Скверная жизнь дракона. Книга восьмая (СИ) - Костенко Александр

— Зубы мне не заговаривай. Сам сказал, что Лаотлетий — старший инквизитор, из Верхнего Круга. А Хубар младший, из Первого Круга, и младший рутифактор.

— Рутифактор важнее, они… — мужик замолк и задумчиво причмокнул губами. — Ну, может быть, сам узнаешь, чего они делают. Но они важнее инквизиторов. Вот только есть проблема у тебя, ксат. Лаотлетий — длинноухий.

— И что это меняет?

— Многое. Тебе не понять, да и рассказывать я тебе не буду. Но, поверь, Соборный Совет, если ты не справишься с каким-то там своим заданием, встанет на сторону Лаотлетия. Ты хоть и ксат, но сулин и символ Всеобщей Церкви носишь.

— Это угроза, но не от нас, — парень покачал головой и бросил в закипевшую воду котелка травы для отвара. — Я хочу тебя убить, за мою подругу. Но Хубар сказал, что ты живой полезней мёртвого. И предупредил нас быть осторожней, потому что от тебя одни проблемы.

— Тогда нахера вас вообще ко мне послали?

— Да вот затем же, — прошепелявил мужик. — Ксат с титулом сулина. Это никому не нравится. А сулин, кстати, ниже инквизитора.

— А инквизиторы — это не те, кто троптосов убивает на потеху публики?

— В одном ты ошибся. Потехи в этом нет.

— Ага, как же. Видел я, как толпа улюлюкает от смерти троптоса.

— Я говорю про инквизиторов, — парировал мужик.

— А я про толпу, — отрезал я. Ни мужик, ни парень ничего не ответили.

Я догадывался, что в Соборе Магласии меня ничего хорошего не ждёт — но лучше бы туда и вовсе не соваться. Вот только если сулины действительно подчиняются инквизиторам и рутифакторам, то мою неявку расценят как предательство. И объявят на меня охоту. Может быть, я и отобьюсь от всех нападений, но в своей истинной форме я не только не смогу узнать, как избавиться от «Осквернения», но и не узнаю, как церковники смогли запечатать скверну и стрелять ей. Я обязан выяснить это всенепременнейше.

Сидевшая рядом девочка после замечания хоть и накуксилась, но быстро отбросила обиду и с интересом слушала нашу перепалку. Я погладил её слипшиеся за дни пути блекло-жёлтые волосы. Раньше они едва достигали длинных закрученных к концу ушей, а сейчас практически полностью их закрывали. Не знаю, почему, но от поглаживаний по маленькой голове мне стало чуточку легче.

Девочка на мои поглаживания улыбнулась, но с вопросом уставилась на меня.

— Скучно. Развлеки нас. Почитай книгу вслух.

— Да, хозяин, — прощебетала та, радуясь возложенной на неё задаче.

Купленная в Трайске кукла лежала в рюкзаке девочки, дожидаясь, когда мы наконец-то приедем в конечную точку маршрута. А книга и вовсе открывалась редко, девочка довольствовалась только игрой с куклой. Сейчас же малышка резвым кабанчиком вытащила книгу, плюхнулась рядом со мной и зашелестела листами, довольно покачивая головой.

Девочка с отъезда из Трайска выросла на миллиметров пять, из-за тех дополнительных порций молока — а дальше рост остановился. Но и это отличный результат, потому что я не знаю, когда ещё и как вообще раздобыть очередную порцию грудного молока. Боюсь, на ближайшие года девочка так и останется карандашом в метр с кепкой.

— Ларан с друзьями пришёл к озеру. «Что это?», спросил его друг. Он показал в середину озера. «Это…» — девочка отстранилась от книги и посмотрела на меня, хлопая глазками. — Что такое водоворот?

— Это очень опасно. Это когда вода не стоит, а уходит в глубь озера. Если увидим — покажу.

Девочка приняла моё объяснение и продолжила читать рассказ про приключения начинающего авантюриста и его друзей. Она уже относительно неплохо читала даже вслух, практически не сбиваясь, лишь незнакомые слова вызывали у неё затруднения.

— Возишься с этим, как с родной, — буркнул парень, бросив на девочку полный отвращения взгляд.

— Не думаю, что тебя это… — я начал говорить, да замолк. «Чувство магии» показало приближавшиеся четыре ярких звёздочки. Активированное «Обнаружение жизни» никого лишнего не обнаружило, вот только фиолетовые силуэты странно покачивались, а в их нижней части тянулся длинный фиолетовый шлейф.

— Что, язык прику…

— Завались. У нас гости. Здесь сидите. Только помешаете. И смотрите, чтобы с ней ничего не случилось, — я показал на девочку и притянул к себе посох. Малышка порывалась пойти со мной, но коротко брошенный взгляд подвёл ту к мысли, что лучше сесть обратно к костру.

По снегу скользили ламии, со змеиным хвостом ниже женского торса. Руки заканчивались крючковатыми пальцами с когтями, а от подбородка до пояса переднюю часть тела разделял вертикальный зёв, сейчас плотно сомкнутый.

Двоица осталась в шатре, так что я не боялся раскрыть свои способности. Я дождался, когда четыре монстра приблизятся достаточно, чтобы попасть под действие группового «Ступора». А после, ругаясь на дубак и мечтая вернуться к костру, отправил в каждую тварь по «Ледяному копью». Магия входила в место соединения двух разных тел, и ламия тут же помирала.

Я вернулся в шатёр и пристроился у огня, отогревая успевшие замёрзнуть руки: они приятно покалывали от тепла и неприятно дрожали от тремора. Девочка продолжила вслух читать книжку. Мужик с парнем переглянулись, настороженно вышли на улицу.

Показываемые «Чувством магии» два светящихся овала превратились в две ярких звёздочки, отойдя за двадцать метров от шатра. Они приблизились к четырём трупам, постояли там, и вернулись. Двоица задумчиво молча расселась и покосилась на мой посох и гримуар.

— Чего им в логове не сиделось? — нервно спросил парень, пытаясь начать разговор с какой-то нейтральной темы.

— Монстры едят мало, зимой и того меньше. Но едят, — ответил я.

— Себя бы жрали, — процедил парень, растерев руки и принявшись разливать по кружкам основательно проварившийся отвар.

— Это ты вот так с циклопами справился? — прошепелявил мужик. Я в ответ ухмыльнулся.

— Я понял, ты — крутой, сильный, маг всех магов, — парень скривил губы в ехидной улыбке. — Но ты хоть ночью не ори, а. Спать мешаешь.

— Уши закрывай, неженка херова.

— Оба заткнитесь. Время позднее, по дежурствам разобраться надо, — мужик посмотрел на меня. — Давай-ка ты сегодня последним будешь.

В первую ночь после выхода из города, и в ночь прошлую, меня назначали дежурить первым. И каждый раз я ложился спать поздней ночью и под утро в кошмаре видел эту треклятую змею. Не знаю, как долго ещё это наваждение будет преследовать меня, но чует моё сердце, что от этих кошмаров так просто не избавиться.

* * *

Подходя к осаждённому городу, я недоумевал и пытался понять, в чём вообще заключается осада.

В нескольких километрах от города у дороги разбил лагерь отряд какого-то благородного, участвовавшего в войне. Солдаты досматривали всех шедших в город и из него, и при нашем появлении устало поёжились на холоде. Будь их воля, и они бы не сидели в полуоткрытом шатре вокруг жаровни, а где-нибудь в тёплом месте. Я же и вовсе не мог понять, почему осады и войну решили начать именно зимой, а не летом.

Солдаты усмехнулись сидящей в санях девочке, и с пренебрежением посмотрели на мужика и парня. Они конями впряглись в сани и от накопившейся усталости едва переставляли ноги, хрустя свежевыпавшим снегом. Мужик что-то недовольно прошепелявил и вытащил медальон с эмблемой церкви, то же самое сделал парень. Солдаты ошарашенно уставились на медальоны, и покосились на меня. И хоть моё лицо полностью закрыто шарфом, но через щёлочку между шарфом и шапкой видны глаза с вертикальным зрачком. Я устало выставил гримуар с эмблемой академии и церкви. Это окончательно добило солдат, они несколько секунд стояли идиотами, прежде чем додумались хоть что-то сказать.

— Мы в Собор Магласии, — прошепелявил мужик, кивнув в мою сторону. — Все мы.

— А ты не верил мне, — один из солдат обратился к сослуживцу. — Тёмные дни, конец близок. Тоны отказали нам в своём учении. Вон, ксат церкви служит.

— Да заткнись, — отмахнулся тот и достал из шатра небольшую табличку. — Это страже на воротах. Только задержитесь в городе на неделю, совет. На западных и северных воротах наёмники, и в сутках пути.