Зубы-то тебе вышибать бессмысленно, а вот репутацию подрихтовать...
Что характерно, в эмоциональных омутах Сарнеди и Лейты разлился елей мстительного, хорошо выдержанного удовлетворения, а пара ставших свидетелями сцены вассалов-охранников, изображавших молчаливые столбы у входа в палатку ещё с момента нашего прибытия в лагерь, просто разулыбались.
Месть сладка. О, да!
– Я тоже знаю парочку подходящих к случаю цитат... – начал было Малдейг.
– Сейчас не то место и не то время для состязания в эрудиции, – прервала его глава, что заодно можно было понять как мягкий упрёк в мой адрес. Какой-никакой, а всё же хранитель-Советник – часть рода, притом не самая малая, и не пресечь нападки на него Сарнеди не могла. – Хотя уверена, что если мой кузен хорошенько подготовится, то легко одержит верх над страдающим амнезией оппонентом.
Да, пресечь нападки – это обязательно, это важно и нужно. Но кто сказал, что нельзя вдогонку уже самой добавить хор-рошего такого пинка своему излишне ядовитому сородичу?
– Я слушала, я размышляла, я решила, – закончила глава Ассур ритуализованной формулой.
После чего во всеуслышание объявила своё решение.
– Мне надо перед тобой извиниться.
– За что?
– Ровно за то, за что ты едва ли когда-нибудь услышишь извинения от Сарнеди. Полагаю, она даже не поймёт, как это всё выглядит. Но я – что ж, я могу хотя бы постараться загладить часть своей вины...
– Я не понимаю вас, господин Сам-Знаю-Кто.
– Лучше на ты. Поверь, я сокращаю дистанцию сознательно и вовсе не с целью обидеть. Хотя тебе и верить не надо: ты сама прекрасно чувствуешь, с каким намерением я сейчас говорю. Так что да, раз уж я открыто высказал пожелание дружить, то не менее открыто заявляю: для меня дружба – это близость ума и духа, которая подразумевает общение равное, простое и без размежевания. Хотя... отчасти это тоже ведёт к умножению моей вины перед тобой.
– Я... не понимаю.
– Постараюсь объяснить. Это легко. Видишь ли, Лейта, мы направили твой путь за тебя. Даже не удосужились спросить, чего же ты хочешь. Я вот взял и перешёл на ты, хотя чувствую, как это неудобно и непривычно для тебя. Но при этом тебе привычно, что твоё мнение не принимают в расчёт, верно? А ведь ты – не просто и не только часть рода Ассур. Ты живой человек со своими чувствами и мыслями. Не вещь!
– Я...
– Подожди немного, пожалуйста. Дай мне закончить. А уж потом я постараюсь унять неуёмную болтливость свою и внимательно тебя выслушаю. С одним условием: именно тебя. Не госпожу Ассур, а женщину по имени Лейта. Так вот: я хочу и обязан извиниться перед тобой за пренебрежение твоими желаниями. Я пожелал – и пожелал эгоистично – сохранить дружбу с тобой. И госпожа Сарнеди просто-напросто подарила мне тебя. Вот так, словно солонку за столом передала: хочешь? Забирай! Как ходячее и говорящее хранилище знаний рода. Никто не спросил, хочется ли тебе возвращаться в Лес Чудес. Никто не спросил, хочется ли тебе увидеть своих потомков – хотя бы того внука, о котором ты как-то упомянула. Никто и ничего, как всегда. Но... для человека, столь ценящего свободу, я излишне вольно обошёлся со свободой чужой. С твоей. И за это хочу попросить прощения, а также пообещать, что в дальнейшем постараюсь не пренебрегать тобой так нагло. И вообще постараюсь не пренебрегать, потому что нет вернее способа убить дружбу. А вот теперь – я всё сказал. Пожалуйста, говори со мной.
– ...
– Могу снова перейти на вы, если вам так удобнее.
– ...да. Но нет.
– Да – удобнее и нет – не переходить?
– ...
– Лейта? Что-то случилось?
Позади, от сиденья на парящей платформе, раздался смешок. А небольшой, довольно хаотичный шторм противоречивых эмоций вихрился там и раньше.
– Случилось? Да. Можно сказать и так. Я... только что я взошла на две ступени. И получила новую особенность. Как ты это сделал?
Я остановился, развернулся, подошёл ближе и убрал зеркальное забрало со своего лица – ну, с рожи противоестественной помеси Дэйви Джонса с иллитидом.
– Лейта, я – ничего не сделал. По лестнице развития каждый шагает сам. Это сделала ты.
Шторм усилился.
– Ещё одна ступень...
– Не удивлён. Твой потенциал должен был рано или поздно найти дорогу. Прорастая, тонкие стебли раскалывают камни.
Из-под ладоней, закрывающих её лицо, раздался ещё один смешок. Похожий на всхлип.
– А ты просто полил семечко, да?
– Наверно. Слушай, ты когда-нибудь летала?
– Что?
– Полёт. По воздуху. Я тут подумал: зачем нам долго и печально тащиться по земле, когда можно за пять минут долететь? То есть не за пять, но всяко быстрее, чем с этой платформой.
– Ты и так можешь... хотя чему я удивляюсь?
– Удивление полезно, от него растёт душа. Ну так что? Полетим или поползём?
– ...не хочу ползать.
– Тогда – оп!
Протянув руки своего бронескафандра, я достал Лейту с сиденья, как морковку с грядки дёрнул, и поставил её рядышком. После чего обернулся и принялся кроить-творить, пользуясь «материалом» платформы как исходным сырьём для создания новой конструкции.
Изменить форму плотной иллюзии легче, чем делать что-то с нуля, а пользоваться уже заложенной энергией – быстрее, чем выкачивать её из моря маны.
Накативший прилив вдохновения отхлынул спустя всего минут десять, оставив после себя вполне оригинальную конструкцию. Этакую помесь безмоторного биплана со стрекозой, преимущественно прозрачную, с широким «стеклянным» кокпитом и тремя парами разгонных колец: по одной за крыльями слева и справа и последней за хвостовым оперением. Причём все кольца – поворотные. Пусть они куда менее тяговиты, чем реактивные двигатели; но ведь и масса аппарата станет вполне иллюзорной, если я захочу... и можно дополнительно облегчить всё, что нужно, простенькими чарами Падение Пера.
В общем, магия делает вертикальные взлёт и посадку естественным выбором аэронавта.
– Готово, залезай.
– А это точно полетит?
– Точно-точно. Я уже испытывал нечто похожее, но в одиночку.
Ага. Похожее. Кратно более простое. Впрочем... чары Падение Пера, да. Магия делает лишними не только ВПП, но и парашюты. Не удивительно, что я её люблю!
Ещё минута – и разгонные кольца зашелестели, приминая траву. А безымянный аппарат, словно отлитый из стекла и акрила, взмыл вверх так же невесомо, словно подхваченный ветром сухой лист – и начал понемногу набирать горизонтальную скорость, не забывая и о подъёме вверх.
– Летим?
– Летим. Нравится?
– ...я ещё одну ступень получила.
– Самое забавное, что я тоже.
– Правда?
– Разумеется. Видимо, полёт с пассажиром достоин отдельной награды. Как и быстрая переделка готовых конструкций, и, может быть, что-то ещё. Например, завершение непростых переговоров
Или убеждение зажатого человека перестать сутулиться и расправить плечи. Даже если всей моей роли в этом, действительно, только семечко полить, а так-то у этого «семечка» интеллекта и, что важнее, гибкости – да чтоб мне хоть полстолько, я бы сразу ух!
Но это разом и смешно, и страшно. Если мои догадки верны, получается, что Лейта с её привычным прогибом под окружение просто не менее привычно, ещё и с прямой санкции главы рода прогнулась под меня – и разом хапнула столько равного, вне-иерархического общения, сколько раньше не видывала даже в мечтах. Да и видела ли вообще? Знала ли, что, оказывается, так тоже можно?
И смешно, и страшно.
– Но всё равно... четыре ступени за раз, четыре!
– Не рекорд.
– А?
– Я не так давно тоже взял четыре ступени разом. Правда, там скорее вышла глупость на грани самоубийства. Рискованные эксперименты с магией – они такие. Если выжить, награда хороша. Если.
Лейта хихикнула. Совершенно по-девчоночьи. Прямо не прабабушка, а двенадцатилетка.
– Наверно, я просто сплю. Да, это всё объясняет.
