Следующий (СИ) - Агишев Руслан

— Чего вылупился? Голую тетю раньше не видел? — ухмыльнулся Ставр, видя, как мальчишка то бледнеет, то краснеет при виде обнаженной баронессы на полу. — Не бойся, она тебя не укусит. Сучка, докусалась уже. Ко мне, я сказал.

Мальчишка точно испугался, стоял, как столб при входе в гостиную. Ставр уже недовольно махнул рукой, снова подзывая его.

— Не зли меня, — теряя терпение, Ставр снова выхватил револьвер. Этого пацана он уже начинал ненавидеть. — Ну?

Увидев пистолет, мальчишка побледнел еще сильнее. И вдруг…

— Б…ь, что за нах?

Раздался громкий хлопок и из-за спины испуганного подростка валом повалили… маленькие мохнатые коричневые медвежата! Прямо из воздуха сначала вывалился один, потом второй, третий, четвертый, пятый, шестой… двадцать первый. Все они, похожие друг на друга, как близнецы, стали живо расползаться по полу, смешно перебирая лапами. Толстые, неуклюжие, с черными пуговками-глазками, медвежата переваливались из стороны в сторону. Почесывались за короткими ушками, косолапили, смешно порыкивали друг на друга, то и дело затевали потешные драчки.

— Что это…

И как это могло насторожить, а уж тем более испугать? Если бы перед Ставром оказался тевтонский штурмовик в кирасе, в каске со знаменитым пикельхеймом на верхушке и остро заточенным палашом в руке, то он и бы секунды не сомневался. У врага в момент бы появилась дырка во лбу. В той войне бывший сержант особого егерского отряда так и делал: врывался во вражеский окоп и, не раздумывая, стрелял, резал, колол, рвал зубами. Сейчас же перед ним стоял обычный испуганный пацан в гимназической форме и полсотни смешных медвежат, от которых и «не пахло» угрозой. Как тут не растеряться?

Но растерянность быстро прошла. До него наконец-то дошла вся ненормальность происходящего, что объяснить можно было лишь магией. Ставр как-то подобрался, встряхнулся, взгляд стал жестче, вцепился в револьвер уже двумя руками.

— Ах ты, гребаный сучонок, магичить вздумал! — заревел он, дергая за спусковой крючок. — Да пошел…

Бах! Бах! Бах! Ствол револьвера ходил ходуном, дергаясь в сторону надвигавшейся на него волны медвежат. Бах! Бах! Бах! Он снова дергал за спусковой крючок, но в ответ лишь раздавалось сухое клацанье курка. Кончились патроны.

— Сука!

Заполнившие гостиную, медвежата менялись на глазах. Только что милые, смешные и безобидные на вид, они становились другими. На толстых лапках вытягивались трехвершковые когти, из пастей лезли желтоватые клыки, глаза наливались кровью. Словом, это уже были не миленькие медвежата, а маленькие дьяволы, что пришли за ним!

Пистолет полетел в сторону, а в его руке уже появился нож. Верный клинок из зачарованного металла, с которым он прошел всю войну, никогда не подводил, с готовностью врезаясь и в человеческую плоть, и в дерево, и в жареное мясо.

— Зарежу! Кишки затолкаю в пасть!

Размахнувшись ножом, Ставр прыгнул прямо в бугрящуюся мохнатую массу. Клинком резал, колол, но все бес толку. Лезвие, не встречая никакого сопротивления, резало лишь воздух, и ничего кроме воздуха. В конце концов, когда он ударил особенно сильно, нож просто воткнулся в деревянный паркет.

Ставр дернулся, удивленно вскинул голову, но уже поздно. Прямо в его голову прилетел самый обычный, массивный бронзовый подсвечник. И последнее, что увидели его глаза, были торжествующее лицо того самого мальчишки. Вот тебе и безобидный с виду пацан.

— Су…

У него закатились глаза и он испустил дух.

Дом барона Кольберг

С выпученными глазами Марк сделал пару шагов и буквально свалился в кресло. Тяжело дышал, руки опали вниз, а он все никак не мог прийти в себя.

Бросил взгляд на большие напольные часы и вздрогнул. Оказалось, с момента его появления здесь прошли не часы, а какие-то жалкие минуты. Время, словно растянулось.

— Это же просто охренеть! — прохрипел он. — Сходил, называется, поговорить, а попал на мочилово…

Чуть придя в себя, стал оглядываться. До этого больше на рефлексах, на эмоциях действовал, толком ничего не рассмотрел.

В огромной гостиной царил самый настоящий разгром. В роскошном секретере из красного дерева были выломаны полк, а их содержимое разбросано по полу. В углу разлились чернила из чернильницы, упали ручки для письма. Прислонившись к стене, сидела брюнетка в разорванном платье, похоже, и есть баронесса Валери. Присев рядом с ней, охала и ахала его мачеха.

Сейчас, когда Марк немного успокоился, весь этот беспорядок, хаос начал складываться в единый и понятный пазл. Мачеха со своей подругой, похоже, здесь обсуждали покушение на него. Этот отморозок, которому он проломил голову подсвечником, здесь точно не случайная фигура, не обычный грабитель или тем более насильник, а пришел по делу. Про само дело то же было несложно догадаться.

— Черт, это же и есть исполнитель! — вскрикнул Марк. — Дамы⁈

Он развернулся к женщинам, которые медленно приходили в себя. Выглядели они так себе. Одна едва прикрыта тряпками, когда-то составлявшими платье, другая совершенно очумелая с виду. Получается, самое время, чтобы по душам с ними поговорить.

— У меня для вас две новости, и как водится, одна новость хорошая, а вторая новость плохая. Начну, пожалуй, с хорошей — этот урод мертв. А плохая новость — я все знаю. Слышите?

Обе, словно по команде, посмотрели на него.

— Я знаю про уговор на покушение, про оплату в виде колье. Осталось только про все это рассказать. Как думаете, к кому пойти — к моему любимому папочке, барону Воронцову, или сразу к жандармам?

Первая пришла в себя Валери. Тетка, похоже, совсем непробиваемая. Ее только что чуть не отодрали во все щели, не прикончили, а она уже скалится, ухмыляется. Вон грудь торчком стоит, а ей хоть бы хны! Бой-баба!

— Алисия, а твой пасынок оказывается орел, а ты говоришь, что размазня, — баронесса с кряхтеньем поднялась с пола, «засветив» кружевные панталоны. Подошла к разгромленному секретеру и, поковырявшись в одном из чудом сохранившихся ящиков, вытащила бутылку с вином. Сковырнула пробку и одним махом ополовинила бутылку. — И ты, подруга, глотни. Нам сейчас не помешает.

Алисия дрожащими руками взяла бутылку, и сделал глубокий глоток, но тут же начала кашлять, выплевывая все обратно. Не в то горло, похоже, попало.

— Давай обратно, нечего вино понапрасну изводить! — Валери, не церемонясь, отобрала бутылку. 'Добила, что там осталось, и бросила бутылку прямо на пол. — Вот и славно.

С облегчением выдохнула, выпрямилась, расправила плечи и пошла к Марку. При этом шла так, словно вокруг ничего только что не произошло, словно вокруг не царил разгром, а на ней было чудесное платье. Одно слово, бой-баба!

— Смотри-ка, и не скажешь, что орел. Выглядишь заморыш заморышем — в гимназическом пиджачке, в рубашонке, туфельках, — баронесса обошла парня кругом, внимательно разглядывая его с ног и до головы. После встала вплотную, едва не касаясь его торчащими сосками своей груди. — А все-таки хорош! Как ты его приложил, вечно бы смотрела. Марк, кажется, да? Ты, Маркуша, когда чуть подрастешь, то приходи к тете Валери, и мы с тобой поза…

Протянула ладонь и ласково потрепала опешившего парня по щеке.

— Валери⁈ — тут же возмущено вскрикнула мачеха Марка.

— Чего орешь, подруга? Поздно кричать, нам сейчас только слушать остается. Мы уже таких дел наворотили, что не разгребешь, — со вздохом баронесса отошла от Марка и села в ближайшее кресло. — Давай, Марк, говори, чего сказать хотел.

Они встретились взглядами с Марком — ее, усталый, чуть насмешливый, и его, уверенный, холодный.

— Хочу договориться. Думаю, вам не хочется на каторгу или на плаху, так? Мне же хочется спокойно жить, не боясь, что в один прекрасный день в моей чашке с супом не окажется яд, или на мою голову не упадет камень. Договоримся?

Валери кивнула. Похоже, баронесса окончательно приняла его правила игры.