– Н-но все же… Если речь идет о единственной принцессе империи, то разве она не должна получать соответствующее ее статусу обращение? А-а, или, может, она дочь от наложницы? Если у его величества и принцессы разные матери…
– Что вы такое говорите?! Покойный император любил одну лишь покойную императрицу. Я слышала, что у него не было наложниц.
– Что?! Говоришь, они родные брат и сестра?!
Лучше бы она была дочерью от другой женщины, тогда бы я могла хоть как-то понять возникшую ситуацию. Родная мать скончалась в муках, так разве брату не следует проявить хоть немного жалости к появившейся на свет малышке?! Денег – куры не клюют, власти – хоть отбавляй! Было бы только желание, и малютка оказалась бы окружена любовью и заботой. В моей душе вспыхнула лютая ненависть к тирану, которого я даже никогда не видела.
– Бред какой-то. Как родной брат может так относиться к своей сестре?
– Должно быть, виной тому то, что императрицы-матери больше нет рядом. Другие принцы были официально представлены, их имена занесены в храмовую книгу и в честь каждого из них проводились фестивали по всей стране. Последнее празднество прошло в ознаменование рождения близнецов восемь лет назад, но это было так давно. Я до сих пор помню, какой пир на весь мир закатила герцогская семья.
– А что насчет юной принцессы?
– Изначально принцессу должны были официально представить, когда ей исполнится два года, а имя и титул вывесить в храмах по всей империи. Но одни болтали, что она больна, другие же – что погибла.
– Погибла?! У кого вообще язык повернулся сказать такое?!
– Нет, постойте, мадам. Почему вы снова повысили голос?
– Ты считаешь, что я сейчас не могу кричать?
Этот ребенок выглядел невероятно милым, даже с клювиком и перепончатыми лапками!
Я замахала крыльями, словно пытаясь таким образом остудить свой гнев. Возможно, из-за того, что я вскрикнула слишком громко, Ханиэль обернулась и, едва приоткрыв клювик, улыбнулась. Не знаю, могут ли лебеди улыбаться, но на мгновение мне показалось, что я вижу ее улыбку.
– М-мадам, почему вы так возбуждены? Неужели действительно что-то стряслось?
– Нет, ничего не случилось.
После некоторого замешательства мне вдруг кое-что пришло в голову. Подытожив все только что услышанное от Селлены, я внезапно ощутила проблеск надежды.
– Послушай-ка. Если его величество не особо печется о принцессе, то, может, он и вовсе не заметит ее исчезновения?
– Что? О чем это вы?
– Сама подумай. Император занят своими войнами. А так как она не была официально представлена подданным, то, значит, если кто-то возьмет ее на воспитание, это не станет большой проблемой…
– Да. Не думаю, что он стал бы разрывать этого человека на куски.
– …
– Скорее всего, он просто аккуратненько отрубит ему парочку конечностей.
Селлена сузила глаза и пожала плечами, словно давая понять, что ничего абсурднее моих слов в жизни не слышала.
– Уж такой он человек, наш император. В прошлом, когда был похищен один из маленьких принцев, его похитителя поймали и сжигали на костре в течение недели. Пламя было небольшим, чтобы он подольше страдал, но не умирал сразу…
– Эй, ну как так можно, серьезно.
Рассказывать что-то подобное столь спокойным тоном!..
Селлена, которая с таким энтузиазмом повествовала о сожженном на костре похитителе, потушила мой последний проблеск надежды. Подобно утке на вертеле, которая долго доходит до стадии готовности, она вдруг запоздало заметила мое растерянное лицо:
– Кстати, мадам, что вы собираетесь делать с малышкой? Я решила проявить инициативу и попыталась что-нибудь о ней разузнать, но никому ничего не известно.
– В смысле что делать?
Не отдавая себе в этом отчета, я холодно отдернула крыло, которое протянула, чтобы обнять Ханиэль. У меня и так была тяжелая жизнь, поэтому я совершенно не горела желанием влезать в эту безумную историю.
– Нужно немедленно найти ее опекуна.
Еще больше мне претила мысль стать подкоптившимся на огне черным лебедем.
⁂
– И каковы результаты?
Голос восседавшего на троне Ласида звучал холодно. Даже не взглянув на четвертого принца Теннона, стоявшего перед ним на коленях, он продолжил просматривать письма посланников.
– Ваше величество…
– Я спросил, каковы результаты.
Блеск золотого трона померк перед красотой и величием его владельца-императора. Теннон, полностью подавленный этой царственной аурой, замер в оцепенении, и лишь увидев взгляд своего брата Кирэля, который призывал его рассказать все как можно скорее, открыл рот и, заикаясь, начал:
– К-кажется, Лоам загипнотизировал служанок принцессы. Они помнят, как он вошел в покои Ханиэль, но после этого их воспоминания обрываются. Единственное, что они сказали, это то, что у них очень болели головы, словно вот-вот взорвутся…
– Ясно, тогда отруби их.
– …
– Какой толк носить на плечах голову, которая лишь болит и не в состоянии ничего запомнить.
Ласид поднял холодные глаза, словно говоря что-то само собой разумеющееся. Кроваво-красные, самые алые среди всех братьев, они не выражали никаких эмоций.
– И чего вы встали как вкопанные? Как смеете не выполнять мой приказ?
Терпение императора было на исходе, и он нахмурился. Его облик был настолько прекрасен, что напоминал о гневе Божьем.
– Раз вы двое не в состоянии этого сделать, то мне ничего другого не остается, кроме как самому взять в руки меч.
– Брат.
Не в силах оставаться в стороне, вместо Теннона заговорил Кирэль. Будучи эрцгерцогом и младшим братом еще не успевшего обзавестись наследником императора, он имел больше права голоса, чем другие братья. И сейчас у ног Ласида раскинулся золотой плащ, который мог носить только наследник престола.
– Пожалуйста, измените ваш приказ. Магические способности Лоама невероятно сильны, и служанки в любом случае ничего не могли бы сделать.
– Итак, ты сейчас просишь сохранить жизни тем, кто потерял свою хозяйку?
– Н-нам следует подумать о наказании, когда Ханиэль вернется. Кто-то ведь должен присматривать за ребенком, вы ведь сами прекрасно знаете… Кхм.
На этот раз не только Кирэль, но и Теннон, пребывая в смешанных чувствах, опустил голову. Если бы в зале присутствовали другие принцы, то и они бы сделали то же самое.
Речь шла о единственной девочке в императорском дворце, наполненном отпрысками мужского пола. Ее хрупкое крохотное тельце, казалось, сломается, стоит только на нее просто взглянуть.
На поле боя братья бросали друг другу: «Я иду первым». Но, оказавшись перед ребенком, они лишь толкали друг друга, говоря: «Иди ты».
И единственным, кто без колебаний подошел к малышке, был…
– Что именно я знаю?
– Н-нет, ничего.
Не следовало даже заикаться. Кирэль заставил себя подавить вздох, глядя в грозные глаза Ласида. Он не мог забыть, как отнесся к новорожденному ребенку его старший брат, нынешний император Роханской империи.
