Дочь Темных вод - Лонг Х. М.

Чарльз Грант тоже был среди тех, кого сообщники Лирра притащили на поляну. Он смотрел куда-то в чащу остекленевшими глазами, так что его просто усадили на валун и оставили там, обмякшего и молчаливого. Он был бледен, как выбеленный солнцем холст. В его шее торчала щепка дерева.

Судя по ране и количеству крови на одежде, он уже должен был умереть, как и десятки других раненых у костра. Но они продолжали шевелиться и дышать, а Грант время от времени моргал.

От страха по позвоночнику прокатилась дрожь. Неужели Лирр уже успел привязать к ним гистингов? А эта щепка в шее у Гранта? В ней тоже гистинг?

Пират вышел из леса вслед за матросами, переносившими Гранта. Он толкал в спину Мэри, ее руки были связаны. Он едва взглянул на собравшихся и рывком подтащил девушку к большому камню у корней лиственницы. С нее сняли почти всю теплую одежду, оставив только штаны и толстую шерстяную рубашку.

«Беги!» – закричал я мысленно Мэри, но ее движения оставались вялыми. Я на мгновение заглянул в Иное и понял причину: глаза Лирра налились магическим алым светом. Пока я наблюдал, свечение усилилось, теперь им оказалась залита вся поляна. Стоны раненых затихли, а подручные Лирра следили за каждым его движением полными восхищения глазами.

Его могущество достигло пика.

И тут по другую сторону от костра раздался голос Энн:

– Лирр!

Мне потребовалось собрать все силы, чтобы оторвать взгляд от пирата и найти мать Мэри. Она действительно была здесь. И сама Мэри. И Лирр. Тогда где же Димери, Ата и устийцы? Спасся ли с «Гарпии» кто-то еще?

Бенедикт. Я старался не думать о нем, запертом в трюме. Был ли он все еще там, когда пираты Лирра задраивали люки?

– Лирр! – снова крикнула Сокрушительница, и ее голос был полон ненависти. – Я убью тебя, я…

Крик оборвался: несколько пиратов схватили ее и натянули маску штормовика. Она продолжала кричать под маской, и воздух вокруг нас задрожал. Снег взметнулся вверх, закручиваясь в вихрь, и с тихим шипением обрушился на костер.

Лирр не обращал внимания на Энн. Он подтащил Мэри к корням лиственницы. Свет костра заливал их лица и отбрасывал тени на широкий ствол дерева у них за спиной.

От Лирра отделился силуэт – высокий, широкоплечий, грозный мужчина.

Рядом со мной выругался Пенн, но его богохульства быстро перешли в молитву. Я понимал, что происходит, но мне тоже захотелось помолиться Святому. Как и говорил Димери, Лирр был гизо. Но знать это и видеть собственными глазами – совершенно разные вещи.

– Многие из вас десятилетиями ждали этого дня, – начал Лирр, и его голос с легкостью перекрыл гул пламени огромного костра. Его гистинг встал по другую сторону от Мэри и пристально наблюдал за пиратом. – А кому-то из вас только предстоит понять, какое благословение даруется вам, – продолжал магни. – Здесь томятся мои братья и сестры, я освобожу их, как только этот лес пробудится и сгорит. Именно вам выпала честь объединиться с ними. И вы получаете это право всего лишь за ответное доверие и благодарность.

Пираты Лирра разразились радостными кровожадными воплями, они походили на пирующих у подножия виселицы.

У меня пересохло во рту, я забыл о боли в руке и понял, что сила Лирра распространилась над головами собравшихся. Жизнь с Бенедиктом сделала меня устойчивым к влиянию магни, но даже я едва сопротивлялся ему. Сердце гулко стучало, и одно желание переполнило меня – угодить Лирру, стать таким, как он.

Гизо.

По коже поползли мурашки.

Мэри в достаточной степени сохранила самообладание, чтобы взглянуть на него и сказать что-то, чего я не расслышал. Он схватил ее за связанные запястья и подтолкнул к дереву, прямо перед ревущим костром. Отблески огня играли на лице Мэри, и ее тень становилась все выше на стволе огромной лиственницы. Затем тень Лирра прошла над ней, поглотив ее, и он положил тяжелые руки на плечи девушки.

– Вернись к своему дереву и своим детям, Тейн, – произнес Лирр с отрешенным выражением лица. – Или позволь огню освободить тебя.

Мне не нужно было заглядывать в будущее, чтобы предсказать, что произойдет дальше. Руки Лирра разжались на плечах Мэри, и он с силой толкнул ее в костер. Падение казалось стремительным. Мэри оказалась в круге пламени, и почти сразу раздался душераздирающий треск. Что именно трещало, сгорая в огне? Дерево? Или кости?

Я услышал, как Энн завыла в кляп, и не мог заставить себя посмотреть на нее. Я вскочил на ноги, но пират повалил меня обратно. Удар сапога пришелся по голове, мир на мгновение померк.

Темные воды забурлили вокруг, меня окатила прохладная волна, и я открыл глаза. Свет костра затух, но гистинги освещали ночь, как факелы: сапфировые, цвета индиго, окаймленные серым и прикрепленные к человеческой плоти. Последователи Лирра. Сам Лирр.

Мэри опустилась на колени в Темные воды – точнее, опустилось ее отражение, серо-красное и клубящееся. Здесь не было огня, не было пылающего жара. Но она горела ярче, чем мог бы гореть огонь, и в этот момент вокруг нее возник силуэт.

В плоти Мэри проявилось иное существо. Сначала это было зеркальное отражение самой девушки, такая же совершенная копия, как Бенедикт – копия меня. Затем она начала меняться, словно постарела и ожесточилась, и превратилась в Энн. И, наконец, в кого-то другого, с угловатыми чертами лица и стройной фигурой, окутанной лунным светом.

Я все еще мог разглядеть саму Мэри сквозь призрак и видел, как та кричит. Она рванулась за пределы костра, но что-то толкнуло ее назад. Сабли? Винтовки?

– Мэри! – застонал я, пытаясь вернуться в мир людей, но понял, что застрял. Я не мог дотянуться до монеты в кармане, не со связанными руками.

В моих глазах стояли облик Мэри, ее крик и метания в круге пламени. Как долго она протянет? Сколько времени пройдет, прежде чем огонь заберет ее? Я чувствовал себя беспомощным. Снова.

Нет, не беспомощным. В сознании начали всплывать отрывки из мерейской книги, и на этот раз их смысл стал ясен. Слова соединились с воспоминаниями об изгнанных мной моргорах.

Я поднялся из Темных вод и закричал, ощущая веревки на теле. Среди сапфировых и серых огней Пустоши замелькали оранжевые огоньки, их становилось все больше, даже больше, чем звезд в ночном небе.

Сначала ко мне повернулись гистинги. Потом слетелись стрекозы, рокот их крыльев перешел в гул, они окружили меня, как морская пена, так что я не мог разглядеть сквозь них Мэри. На мгновение накатила паника, но когда она исчезла, в душе родилась надежда – дикая, безрассудная надежда, и я твердо решился.

– Приди! – обратился я к Темным водам. – Вот он я, приди!

Среди деревьев загорелся новый свет, кроваво-оранжевый и ужасающе стремительный. Воодушевление захлестнуло меня и тут же сменилось паникой: оставались считаные секунды до их появления.

В мире людей мне удалось освободить одну руку от веревок. Я сжал в кармане монету. Задыхаясь и потея, я вернулся в сознание. Пираты и пленники с восторгом наблюдали за Лирром, стоявшим перед лиственницей. Огонь все еще полыхал, и его языки поднимались слишком высоко, чтобы я мог разглядеть Мэри.

Она никак не могла остаться в живых. Я знал это, но не хотел верить. И в этот момент услышал голоса. Они были тихими и далекими, но шепот становился все сильнее. Гистинг, стоявший с Лирром, поднял голову и посмотрел на верхушки деревьев, которые колыхались не от ветра, а по собственной воле.

Раздался треск, затем шелест. На ветвях проклюнулись листья, от них в морозном воздухе шел пар. Снег и лед под моими коленями растаяли, туман застилал землю. Вскоре пробился мох, зеленые ковры поползли по корням, камням и деревьям. Из земли поднялись головки грибов, а над костром вырос пышный зеленый полог. Холод исчез, и спящая Пустошь пробудилась в теплых сумерках середины лета.

Неподалеку раздался недоуменный возглас Пенна.

Мир недолго пребывал в безмятежности. Как только сладкий теплый воздух наполнил мои легкие, костер угас. Вокруг нас сгустилась тьма, заклубился дым, и из Иного вырвалось чудовище.