И зовите меня Гудвин (СИ) - Корнев Павел Николаевич

— Допустим, — вздохнул я. — И как дебош прикрыть эту лавочку поможет? Почему заявление в милицию не написать?

Профорг фыркнул.

— Куда мы только не писали! Кафе это на контроле у отдела по хищениям общественной собственности и на предмет незаконного оборота алкоголя его не раз проверяли. И — ничего. Даже не получилось выяснить, скупают они талоны на водку, льют в коктейли самогон или достают с заводов левак.

В прошлой жизни я бы предложил провести разъяснительную беседу, ну а тут повторил свой вопрос:

— Как прикрыть эту лавочку поможет дебош? Милиция бомбардиров в оборот возьмёт? Ну так если они не совсем дураки, бить будут сильно, но аккуратно, чтоб следов не оставлять.

— Тебе надо отвлечь их от бара хотя бы на пару минут. Этого нам хватит, чтобы сделать контрольную закупку.

Я вздохнул.

— А потом эти ребята повстречаются со мной в темной подворотне, ну и пика в печень, никто не вечен!

— Поразительное знание блатного фольклора.

— А нет разве?

— Хочешь — задержат дружинники, а после товарищеского суда мы тебя на поруки возьмём? — предложил гном. — Тогда точно никто ничего не заподозрит.

— Не хочу, — отказался я. — Ладно, могу и пошуметь! У меня один только вопрос: почему просто не зайти с опергруппой и не провести выемку излишков алкоголя и неучтённой налички?

— Потому что нечего изымать, — развёл руками профорг. — Думаешь, мы этот чирей на жопе первый раз сковырнуть пытаемся?

— Хрен с вами, — вздохнул я. — Где и когда?

— Завтра после десяти вечера. Улица Строителей, дом десять. Прежде чем зайти, убедись, что я на месте. Только не показывай вида, что мы знакомы, а то в кафе не пустят. Моим друзьям там не рады.

Я взвесил все за и против, решил положиться на честное слово профорга и кивнул.

— Хорошо. Сделаю.

В центр повышения квалификации приехал до невозможности взвинченным. И не самый приятный разговор свою роль сыграл, и воздействие пси-концентрата сказалось. Времени до начала занятий оставалось не слишком много, и всё же я переоделся в старые майку и штаны, пошёл в зал и взялся бить по боксёрскому мешку. Увы, при каждом ударе внутри словно ртутный шарик сотрясался — так и казалось, что вот-вот расплескается и как бы ещё не вместе с мозгами.

Пришлось заняться растяжкой, и с ней я неожиданно для самого себя добился немалых успехов. Поначалу удивился, а потом сообразил, что всё дело в растворённой в крови пси-энергии. Ровно как и с плаванием я разогнал её по телу и результат не заставил себя долго ждать. Ещё б только завтра из-за потянутых мышц не скрутило.

И — мозги. Из-за всех этих пертурбаций я не только забросил решение шахматных этюдов, но и газеты читать перестал, поэтому сполоснувшись под душем и переодевшись, поднялся в библиотеку. Получил на руки шахматный учебник, а ещё задачник по математике для поступающих в вечерние школы. Завтра весь день на пляже куковать — хоть будет чем заняться.

Курсы по оказанию первой помощи никаких неприятных сюрпризов не преподнесли, а после я заглянул в зал и перехватил упревшую после занятия аэробикой Элю. Нет — мог бы и забить на обещание переговорить, только так и трепачом прослыть недолго. А то сначала медсестрички шептаться начнут, а потом и в глазах остального персонала подмоченную репутацию иметь стану.

Как говорится, пацан сказал — пацан сделал. Ну или «не дал слова — крепись, а дал — держись», если в более ранние времена копнуть.

— В буфет подходи, — сказал я зеленокожей девице и караулить её у женской раздевалки не стал, купил творожную ватрушку и стакан чая, чем и решил ограничить свой ужин. Экономия же! Похудение!

Уже заморил червячка, когда пожаловала Эля.

— Ну? — вопросительно посмотрела она на меня. — И что ты решил?

— А что я мог решить? — буркнул я. — Зачем это тебе — ясно и понятно. А мне-то оно на кой?

Медсестра поджала губы и фыркнула.

— Я тебе совсем не нравлюсь?

— Опять за рыбу деньги, — вздохнул я. — Нравишься — не нравишься, какое это значение имеет, если отношения только для виду? Мне ж за тебя, случись что, вписываться придётся! А зачем?

— Не дам! — отрезала Эля. — Знаю я вас!

Я развёл руками.

— Ну вот видишь! Найди себе стилягу, и пусть он тебя на работу провожает.

— Было бы просто, давно бы уже нашла! — разозлилась медсестра. — Так ты поможешь?

— Не-а, — покачал я головой. — Это ж игра в одну калитку получается!

Эля надулась.

— В общаге живёшь? — спросила она вдруг. — А у меня своя комната, могу пустить пожить на раскладушке.

Я озадаченно хмыкнул. Пусть и приходил в общежитие только ночевать, но невозможность хоть иногда посидеть в тишине и спокойствии уже начинала действовать на нервы.

— Собственный санузел! — выложила на стол Эля, как ей представлялось, козырного туза. — И дом в пяти минутах от больницы!

Нельзя сказать, будто меня это предложение так уж заинтересовало, но указал на выход.

— Идём, провожу.

— Так ты согласен? — оживилась медсестра.

— Видно будет.

— Видно будет — что?

— Ой, да пошли уже!

Как оказалось, снимала комнату Эля в двухэтажном особняке ещё дореволюционной постройки, который как впоследствии разделили на коммуналки, так коммуналками на баланс горздрава и передали. В гости я по причине позднего времени заходить не стал, распрощался с Элей у ворот и потопал в общагу, так и не дав никакого конкретного ответа.

Обрести иллюзию собственного угла было бы чрезвычайно заманчиво, но довеском к этой самой иллюзии шла вполне себе реальная Эля, а я нисколько не сомневался, что рано или поздно такое соседство закончится сексом по дружбе, а то и чем-то более серьёзным.

Вроде бы — что тут такого, если симпатичная и есть за что подержаться, но как пелось в одной песенке «могут случиться дети». И пусть мы оба орки, но…

Брр! К такому я покуда был ещё не готов!

А к чему я ещё оказался совершенно не готов, так это к тому, что следующим утром обо мне вдруг ни с того ни с сего вспомнит Костяй. Предводитель местных оболтусов перехватил у своей комнаты и коротко бросил:

— Гу, зайди!

Ну вот какого хрена⁈

Глава 13

Тринадцать

Именно этот вопрос я крепышу и задал.

— Чего опять?

— Сказал же: зайди! — буркнул орк. — Разговор есть!

Он первым шагнул к себе, а вот я с этим торопиться не стал и сначала огляделся с порога, но кроме Костяя в комнате никого не оказалось.

— Ну?

— Дверь закрой! — потребовал здоровяк, а стоило только мне выполнить распоряжение, враз оскалился: — Я говорил Жоржа не злить? Говорил, так?

— И что с того?

— А то, что приходили от него вчера! Тебя не нашли, на меня наехали. Короче, нас из-за тебя на счётчик ставят, понял?

Я пожал плечами.

— Напиши заявление в ментовку, делов-то.

— Ты совсем дурак⁈ — бешено прошипел Костяй и порывисто шагнул ко мне со стиснутыми кулаками, но ударить не попытался. — Короче, всё серьёзно! Если не рассчитаемся, не только тебе, но и остальным достанется! А нас с тобой — закопают!

Зеленокожий здоровяк выглядел одновременно нервным, злым и напуганным — от него буквально воняло страхом, и этот запах не просто раздражал, но и подсознательно подталкивал к агрессии, не позволял воспринимать собеседника всерьёз.

— Ты-то чего трясёшься? — усмехнулся я. — Ты ж не при делах?

— Я не при делах? — оскалился Костяй и вдруг пихнул меня в грудь.

Смена настроения застигла врасплох, я никак не успел среагировать и крепенько приложился спиной о дверь, даже пакет с книгами выронил. Нестерпимо захотелось вмазать в ответ, но зеленокожий здоровяк совладал с эмоциями и теперь был скорее злым, нежели напуганным. Я неведомым чутьём ощутил подрагивавшее в нём бешенство и кидаться в драку не стал, трезво оценив шансы разнести тут всё кругом, в очередной раз получить по морде и отмудохать собеседника вместо того, чтобы узнать, чего именно хочет от меня Жорж.