– Но внутри рода проще обходиться без свобод...
– Увы, но да. Проще. И всё же не лучше. Кстати, мы уже почти на месте. Помнишь вон тот пруд подле болотца? И просека видна, которую я проделал.
– Да, вижу. Так странно...
– Привыкай. Мне понравилось летать, постараюсь делать это почаще – вместе с тобой. Конечно, если сама захочешь, без принуждения.
– Мне... страшно.
– Придётся привыкнуть и к этому. Свобода – это и восторг, и страх. Одно изнанка другого.
– Не хочу ползать, – повторила Лейта. Уже вполне уверенно.
Я не стал отвечать вслух. Просто плеснул волной искристо-тёплого одобрения... и получил в ответ разгорающееся, мерцающее, но крепнущее пламя уверенной радости.
О моём перерождении в сына крестьянского 8 (интерлюдия Лейты Ассур + статусы)
Этап восьмой
Лейта из высокого рода Ассур
Вероятно, это началось ещё там, на платформе. Оглядываясь назад... да, наверно, первым тонким звоном из-за пелены привычного стал жест Сам-Знаю-Кто. Она тогда только-только выбралась из того чудесного механизма, названного медкапсулой, неуверенная и нагая – словно бабочка, покинувшая кокон, но не успевшая расправить бледные крылья. Господин спаситель, стоявший рядом и, видимо, готовый помочь в случае чего, хотя и старательно отворачивающийся, чтобы не задеть её стыдливость (право, было бы что задевать – после всего-то...), выбрал момент, когда она отпустила стенку медкапсулы, окончательно утверждаясь на слегка подгибающихся ногах...
И протянул ей, всё так же глядя в сторону, поднос с тщательно отстиранным, зашитым и аккуратно сложенным походным платьем, поверх которого лежали изящные браслеты. Единственная память о настоящей бабушке Лейты; как сказала, передавая их, госпожа глава Сарнеди, трансформа в духа стихии не удалась, «но долг Ассур был исполнен до конца».
Вот тогда это и началось. Да.
Любым словам можно дать двоякое толкование. Много, много раз Лейта сталкивалась с этим... явлением на практике. Да и не всякие слова, сколь угодно красивые и правдивые, драгоценны. У любых действий задним числом также может найтись иное объяснение, дополнительное. Практичное. В конце концов, подобрать и выходить принадлежащую высокому роду, чтобы затем получить за это достойное вознаграждение – что в этом особенного или неправильного? Или противоречащего альтруистическому изначальному порыву? Ничего.
Но даже с её весьма гибким умом Лейта затруднилась бы подобрать дополнительное объяснение вот этому молчаливому жесту.
Возвращать артефакт с зачарованием Силы Мага там и тогда – зачем? Если её спаситель имел в виду то самое достойное вознаграждение, браслеты следовало отдавать роду отдельно. Азы торговли, способ заработать на одной услуге цену двух (да, две меньших услуги, оказанных отдельно, смотрятся больше, чем если объединить их воедино: два больше одного, даже когда это одно удвоено... таковы уж парадоксы восприятия, пусть и совершенно нелогичные при трезвом взгляде). Облегчить ей чародейство? Но они оба прекрасно знали, что Лейта фактически вполне здорова, медкапсула сделала свою работу отлично. В её профессиональных услугах он тоже нуждался едва ли, иначе это непременно всплыло при разговорах, ведь такое не скроешь. Более того: как ни плоха была она из-за своего класса в любых чарах, кроме чар школы исцеления, но при некоторой сноровке даже целительной магией можно злоупотребить...
Перебирая и отбрасывая объяснения, от совершенно невероятных к более естественным, Лейта пришла к простейшему. Сам-Знаю-Кто просто возвращал ей всё, что был вынужден снять с её тела для помещения в медкапсулу. Ни больше, ни меньше.
Достроить этот жест чем-то рационально-утилитарным... не получалось. Никак.
И вот тогда-то сквозь пелену привычного донёсся первый, ещё тихий, но чистый звон.
Вторым таким, более громким, стал вопрос, является ли кремация как часть погребального обряда приемлемой для Ассур и вассалов. Каковы вообще их обычаи на сей счёт? Лейта тогда сказала (самую малость излишне поспешно), что конкретного обычая не существует, привычно умолчав о... многом. Ну а Сам-Знаю-Кто не стал продолжать тему.
Просто спустя два дня, после длительных отлучек, соорудил лифт. И пригласил её спуститься.
Вот, кстати, тоже чёрточка. Ему самому никакой лифт со всей очевидностью не требовался; вопреки зримой массивности и кажущейся неуклюжести своей магомеханической брони, он лазил вверх и вниз по стволу ходарру с ловкостью белки или даже паука, просачиваясь сквозь узковатое отверстие в платформе у самого ствола так, будто состоял из жидкости. Если он при этом сумел поднять наверх раненую Лейту, то уж как-нибудь сладил бы и со спуском её выздоровевшей. Но когда пришло время – не стал хватать её в охапку, как груз, или заставлять карабкаться по нарочно воплощённым скобам-ступеням. Нет.
Он выбрал более хлопотный для себя лично, но максимально удобный для них обоих, безопасный, щадящий её не блестящие физические способности способ.
И чуть позже, когда они спустились, заметил, как вязнут в покрове опада её походные сапожки. Но ничего не сказал – тогда. Просто потом, очевидно, потратив время на расчёты сочетаемости материалов и комплекса чар, создал парящую платформу. Для неё. Просто чтобы подарить ей несколько часов ранее невиданного комфорта передвижения.
И огненное погребение, которое он устроил для Варса и Онтафаша... погребение, достойное героев былых эпох, а не... и тот походя воплощённый экран, ничего не скрывающий, но защищающий от жара... и доверенное ей оружие – боевой посох... и...
Звон сквозь пелену привычного стал подобен гулу чародейских механизмов – тех чудесных машин, что, как она читала, отбивают астрономическое время и тем самым позволяют навигаторам на громадах судов океанского класса определять долготу даже за много дней пути от любых берегов. Эти сигналы, могучие, издалека различимые теми, кто способен настроиться на нужную резонансную частоту – они звучат не для кого-то одного. Они звучат для всех, кто может слышать и воспринимать.
Лейта могла. И уже не искала тайного мотива за действиями Сам-Знаю-Кто. Позволила себе просто наслаждаться этой небрежной в щедрости заботой, как солнечным светом и свежестью ветра.
Да, долго это не продлится. Да, вскоре она вернётся к родне. И к... привычным делам. (Наверно, её выдадут новой группе вассалов, менее успешных, потому что и она уже не юный бутон). Да, это не отменяет и не ставит под сомнение долг. Да, да, да...
Но можно ведь немного оттаять? Хоть до поры? Не показывая этого снаружи, само собой.
...и забыть про улавливающую и передающую звук клипсу. Ещё один небрежный дар.
Признаться, перед последним броском к лагерю, когда Сам-Знаю-Кто прятал в грузовой отсек боевые артефакты и трофейное копьё, и ещё на протяжении следующих долго тянущихся минут на подходах и в самом лагере она несколько раз чуть не набиралась дерзости попросить его забрать клипсу – и несколько раз замыкала уста. Ведь если бы он захотел, то сам напомнил о клипсе, и она бы немедля вернула её. А раз он не хочет, то таков его план, вполне невинный. Что плохого, если у разговора о нём же появится дополнительный, совсем-не-посторонний свидетель? Это же нельзя назвать противоречием интересам рода. Разговор не должен коснуться ничего тайного. Это же не какое-то там предательство...
А потом хранитель-Советник замкнул сферу приватности, и возможность передумать осталась в прошлом. Безвозвратно. Осталось лишь стараться направлять доклад так, чтобы попутно не всплыло ничего секретного. И чтобы ненароком не навредить никому.
Ни роду. Ни Сам-Знаю-Кто.
Причинение вреда – позор для целителя Ассуров. И она не хотела опозориться. Но...
– ...хоть это и весьма эгоистично, я очень хотел бы сохранить дружбу с вашей внучкой. В Лесу Чудес бывает одиноко, и живая беседа могла бы скрасить долгие молчаливые дни.
