра, готовая разгореться в пламя, и я сглотнула, не в силах отвести взгляд.

Он шагнул вперёд, неся меня к большому каменному дому, что возвышался неподалёку. Его грудь поднималась и опускалась в такт дыханию, и я чувствовала, как его тепло обволакивает меня, как его сила окружает, обещая защиту — и что-то ещё, чего я пока не могла назвать.

Мы остановились у входа, и он посмотрел на меня сверху вниз, его губы дрогнули в лёгкой улыбке, а я… я просто замерла в его руках.

-9-

Я не успела ничего сказать или даже подумать, как он наклонился ко мне, медленно, осторожно, и его губы коснулись моих.

В первые секунды я замерла, ошеломлённая. Его губы были мягкими, тёплыми, совсем не такими, какими я ожидал. Нежными, ласкающими, с лёгким напором, который заставил мои веки дрогнуть.

Его руки сжали меня крепче, пальцы впились в мою спину и бёдра, притягивая ближе к его груди, и я ощутила, как его сила окружает меня, как жар его тела проникает сквозь платье. Это было так неожиданно, так… неправильно и в то же время волнующе, что я не могла ни вдохнуть, ни шевельнуться.

Его губы двигались медленно, исследуя мои, и я почувствовала, как мурашки бегут по моей шее, вниз по позвоночнику, а внизу живота разгорается странный, горячий узел.

Это был мой первый поцелуй! Еще и с орком! Я моментально пришла в себя. Мои глаза распахнулись, и я отстранилась, резко, насколько могла в его руках, почти задыхаясь.

Смотрела на него, испуганно, широко раскрыв глаза, моё лицо пылало, а губы всё ещё дрожали от его прикосновения.

– Что… что ты делаешь? – выдохнула я, мой голос сорвался на шёпот, дрожащий и растерянный.

Кирон лишь улыбнулся — мягко, с лёгкой насмешкой, но без злобы. Его золотые глаза блеснули, и он произнёс что-то на своём языке, одно слово, гортанное и певучее:

– Шайра .

Я моргнула, не понимая, что это значит, но его голос, низкий и тёплый, заставил моё сердце пропустить удар. Он не стал объяснять, просто шагнул вперёд, занося меня в дом, как будто я была невесомой.

Вцепилась в его плечи, всё ещё дрожа от смеси страха и того, что только что произошло. Стоило только ему поставить меня на пол, как я торопливо отошла от него и осмотрелась.

Внутри было тепло, уютно даже. Посреди комнаты стоял стол, накрытый простой едой — жареное мясо, лепёшки, миски с фруктами, которых я никогда не видела в деревне.

А дальше, у стены, возвышалась огромная кровать, застеленная тёмными шкурами, и на ней лежало платье — белое, шёлковое, с тонкой вышивкой, красивое, как из сказок про принцесс. Я косилась на него, чувствуя, как внутри всё сжимается. Кровать. Платье. Его поцелуй. Что это значит? Мой взгляд метнулся к Кирону, и я осторожно, почти шёпотом спросила:

– Кем я здесь буду?

Он повернулся ко мне, его коса качнулась, и его лицо стало серьёзным, но глаза всё ещё светились теплом. Кирон шагнул ближе, и я невольно отступила, но он остановился, не касаясь меня.

– Ты теперь невеста вождей, Эйвери, – произнес он мягко. – В следующее полнолуние ты станешь нашей женой. Моей и Рагнара.

Я замерла, мои глаза расширились, и воздух застрял в груди. Невеста? Жена? Их обоих? Это было слишком — слишком неожиданно, слишком много для моего разума, который и так трещал по швам от всего, что я узнала сегодня. Я открыла рот, чтобы что-то сказать, но слова не шли, только слабый звук вырвался из горла.