И зовите меня Гудвин (СИ) - Корнев Павел Николаевич

Асфальт зиял выбоинами, нас то и дело потряхивало. За всё время поездки навстречу попалось только две легковушки, несколько грузовиков и фургонов, да раз мы прокатили мимо стоявшего на тротуаре милицейского автомобиля. Заслышав порыкивание нашего движка, местные обитатели всякий раз резко оборачивались, но при виде скорой помощи столь же быстро успокаивались и возвращались к своим делам.

Постепенно район начал меняться: стало заметно меньше гоблинов, на улицах появились дети, а выстроившиеся вдоль дороги обшарпанные двухэтажные бараки сменились чуть менее неприглядными домами на пару этажей выше. Дальше и вовсе потянулись панельные пятиэтажки, начали попадаться на глаза вывески «Продукты», «Универсам», «Молоко», «Овощи». Публика сделалась приличней, а у входа в комиссионку я и вовсе углядел развязного вида эльфа в джинсах, кожаных сандалиях на босу ногу и полосатой рубашке с коротким рукавом. Постовой орк на углу смотрел в сторону модника с откровенным неодобрением, даже похлопывал по ладони дубинкой.

Мелькнула вывеска столовой, остался позади универмаг и цветочный киоск, дальше автомобиль свернул в переулок. Территория больницы оказалась обнесена высоченным бетонным забором с витками колючей проволоки поверху, на проходной дежурили бойцы вневедомственной охраны: парочка мускулистых тёмно-зелёных орков была при дубинках, у человека-начкара пояс оттягивала кобура с пистолетом.

Пропустили нас без проверки документов, при этом в салон заглянуть караульные не преминули, вот тогда-то я и сообразил, что идея скинуть тело санитара с пятого этажа была не такой уж и удачной. Просто мастью мой погибший напарник оказался схож с охранниками, да и телосложением был им под стать. И раз уж я относился к какой-то не столь монструозной разновидности этой расы, то как бы караульные меня за глумление над телом сородича не попытались взгреть.

Впрочем — плевать! Не до того сейчас.

Сразу в гараж машину гном, разумеется, не погнал. Остановившись у отдельного двухэтажного корпуса, он сдал задом к рампе, обернулся и скомандовал:

— Выгружай!

Я распахнул дверцы и уточнил:

— Куда его сейчас вообще?

Гном выудил из кармана пиджака сложенный вчетверо листок — то ли протокол, то ли свидетельство о смерти, и буркнул:

— Дальше — не твоя забота! — затем выбрался из-за руля и зашагал вдоль машины, ещё и похлопал ладонью по её борту. — Шевелись, ля!

Но я немного знал, как делаются дела, и потому в одиночку корячиться не стал. Вместо этого переступил на рампу и прошёл в распахнутую настежь дверь. В каморке у входа подкреплялся зеленокожий орк в замызганном белом халате, вот его-то я о содействии и попросил.

Отнекиваться санитар не стал, стряхнул с ладоней крошки, допил остававшийся в стеклянной бутылке кефир и двинулся на выход.

— Ну чего там у вас опять? — ворчливо пробасил он.

Я только отмахнулся.

— Сам увидишь!

И он увидел.

— Ёпсель-мопсель! — от избытка чувств выдал явно всякого повидавший на своём веку орк. — Вот это его расколбасило!

— Ля! Это Бу, вообще-то! — заметил шофёр.

— Сдох Максим, да и хрен с ним! — не полез за словом в карман санитар, а дальше мы уложили безголовое переломанное тело на носилки, накрыли его простынёй и потащили в подвал, где и располагался морг.

Тамошний заведующий принял у гнома листок, наскоро его проглядел и разрешил:

— Оставляйте!

Вроде бы он был человеком, но для простого человека от него слишком отчётливо тянуло мертвечиной, а ещё мне не удалось различить ни малейшего намёка на дыхание. Упырь-гэбэшник дышал или, по крайней мере, работу лёгких изображал, а этот будто мяса кусок.

Дальше мы поднялись из подвала, а только погрузились в машину, и гном заявил:

— На проходной сказали, заведующий зайти велел.

Пришлось распрощаться с мыслью об отдыхе и тащиться на ковёр к начальству. Заведующий отделением скорой помощи оказался бородатым и совершенно лысым дядькой если и не богатырского сложения, то сильно близко к тому — в молодости крепостью сложения точно моему новому телу нисколько не уступал.

— Ну⁈ — прорычал он. — Что у вас опять за срань приключилась⁈

— Я за транспорт отвечаю, у меня всё в порядке! — отрезал гном. — Я при машине был, что на адресе стряслось — мне побоку! С меня какой спрос?

— Думаешь, если у нас шоферов нехватка, можешь со мной через губу разговаривать? — прорычал дядька и грохнул кулаком об стол. — Так я сейчас завгару позвоню, он тебе мигом мозги вправит!

Не сказать, будто коротышка так уж откровенно струхнул, но после начальственного рыка слова он стал подбирать несказанно более тщательно.

— Приехали по вызову, минуты не прошло, как в доме что-то хлопнуло и радио зашипело. Я сразу наряд вызвал. Поднялся с ними в квартиру, а там стажёр, — указал он на меня, — без сознания валяется. И Бу остывает. А Михалыча не нашли. Как под землю канул.

— Хорошо бы не под землю, — вздохнул заведующий отделением и спросил: — А ты что скажешь?

— Не помню ни хрена, — заявил я в ответ. — Со вчерашнего дня всё как в тумане.

— Его экстрасенс краешком зацепил, — подсказал гном.

— Да сообщили уже! — отмахнулся дядька. — Шагайте в отдел кадров, там повестки вручат. И чтоб без прогулов! Завтра, как в горотделе опросят, пулей на дежурство!

В главный корпус мы не пошли, а поехали. В отделе кадров я поставил намеренно неразборчивую закорючку, а после не упустил случая поинтересоваться размером оклада, но сколько именно мне будет причитаться никто сказать так и не смог. Приказ о приёме на испытательный срок ещё согласовывался руководством, а вилка у санитаров и в особенности санитаров-стажёров была, по словам кадровички, весьма велика.

— Как бумаги вернутся, так и ознакомим с приказом! — заявила миловидная женщина лет сорока в простеньком ситцевом платье. — В любом случае аванс у нас двадцатого, получка — пятого.

Я кинул взгляд на отрывной календарь и спросил:

— А раньше никак?

— Неужто подъёмные прогулять успел? — удивилась кадровичка. — Только вчера талоны на питание до конца месяца и пятьдесят рублей на руки получил!

— Запамятовал, — изобразил я смущение. — Денёк сложный выдался.

— По тебе и видно! — фыркнула дамочка, выразительно глянув на мой забрызганный кровью халат.

Я приметил на её пальце обручальное кольцо и решил от пустого трёпа воздержаться, спросил:

— Так я пойду?

— Подожди, сейчас паспорт верну. Тебя прописали уже.

Она отперла огроменный засыпной шкаф в углу и вручила мне новенькую красную книжицу с золочёной надписью «паспорт» на обложке и чем-то вроде схемы атома с ядром и окружностями электронов. Фотокарточка на первой странице оказалась моя собственная, вместо ФИО значилась лаконичная кличка «Гу», а выдал сей документ горотдел милиции некоего города Нелюдинска. В пятой графе значилось «орк тире лесостепной», а прописали меня по адресу улица Сосновая, дом пятнадцать, в общежитии горбольницы за номером три.

Кадровичку кто-то позвал, она предупредила:

— Подожди, сейчас расписаться надо будет, — и вышла в коридор.

Я постоял-постоял, а потом взял ручку со стальным пером, макнул её в чернильницу и для пробы вывел несколько букв на обратной стороне повестки. Умудрился не наставить клякс и не запорол ни одного завитка, поэтому после недолгих колебаний добавил к своей кличке приписку «двин» — так, чтобы получилось «Гудвин». Чернила — один в один, различия в почерке тоже в глаза нисколько не бросались.

Зачем паспорт испортил? А захотелось! Я им не собака!

Руки так и чесались вписать ещё и «Сергей», но решил совсем уж не наглеть, а там и кадровичка вернулась. Расписался в журнале за паспорт, покинул кабинет, помахивая красной книжицей и мысленно посмеиваясь.

К этому времени шофёр давно успел куда-то умотать, и я задумался, как быть дальше. Озадаченно пошарив по карманам, обнаружил лишь мятую бумажку ордера на заселение в общежитие и медный жетон с дыркой, на котором было выбито число «двадцать один». Сложил одно с другим и потопал на станцию скорой помощи. Там сразу отыскал служебную раздевалку, не пришлось даже спрашивать дорогу. Дежурившая на входе пожилая гномиха приняла жетон и выдала ключ, а после велела выкидывать халат в бак для грязного белья и брать полотенце.