Дочь Темных вод - Лонг Х. М.

Мое лицо залилось румянцем.

– Неподобающим? Нет.

Бенедикт перевел взгляд в центр зала, где собирались пары для очередного медленного вальса.

– Прошу, потанцуйте со мной.

Я хотела отказаться, но он уже выхватил у меня из рук бокал и поставил его на квадратное основание колонны. А затем, нежно коснувшись спины и самоуверенно улыбнувшись, он вывел меня в центр зала.

Сердце заколотилось, но я почему-то не сопротивлялась. И я не стала бы утверждать, что мне не понравилась его настойчивость. Все вместе настораживало, но я слишком увлеклась и его рассказом, и его приятным лицом. Я позволила мужчине взять себя за руку и приобнять за талию. Мы закружились в вальсе.

Музыка зазвучала громче. Я на мгновение запуталась в развевающихся юбках, да и ноги не слушались. Выпитое вино совсем не помогало, но я быстро словила ритм. Я не врала, когда говорила Димери, что отец хотел выдать меня замуж, а гувернантка была неплохой учительницей танцев.

– Мой брат, – начал Бенедикт, – всегда доставлял нам беспокойство. Склонность к вспышкам ярости, знаете ли, хотя он с ними боролся. Мы вместе поступили в Военно-морскую академию и служили мичманами бок о бок. Но когда мы сдали экзамены на звание лейтенанта, наши пути разошлись. Это оказалось тяжело для нас обоих, ведь мы никогда раньше не разлучались. Близнецы. Братья. Но к тому времени мы уже были мужчинами, и каждый пошел своим путем.

Рука Бенедикта сжала мою талию, направляя меня глубже в зал. Он приблизился, возможно, не отдавая себе в этом отчета, – ведь у нас обнаружилось что-то общее. Прижался ко мне грудью, и я ощущала каждое движение его ног сквозь юбки – как он поворачивается, приближается вплотную и отходит. В подобной близости таилась опасность, я говорила себе, что нужно отодвинуться. Так почему не могла этого сделать? Моя воля ослабла, как будто я была совсем пьяной. Вот только выпила я не так уж и много.

Взгляд Бенедикта остановился на моем лице, и все сомнения улетучились. Он улыбнулся, очень доброжелательно. Я покраснела от смущения, и мы продолжили вальс.

– Без меня Сэм… пошел по неверному пути. – В голосе Бенедикта появилась напряженность, я даже подумала, что он совсем замолчит. Но вдруг мужчина добавил: – Жена капитана родила от него ребенка.

Мои руки ослабли. Я бы и вовсе перестала танцевать, если бы не странное прикосновение Бенедикта. Наши бедра прижались друг к другу.

– Что?

Бенедикт смотрел на меня снизу вверх, на его лице были написаны смущение и сожаление. Он был так же красив, как Сэмюэль, но при этом я увидела в Бенедикте глубину, которой не было у его непутевого брата. Бурю эмоций, несколько напускную, как будто он не умел ими управлять. Меня бы это насторожило, но он выглядел таким честным. А еще он отлично смотрелся в военном мундире и к тому же имел офицерское звание.

– Если уж Сэм появился в вашей жизни, мне бы хотелось узнать подробности. А вам следует знать, что он собой представляет, – сказал Бенедикт. – И что он сделал. Хоть мне и больно рассказывать о таком.

– Мне так жаль.

Мои пальцы, лежавшие на его плечах, разжались. А его руки, большие и теплые, обхватили талию чуть сильнее. И хотя темой нашего разговора был Сэмюэль, мои мысли вертелись исключительно вокруг Бенедикта.

– Вам, наверное, было больно видеть падение брата.

На лице Бенедикта отразилась череда эмоций, после чего появилась сожалеющая улыбка.

– Это правда. Но хватит обо мне. Могу ли я иметь удовольствие узнать ваше имя, мисс?

– Мэри, – сказала я, не в силах удержаться от ответной улыбки. – Мэри… Грей.

Почему-то я выбрала родовое имя отца, а не матери.

Глаза Бенедикта с любопытством окинули мой наряд, словно он пытался соотнести его с моим именем и акцентом. Однако в них была доля более личного интереса, и я прекрасно понимала, куда устремлен его взгляд.

– Грей. Я незнаком с вашей семьей. Судя по акценту, вы с серединных земель?

– Да, – ответила я. Мне было приятно его внимание, но то, как он отметил безвестность моего рода, заставляло задуматься. В большом мире хватало мужчин-аристократов, которые считали простых женщин легкой добычей. И такая, как я, в дорогом платье, но явно не на своем месте, может привлечь еще больше ненужного интереса.

Но эта мысль исчезла так же быстро, как появилась. Моя голова отказывалась о чем-то думать, я лишь растворялась в теплых глазах Бенедикта.

– Прогуляетесь со мной? Я слышал, у госпожи Фиры прекрасный зимний сад, – сказал он, и звук его голоса развеял последние сомнения. – Мне хотелось бы узнать о ваших отношениях с моим братом. Если, конечно, вы готовы поделиться. Он уже несколько лет не отвечает на мои письма.

– Это ужасно. – Я поняла, что слишком придирчива и подозрительна. А ему из-за меня пришлось вспомнить, возможно, о самом тяжелом и болезненном моменте из прошлого. – Конечно, пойдемте.

Мы покинули бальный зал, наши пальцы переплелись, и он повлек меня к выходу. Я с удивлением смотрела на собственную руку. Все происходило слишком быстро, слишком естественно, будто мы давно знакомы. И почему я не могу сопротивляться?

– Эй, милейший, – обратился Бенедикт к слуге, стоявшему у входа. – Где здесь зимний сад?

Слуга взглянул на меня, затем на наши сцепленные пальцы и стал что-то почтительно объяснять Бенедикту. Когда мой спутник отвлекся, я наконец нашла в себе силы отпустить его руку.

Заглянув в ближайшие двери, я увидела компанию мужчин и женщин за столом, которые раздавали карты. Я заметила Гранта со стопкой монет и тремя пустыми стаканами перед ним. Он выглядел обеспокоенным и что-то быстро говорил женщине в простой одежде, на ней даже были штаны вместо юбки. На гостью она точно не походила. Может быть, служанка?

Прежде чем я успела поймать взгляд Гранта или расслышать, что он говорит, Бенедикт потащил меня прочь от двери. Я последовала за ним, хотя и не помнила, когда согласилась на это.

Мы вошли в зимний сад, где было намного прохладнее. Стеклянные стены и потолок окружали нас, отражая свет сотен летающих на свободе стрекоз. Снег налип на окна снаружи и лежал на прозрачном куполе пушистым облаком. А вот внутри все оказалось зеленым. Сад пах землей и травой, лесом и лугами, и моя душа заныла от тоски. Высокие деревья тянулись к стеклянной крыше, а в огромных каменных клумбах, богато украшенных горшках и подвесных корзинах распускались тысячи цветов. В центре комнаты журчал фонтан, на скамейках вокруг него сидели парочки, переговариваясь и держась за руки. Другие прятались в тени, и даже стрекозы избегали их, чтобы не нарушить царившую там атмосферу интимности.

Я подавила смущенный смешок, прикрывая рот рукой. Я только что вошла в сад для свиданий с мужчиной, которого едва знала.

– Нам нужно вернуться в бальный зал, – сказала я, покачав головой.

Но затем несколько раз моргнула и поняла, что мои губы плотно сжаты. Оказывается, я ни слова вслух не произнесла. Мы с Бенедиктом стали медленно прогуливаться вдоль стен.

– Когда вы в последний раз видели моего брата? – спросил он.

Теперь мы не касались друг друга, и, когда я проходила мимо прохладного стекла, кожа покрывалась мурашками от холода и тревоги. Вот только туман в голове от этого никак не рассеивался.

– На Десятине, – сказала я. На этот раз слова слетали с языка, но когда я попыталась опять предложить уйти, поняла, что меня это уже не беспокоит. – Я… Мое судно останавливалось там по пути сюда.

Бенедикт недоуменно посмотрел на меня.

– И зачем вы сюда приплыли?

– Ищу покровительства, – солгала я. Врать не хотелось, но это было необходимо. – Или работу как музыкант. Госпожа Фира была так добра, что разрешила мне прийти сегодня вечером, чтобы завести связи.

– Ах да, связи. – Глаза Бенедикта загорелись, а на губах вновь заиграла улыбка. – Я и не знал, что вы музыкант. Как прекрасно. Значит, вы встретили моего брата на Десятине, и…

– Мы остановились в одной и той же гостинице и вместе поужинали, – ответила я. – Это было довольно мило.