Дочь Темных вод - Лонг Х. М.

И хотя я никогда раньше не была в этом месте, я знала его, чувствовала до мозга костей и принимала, как самый реалистичный сон. Я шагнула из огня в Темные воды.

Но прежде чем я впитала благоговейный трепет, страх и осознание того, насколько невероятно происходящее со мной, мир изменился в третий раз. Я оказалась в летней Пустоши, наполненной мягким ветром и прохладным мхом. Я поняла, что произошло, с той же уверенностью, с какой узнала Темные воды. Тейн пробудила арктическую Пустошь.

– Тейн, – позвала я гистинга, отряхивая обгоревшую одежду.

Она оказалась почти целой, вот только сапоги прожгло насквозь, и я едва не вывихнула лодыжку, пытаясь обрести равновесие.

– Тейн!

– Я здесь, – раздался ее голос.

Она возникла передо мной, приняв ту же форму, что и в огне, – что-то от меня, мамы и кого-то еще. Выражение ее лица было спокойным, но чуть нетерпеливым. Нить призрачной плоти тянулась между нами, от груди к груди. Голос мамы зазвучал в голове: «Пока Тейн в тебе, никто из вас не пострадает».

Так вот как выглядит наша связь. И вот как она работает: Тейн спасает меня от смерти и тем самым спасает себя.

Тейн снова заговорила:

– Мы прошли сквозь Темные воды, Мэри. Теперь мы в безопасности.

– Как? – прохрипела я.

– Мы с тобой – одна плоть, – продолжила Тейн. – Мы связаны так, как Лирр и остальные никогда не будут. А я – часть материнского дерева. И могу куда больше прочих гистингов. Но сейчас не время для разговоров. Лирр хочет сбежать.

Я выпрямилась, ужас во мне нарастал с каждым ударом сердца. Жар. Пламя. Запах дыма, который все еще окружал меня и был таким плотным, что мне казалось, я не могу дышать. Я помнила руки Лирра на спине и силу его власти, гнавшую меня вверх по холму к лиственнице, на верную смерть.

Я не должна была остаться в живых. Я не могла пройти сквозь Темные воды и душой, и телом. Но мой мир стал местом, где невозможное возможно. И я стала его обитателем.

– Не сбежит, – сказала я и почувствовала себя сильнее от одних этих слов.

Вместе с силой пришла злость, а в голове прояснилось. Лирр пытался сжечь меня заживо. Он околдовал меня и погрузил в ужас, да такой жуткий, такой удушающий, что я до сих пор не могла выбраться из него.

Я не люблю, когда меня пугают.

Лирр намеревался покалечить и убить всех в этой странной, неуместной среди льдов Пустоши – и людей, и гистингов. Он украл мою мать и превратил ее в тень самой себя. Он убил Гранта – или привязал его. Он разрушил бесчисленное множество жизней, мучая их и терзая десятилетиями.

Довольно!

Да. Сила и решимость Тейн прорвались сквозь меня. Она придвинулась ближе, и еще больше призрачных нитей протянулось от нее ко мне, как дым к открытому окну.

– Где он? – спросила я, хотя уже знала ответ. Лирр все еще прятался в Пустоши, он охотился, что-то замышляя. Но Тейн и была Пустошью. Я сомневалась, что смогу убить пирата в одиночку, но выследить и задержать, пока мама и Димери не настигнут его, мне было по силам. – За мной.

Я сбросила то, что осталось от сапог, и побежала, ощущая, как сливаюсь с гистингами. Я узнавала каждое дерево, каждый корень и понимала, куда надо двигаться, чтобы найти Лирра. Мои босые ноги сами несли меня по следу. Где-то в середине пути Тейн снова соединилась со мной, и в этом не было ничего неправильного, ничего неестественного. Так тело впитывает глоток прохладной воды жарким днем, и я с радостью приняла ее.

Мы бежали. Выслеживали. Пробирались сквозь тени под кронами, перепрыгивали с одного обломка корабля на другой. Как только мы касались корней или гистовой древесины, другие гистинги пробуждались, приветствовали нас, направляли и предостерегали.

Трое присоединились к нам: могучий медведь бежал чуть впереди, белая ворона и крылатая гарпия бесшумно летели над головами – гистинги Димери, Аты и Вдовушки. На мгновение я ощутила прилив радости, но тут же нахлынул страх.

– Они же уязвимы, – выдохнула я, обращаясь к Тейн, когда мы поднялись на холм, оказавшийся очередным кораблем, поросшим мхом.

– Пусть делают то, что должны, – ответила Тейн.

Медведь зарычал. Тейн поняла это на долю секунды раньше меня. Я почувствовала, как она оборачивается, и целое мгновение смогла смотреть сразу в двух направлениях.

Перед моими глазами по-прежнему была летняя Пустошь. Гистинги, привязанные к деревьям, на что-то указывали и кричали. Я видела страх в их глазах и слышала предостерегающие крики.

Глаза Тейн увидели, как Готен отделился от заросшего виноградной лозой дерева перед нами и направил деревянный кинжал мне в грудь.

Я отскочила в сторону, увернулась от удара и наполовину спрыгнула, наполовину упала с остова корабля. Кинжал пронесся мимо плеча, и я покатилась по мху под треск веток и шорох папоротников. Вскочила на ноги как раз в тот момент, когда Лирр вышел из тени затонувшего корабля, выхватив пистолет.

– Я даровал тебе свободу! – прорычал он.

Я не переставала бежать – стоило мне остановиться, и я бы пропала.

Тейн отделилась от меня как раз вовремя, чтобы отразить еще один направленный вниз удар Готена. Она выбила кинжал из его рук, перехватила прямо в воздухе и тут же скользнула обратно в мое тело. Невероятным образом кинжал оказался в моей руке – совсем как деревянная щепка, которой я чуть не проколола шею мерейке, пытавшейся захватить «Гарпию».

Пистолет выстрелил. Я почувствовала, как что-то вонзилось мне в бок, но я уже шла на разворот и атаковала кинжалом Лирра. Пират, вместо того чтобы уклониться от моего клинка, выбросил вперед руку. Кинжал вонзился ему прямо в ладонь, он отбросил пистолет, схватил меня за запястье и рывком вывел из равновесия.

Я снова упала на мох, вырвала кинжал из руки Лирра так, что хлынула кровь, но тот словно ничего не почувствовал. Он схватил меня за горло и прижал к земле. Я вновь ударила, на этот раз в грудь. Зрение помутилось, но еще глубже вонзила нож. Он застонал от боли, поскользнулся, и я отпихнула его в сторону.

Тейн напала одновременно со мной, и Готен наполовину отделился от Лирра, чтобы не дать ей всадить осколок дерева в позвоночник хозяина.

Она схватила Готена и начала оттаскивать от Лирра, но соединяющая их связь оказалась слишком мощной. Почти как наша. И чья же окажется сильнее?

Готен полностью отделился от Лирра и повалил Тейн на землю. Нити, связывавшие нас, оборвались. Тогда я бросилась к Тейн, пытаясь восстановить связь, но чья-то рука схватила меня за лодыжку и потащила назад.

Я обернулась и увидела Лирра, он сыпал ругательствами сквозь окровавленные зубы и смотрел на меня взглядом, полным злобы. Тогда я поняла: в этой схватке участвуем только мы – я и он. Ни Готена, ни Тейн не было.

Медведь Аты кинулся на Готена, мощные когти впились в плечи, а челюсти сомкнулись на голове. Белая ворона сорвалась с деревьев и бросилась на Лирра, заставив его отшатнуться. Только Гарпии нигде не было видно.

Воспользовавшись моментом, я ударила Лирра ногой в лицо. Он, похоже, почувствовал направление удара, повернулся и схватил меня за другую ногу, одновременно пытаясь увернуться от атаковавшей сверху вороны.

Медведь зарычал, и раздался треск мушкета. Я отбивалась, набрасывалась сама, а вокруг меня было сплошное месиво из грязи, чьих-то рук и ног. Я увидела, как из леса выбегает Ольса Укнара с дымящимся мушкетом, а за ней Димери и Илья. Гарпия отделилась от Димери, на ней была маска, из кокетливой дамы она превратилась в закованную в броню богиню войны и с копьем наперевес. Она бросилась на Готена.

Вскоре появились новые гистинги – кошка размером с гончую, сновавшая у ног Ольсы, древний древесный бог, которого, словно облако пара, выдохнул Илья. Глаза у него так сверкали, что казалось, из них вот-вот полетят молнии.

Отовсюду появлялись новые призраки. Я узнавала каждого – дети Тейн, они объединились с гистингами людей, чтобы удержать Готена в ловушке вне тела Лирра.