Память Небытия - Федоров Виктор Александрович "переводчик"

– А поподробнее?

– Это долгий путь.

– Об этом мы и так знаем. – Ани скрестила руки на груди.

Эдвин подумал, что он-то как раз слабо представляет, какое количество дорог им придется пройти. Судя по общему настроению – немало. Даже путь до столицы получился вымученным и долгим, по ощущениям. Что уж говорить о предстоящем броске к северному краю континента. Бася тем временем спокойно ответил:

– На этом пути вам понадобится защита и поддержка.

– Но Сэт…

– Лис искусен, но ему будет чем заняться, помимо того, чтобы охранять каждого из вас. «Защита и поддержка» – это девиз каждого серого плаща. Поэтому я иду с вами. Кроме того, у ордена налажены дипломатические отношения по всему континенту. Это пригодится, во всяком случае до тех пор, пока мы не окажемся совсем уж далеко от Столичных и прилегающих земель.

– Ты уже знаешь, каким путем мы двинемся?

– Предполагаю. Но лучше это обсудить в присутствии всех остальных.

Одной тайной меньше. Даже двумя. Понятно, почему в некоторых словах плаща сквозила такая тоска: предстоящая вынужденная разлука с паломницей подтачивала его изнутри. Однако противиться приказам и долгу Бася не мог. И не хотел. Также стало понятно, почему его отправили с ними в город. Не просто в качестве проводника и охраны. Своеобразная подготовка к новой роли и новым условиям. Как для него, так и для Эдвина с Ани.

Торговка так и сидела – скрестив руки на груди, но напряжение из позы выветрилось быстрее, чем исчезал эль из Басиной кружки. Она с самого начала ревностно относилась ко всему, что могло повлиять на успех их вынужденного путешествия. Впрочем, тут и дураку было ясно: серый плащ и правда может быть полезен. И ему тоже пришлось идти на жертвы.

Разве что их вновь разросшаяся группа будет привлекать еще больше внимания, но иначе было никак. Иллюзорный зуд в бедре не давал Эдвину забыть: помимо бродящего по городу, выпрыгнувшего с верхнего этажа башни убийцы, по их следу шла Далия. С каждым днем фора шла на убыль, а расстояние между ними и решительной воительницей с востока только сокращалось.

Ани, либо не желая проявить должный такт, либо не в силах совладать с любопытством, все же уточнила:

– Но вроде как по долгу службы в ордене вы неразрывны с Лирой. Путешествие выйдет долгим, это верно. Что будет с ней, пока ты в отъезде?

– Лорек справится. И еще…

Кто-то мог бы подумать, что голос Баси сорвался под напором нахлынувшей тоски. Однако спустя мгновение Эдвин понял, что нет, плащ выдержал паузу намеренно, придавая веса тому, что хотел сказать.

– И еще вы должны знать: нет ничего важнее этого похода. Лира это понимает, поэтому отправляет меня с вами. Я это понимаю, поэтому повинуюсь приказу. И ты, Эдвин, – он встретился с юношей взглядом, – тоже это понимаешь. И поэтому согласился исполнить свой долг.

– Я бы поспорила со словом «свой»… – но заканчивать фразу Ани не стала.

Повисло молчание, нарушаемое лишь стуком кружек. Эдвин сделал последний глоток. Понимая, что скоро придется двинуться в путь – во всех смыслах, высказал мучивший его вопрос:

– Ты опасался за жизнь Лиры. Нет, не так. Ты знал, что если она примет бремя ношения медальона на себя, то погибнет. Там, в библиотеке, она обрисовала все иначе. Скажи мне теперь, оплот защиты и поддержки: ты веришь в ее слова о том, что мы с Сэтом сможем выбраться? Если сильно постараемся?

Бася убрал локти со стола, проигнорировав воинственные нотки в голосе юноши. Слизнул капли пойла с верхней губы. Будь проклят этот орден и его представитель, берущий столь длинные паузы в диалоге. Момент растянулся для Эдвина в вечность. Он со страхом осознал, что серый плащ явно не из тех, кто обманывает. А ответ, который у него заготовлен, присутствующим явно не понравится. Но здоровяк сказал только:

– У тебя есть все возможности удивить меня.

Должно быть где-то там далеко шепот взорвался безумным хохотом, но до ушей Эдвина издевательский смех не дошел. Скупо кивнув, он оперся на стол, поднялся со скамьи.

– Умою лицо и двинемся в обратный путь. Нужно будет многое обсудить. Как минимум, предстоящую дорогу.

Ани посмотрела на него с тревогой, но Бася просто кивнул. Эдвин быстрым шагом преодолел крыльцо, нырнул в прохладу помещения: благодаря навесу комната не успела нагреться. Внутри был занят всего один стол, кучка парней заливались пивом с самого утра, забившись в уголок. Трактирщица за стойкой даже не подняла головы, юноша пересек главный зал, свернул в узкий коридорчик, ведущий, скорее всего, на задний двор.

Как и ожидалось, в небольшой нише упокоился побитый жизнью рукомойник. Без каких-либо столичных изысков, местный архитектурный гений обошел это здание стороной, воду внутрь заливали по старинке, из бочки. Сделав пару движений ладонью, Эдвин смочил влагой затылок. После чего оперся лбом в стену, тупо глядя на шершавые доски перед собой.

Сердце бешено колотилось в груди с тех самых пор, как он встал со скамьи. Внезапно ему показалось, что из коридора выкачали весь воздух, голову повело в сторону, Эдвин сипло вздохнул. По груди под рубашкой потекли капли; он не мог понять, вода это или пот. Пространство вокруг стало тягучим, вязким, каждая попытка вдохнуть лишь усиливала панику. Он понял, что руки дрожат, а виски словно сдавило тисками.

И вдруг – будто натянутая струна лопнула. Сердце всё ещё билось часто, но уже не вырывалось из груди. Воздух стал проходить глубже, легче. Мир больше не плыл перед глазами, а руки, дрожащие мгновение назад, теперь казались просто слабыми, как после долгой работы. Тепло и холод сменяли друг друга, оставляя после себя странную опустошённость. Окружавший его вязкий кошмар не исчез окончательно, но отступил в тень, как хищник, затаившийся в темноте. Осталось только тяжёлое дыхание, усталость и чувство, словно тебя выбросило к берегу после долгих попыток не уйти ко дну.

Можно сколько угодно храбриться в присутствии других. Ощущать за спиной Старого лиса, смотреть в мудрые глаза доктора, любоваться ужимками торговки. Обладать поддержкой древнего ордена и опираться на плечо здоровяка в сером плаще. Готовиться, собираться, обсуждать и принимать решения.

И все же сейчас, наедине с собой, глядя на грубую поверхность стены, Эдвин прекрасно понимал: он не готов к смерти. Но точно так же он знал: где-то далеко, в одном из лесов, шумит дерево, из которого сделают его гроб.

Глава 3. Пристанище для больных

Холодный пот стекал по вискам, а от боли хотелось выть. Впрочем, в сравнении с пережитым это и болью-то было стыдно назвать. Скорее назойливый, подтачивающий изнутри зуд. Шуршащий где-то в горле, отдающий в нос и в голову, сдавливающий виски. В груди хрипло клокотало, из ноздрей текло. Да, прогуливаться в ночи по развалинам Фарота было плохой идеей.

К счастью, все страдания бренного тела уходили на второй план, пока кровоточили рубцы на душе. Райя прекрасно знала, что они не закроются: не в ближайшее время и, быть может, никогда. Комната, отведенная ей в доме Фрея, расплывалась, гардины на окне были зашторены, узкий лучик закатного света терялся в ворсе ковра. Все вокруг было серым, безжизненным.

Она почти приросла к кособокому креслу, сиротливо стоящему в уголке. Развернула его так, чтобы видеть входную дверь. Села на мягкую подушку и не нашла в себе сил встать. То было почти сразу после возвращения из замка. Потом – не было ничего.

Конечно же, иногда в связи с телесными капризами приходилось выбираться из своего логова. Но стоило опорожнить организм и насытить его новой порцией питательной массы (из-за забитого носа вкус все равно почти не чувствовался), как она возвращалась в свою обитель, прямо к зашторенному окну и закрытой двери напротив.

Почему Райя смотрела на нее? Опасаясь вторжения тех, кто желал зла ее стране и близким? Отнюдь. Навряд ли им была интересна опростоволосившаяся высокородная, потерявшая на своем пути все. Или почти все. Остались только приказы, которые она не смогла и не могла выполнить.