Ведьмин кот (СИ) - Арнаутова Дана "Твиллайт"

И страх. Господи, как же страшно! Ужас накатывал волнами, но, даже на миг отступая, не разжимал звериные челюсти на горле, глушил способность думать. Вот сейчас, еще немного…

Когда у лап кота появился договор, Видо застонал — или ему это показалось? Он пытался крикнуть, предупредить Ясенецкого в последней бесполезной попытке отсрочить неизбежное! Вот московит взял договор… Принялся читать…

Пытаясь скинуть жуткое оцепенение, Видо укусил себя за руку — резкая боль в запястье немного помогла, но страх не ушел, только в ушах прояснилось.

Не в силах произнести ни одного звука вслух, Видо истово, взахлеб молился про себя, едва замечая, как стремительно и пугающе растет в нем божественная благодать. Если бы он только мог заговорить! Если бы мог нанести один удар! Вдруг у него получилось бы расколоть проклятую сферу отрицания?! Да хотя бы попросить прощения за свое молчание! Убедить Ясенецкого, что один дурак и подлец патермейстер — это еще не весь Орден, нельзя судить всех по нему!

Теперь его натурально трясло в ознобе посреди жаркого летнего дня. Непослушные губы никак не могли шевельнуться ни в просьбе, ни в молитве, и Видо в полной мере осознал, какая страшная кара — смотреть на то, в чем ты виноват, что хотел бы предотвратить даже ценой жизни — и не можешь!

А московит все еще не соглашался! Видо закусил губу так, что в рот потекла кровь, и пришлось ее сглотнуть. Страх сотрясал непослушное тело изнутри, вышибая все мысли, и единственной связью с реальностью оставались два голоса, решавшие судьбу Ясенецкого. Ведьмак разговаривал с фамильяром так, словно всю жизнь беседовал с демонами и в ломаный крейцер их не ставил! Гордыня? О да! Но, может, хотя бы она не позволит московиту… Что толку на это надеяться?! Гордыня — порок, а пороки всегда на стороне зла! И все-таки Ясенецкий держался памятью о своих близких, которым кот и вправду причинил чудовищную боль. Что еще могло его удержать?!

На несколько мгновений Видо снова провалился в трясину страха, а вынырнул, потому что мир вокруг вздохнул, и преграда, скрывшая эти двоих, замерцала. Ненадолго, всего на пару вдохов, но… Ясенецкий отказался?!

Видо качнуло вперед, и он, уже почти встав, опять упал на одно колено. Договор лежал перед котом! Неподписанный! Видо затряс головой, пытаясь пробиться сквозь нарастающий гул в ушах. Обморок?! Только не сейчас, Господи! Не сейчас, прошу тебя!

— Призванные не отказываются! — провозгласил кот, и Видо в отчаянии с ним согласился.

Никогда. Это аксиома. За все время существования Ордена не было ни единого случая! Но ведь прямо сейчас… Господи, прошу, накажи меня по делам моим, но помоги ему устоять! Еще два раза, всего два! Добровольных, осознанных и ясно выраженных! Ведь один раз он уже справился!

Ясенецкий отпустил вульгарную шутку, Видо не сразу ее понял, зато понял кот — от него потянуло угрозой и нарастающей злостью. Должно быть, с демоническим фамильяром никто и никогда не смел так себя вести. Но он смирился и попытался привести новые аргументы… Видо вслушался — так вот почему кот был убежден, что выбрал правильно?! Гордыня, честолюбие, грех вожделения… и неверие в бога! Да, и вправду отменно подходит для Той Стороны, но… почему тогда… Почему?! Неважно, лишь бы и дальше не соглашался! Что бы ни держало Ясенецкого на Этой Стороне, на Стороне людей и Господа, пусть оно держит его и дальше!

— Нет, слышишь?! — повторил ведьмак уже в явном раздражении.

И мир дрогнул снова. Демонические оковы не разрушились совсем, но упали с Ясенецкого достаточно, чтобы дать ему немного свободы — и московит обернулся. Они встретились взглядом, и Видо в отчаянии снова взмолился…

Его молитва была услышана!

Ясенецкий ударил по преграде, что-то зло бросил коту, тот ответил, а московит крикнул еще раз. Если бы он только знал, что достаточно отказаться в третий раз! Желание имеет значение, но проклятая тварь права: «В начале было Слово…». И потому Слово имеет силу закона, а просто желание — нет.

— По делам их узнаете их! — яростно крикнул ведьмак и добавил что-то еще.

Видо, опять уплывая в трясину липкого удушающего ужаса, не расслышал его полностью, но понял суть. Клаус, Фриц… «Я выбираю не их, я выбираю то, что они делают!» Господи… И я ему врал. Стыдно-то как… Стыдно и жутко! Человеческая душа колеблется между спасением и гибелью, а ты не просто руку не можешь протянуть, ты точно понимаешь, что сам в этом виноват!

Ясенецкий крикнул что-то еще… и еще…

— Ничего я не подпишу! — услышал Видо.

И преграда рухнула.

Московит бросился к нему, в несколько прыжков оказался рядом… Видо попытался встать навстречу, ноги подкосились, и он едва не упал. Ясенецкий придержал его, но вместо того, чтобы поднять, сел рядом!

— Хороший у вас распорядитель церемоний и состязания интересные, — сообщил он на своем непонятном наречии, идеально чисто выговаривая немецкие слова, но так, что они не складывались во что-то осмысленное. — Плохо, да? Это ничего, это мы исправим. И что я его сразу не послал туда, где солнце не светит?.. Впрочем, вопрос риторический, конечно… А ну-ка, герр котермейстер, не уплывайте! Знаю, что плохо. Честное слово — знаю! Это пройдет! Вот прямо сейчас начнет проходить, вы только посмотрите на меня. И слушайте хорошенько… Не-не-не, на эту падаль пушистую смотреть не надо! — Ведьмак бесцеремонно вцепился Видо в запястье и принялся растирать его руку сильными пальцами. — На меня смотрите, ага? И дышите вместе со мной. Вдох! Воздух задержите хоть на чуть-чуть! Вы-ы-ы-ыдох… Вдох! Вы-ы-ы-ыдох… Доктора надо слушаться, доктор плохого не посоветует. Вдо-о-ох! Вы-ы-ы-ыдох… На меня смотрим! Слушайте, а сколько у вас тут чудес света знают?

— Ч-ч-что? — пораженно попытался выдавить через пересохшие губы Видо.

— Ну, чудес света! — идиотически безмятежно отозвался Ясенецкий. — Пирамиды там, сады Семирамиды… Можете все семь вспомнить? Или это более поздняя концепция? Боюсь, о парадоксах Декарта мы сейчас не побеседуем, а жаль, самое время! Вдо-о-ох! Вы-ы-ы-ыдох… Вторую руку дайте! Ну так вот, герр котермейстер, вы когда-нибудь замечали, что семь — особенное число? Ноты, к примеру… Грехи, во! Семь грехов перечислить точно сможете, а?! Давайте, герр котермейстер, будьте паинькой!

— С-с-смогу… — выдавил Видо. — Вы… отказ-з-зались…

«Отказался… — повторил он про себя. — Господи, клянусь, пусть он хоть всю жизнь зовет меня котермейстером — никогда не возражу! Ни наедине, ни при других! Слово Моргенштерна! Впрочем, сколько нам той жизни осталось, если я сейчас не приду в себя?»

— Ой, да не обо мне сейчас речь! — так же уверенно и спокойно возразил ведьмак. — Грехи, ноты, цвета… Радугу помните? Ну-ка, посмотрите вокруг, что у нас тут красное? Говорить не можете, взглядом покажите. И ды-ы-ышим, ды-ы-ышим. Вдох — быстрее, а выдох — чем медленнее, тем лучше. Вы отлично справляетесь!

— Вы отказались! — уже легче выдохнул Видо. — Он… ничего… не может… с вашей… душой…

— Знаю, — легко согласился ведьмак. — Принудить нельзя, только уговорить. Не отвлекайтесь, а? Красное. Найдите взглядом.

Видо послушно зашарил взглядом — к его удивлению, пелена перед глазами, что закрывала большую часть двора, куда-то подевалась. Красное? Кровь на брусчатке. Натекла из носа Йохана Малого, бедняги…

— А теперь желтое! — бесцеремонно потребовал ведьмак, проследив его взгляд. — И вдох! Задержать на раз-два-три! Вы-ы-ыдох… Желтое ищем!

Солнце. Ничего более желтого Видо найти не смог, поэтому посмотрел на солнце и тут же прикрыл глаза. Вдох? Выдох?! Дышать по указаниям ведьмака было мучительно сложно, но, хотя страх не отступал, рассудок он уже так не туманил!

— Отлично! — подбодрил его Ясенецкий. — Теперь зеленое. И вдо-ох! Вы-ы-ыдох! Эх, пакетика нет. Ну хоть бы какой завалящий бумажный пакетик… С ладонями все-таки совсем не то, но давайте попробуем!

Он потянул руки Видо, которые так и растирал, ему к лицу, сложил лодочкой и прижал, пояснив:

— Дышать надо сюда. И вдыхать — тоже отсюда! Не спрашивайте, я потом объясню, если хотите. Вдо-ох! Задержать дыхание… Вы-ыы-ыдох…