Меж двух огней (СИ) - "Lt Colonel"

Айра последовала за Мелом. У неё ещё оставалось время, чтобы поиграть с малышами.

Глава 27

Из поступи Вероники пропала твёрдость. Она повернулась ко мне и с облегчением выдохнула. Резкий порыв ветра заставил её покачнуться и припасть на одну ногу. Магичка поморщилась.

— Быстро ты справилась.

Вероника передёрнула плечами вместо ответа.

— Не хотела с ними говорить, — попробовал угадать я, — в таком случае следовало дать мне больше времени, мы только познакомились.

— Кем бы эти аристократишки себя ни воображали, их головы набиты предрассудками. И не сказать, что предрассудки эти построены на ложных основаниях. Надеюсь, ты оставил правильное впечатление. Хотя сложно отпугнуть знающего человека сильнее, чем демонстрацией работы шаэ’руна при первой встрече.

— Правильное — слишком общее слово. Они не выглядели враждебными, — Я вспомнил их взгляды при виде Вероники, — Чересчур враждебными.

— И не будут, если тебе хватит ума не выставлять нашу слабость напоказ.

Вероника едва держалась прямо. Она и дышала-то с трудом, пусть и показывала своим настроем, что ей всё нипочём. Тревога за её жизнь морозила живот. Стыд за то, что в её проблемах виноват я, обжигала его. Вместе с раздирающими эмоциями навалилось запоздалое осознание: девушка передо мной — не здоровенный силач, способный таскать полтора центнера на спине, и не сверхчеловек с непробиваемой кожей. Она чуть старше меня и на Земле ходила бы в школу, общалась бы с ровесницами, обсуждала бы парней и прятала от родителей и знакомых дневник с набросками самописной манги. Хрупкая, слабая. Отбери у неё магию, и что останется, кроме уязвимого тела?

Воля. Вероника переносила страдания со стойкостью, достойной великих героев древних эпох Японии. Несгибаемая, крепче стали, воля магички служила ей верным оружием, с которым она встречала врагов. Правда, врагами она считала всех, кто не преклоняется перед её повелителем. Должно быть, ежедневное противостояние с целым миром и закалило её.

— Они — спасённые нами люди, а не дикие звери. Незачем их бояться.

— Человек куда коварнее зверя. И чем более благородным он считает себя, тем более непредсказуемыми становятся его действия. Когда в дело вступают гордость и честь, мозги у многих напрочь отказываются работать.

— То есть ты послала меня вперёд, чтобы убедиться, что тебя не попытаются зарезать?

Вероника бесстрастно посмотрела мне в глаза, и жалости у меня резко поубавилось. Нельзя ожидать от неё многого. В конце концов, она — живое подтверждение собственным словам об опасности, исходившей от человека. Глаза цвета крови достались ей от судьбы не просто так.

— У нас нет времени на драмы. Предложи им воспользоваться конём, чтобы дотащить карету до Эстидака. Только коня потребуется замаскировать. Вряд ли дворяне захотят, чтобы у общества их рожи ассоциировались с рыцарями Владыки. Нам лишнее внимание тоже ни к чему. Расстанемся с ними у ворот и забудем друг о друге.

Название города показалось мне знакомым, и я задумался. Озарение пришло быстро: в громоздком имени Оливии Эстидак определённо упоминался!

— Кажется, мы спасли дочь правителя города.

— Хорошо для него, — отстранённо сказала Вероника.

— Похоже на то, что она ранена, но боится признать это. Сможешь осмотреть её? Если мы убедим их в чистоте наших намерений, путешествие получится куда приятнее. Без сюрпризов.

— Боится признать? Значит, не истекает кровью. Или как минимум доживёт до того, как мы расстанемся навсегда.

С одной стороны, принуждать Веронику лечить кого-то ещё, когда она едва способна ходить, жестоко, но с другой… Я вспомнил окровавленный платок.

— Послушай…

Вкратце изложив состояние Оливии и её историю про бандитов и служанку, я замолчал. Вероника прикрыла глаза и криво ухмыльнулась.

— Не по моей части, это уж точно. Когда вернётся, пусть подыщет в окрестностях опытного реамптора, хотя даже они с неохотой берутся за такие вещи. Использовать же Порчу… неразумно. Максимум, чего она дождётся от меня, — это совет почаще ездить на лошади без седла или хотя бы убедить возможных женихов в том, что она обожает вольные скачки. Не она первая, не она последняя. Благородные не прячут цыплят под кроватью, как крестьяне, — Она издала звук, который при определённом складе ума можно было счесть смешком. Однако мне он больше напомнил стон сквозь зубы.

— Ты о чём?

— Она в порядке, как и всякая женщина, познавшая мужчину. Телом в порядке, по крайней мере.

— Ч-ч-что?

— Могу и ошибаться. Только предположение, я к ней между ног не залезала, — произнесла Вероника безразличным тоном.

Мои щёки запылали, их жар быстро передался кончикам ушей. Нет. Конечно, нет. Вероника заблуждалась. Нечего даже думать об этом.

— У меня осталось здесь одно дело, после которого мы можем уезжать.

В мыслях зароились образы смоляных пентаклей, чадящего огня чёрных свечей, уши заполнили гортанные песнопения и низкое рычание пробуждённых мертвецов.

— Не говори, что собираешься устраивать тут ритуал! Вербер и Оливия будут резко против, особенно если ты возьмёшь тела их друзей. Да и я…

— Что? Нет-нет, никакого поднятия, — покачала головой Вероника и едва не свалилась в грязь. В последний момент она кое-как устояла на месте, застонав, и приложила руку к бедру. Заструилась серо-жемчужная мерзость. Я сделал шаг вперёд, намереваясь поддержать её, но она отвела мою ладонь в сторону. Пальцы у неё были ледяные.

— Кое-где лежат прекрасные образцы, и в других условиях… да, в других условиях… Но вскоре за нами устроят погоню монастыри, провались они в глубочайшую пропасть Мельты, а у меня сейчас не самое крепкое здоровье, чтобы хвататься за кучу дел сразу. Я отправляюсь на поиски ручья, чтобы помыться. Ходить в окровавленной одежде — сплошная пытка, словно тебя засунули в железные доспехи, которые с каждой секундой становятся меньше. Куртка и штаны напрочь одеревенели. Не вздумайте уезжать без меня! Хотя… вряд ли вам удастся убедить коня.

На этих словах Вероника слабо взмахнула свободной рукой и заковыляла к лесу в противоположной от экипажа стороне. Я смотрел вслед девушке и не находил слов, чтобы выразить смятение, царившее в душе.

Оливия и Вербер о чём-то горячо шептались и потому не заметили, как я вывернул из-за угла кареты. Возможно, из-за того, что меня не было рядом, баронессе не приходилось держать на лице маску самообладания и уверенности. На краткий миг дворянка предстала передо мной изо всех сил храбрившимся ребёнком.

Взметнувшиеся брови, которые она отчаянно хмурила, придавали широко открытым глазам испуганное выражение, чрезмерно подвижные, опухшие губы ей приходилось прикусывать, чтобы они не кривились в предвкушении нового плача. Оливия боялась, её пугало ощущение смерти, прошедшей совсем рядом, она горевала об умерших. Я ощутил волну симпатии к ней. Однако ребёнок исчез, когда под моей ступнёй хрустнул камешек. Оливия вздрогнула и, подняв взгляд, поспешно вернула себе невозмутимый вид. Однако из-под него проступал прежний образ, особенно теперь, когда я знал, куда смотреть, чтобы увидеть его.

— Я не потерплю, чтобы верных подданных, отдавших жизнь за меня, превращали в ужасных монстров! — Сомнительно, что даже она сумеет сказать наверняка, чем вызвана её бледность. Последствия пережитого нападения? Природный оттенок? Или предчувствие близкой смерти от рук приспешников зла? — Вы не тронете моих людей. Ни за что.

Рука Вербера крепко сжимала рукоять меча. Д’Трувиа стоял полубоком ко мне, контролируя другой угол экипажа. Поджидал Веронику, которая могла зайти в спину. В этот миг я признал, что опасения магички имели под собой основания, как и то, что ей совершенно точно не следовало вести переговоры. Я достаточно изучил её вспыльчивый нрав, чтобы понять, как она отнеслась бы к подобному ультиматуму. С лёгким полупоклоном я сказал:

— Моя наставница не собирается поднимать… — на мгновение я замешкался, вспоминая правильное слово, — …неупокоенных. Ни из числа разбойников, ни из числа ваших отважных слуг. Её участие вызвано исключительно сочувствием к бедственному положению, в которое вы попали.