Царство Сибирское (СИ) - Путилов Роман Феликсович

В экономике все тоже было безрадостно. Британия, считавшаяся нашим союзником, руками пары кредитных агентств из «большой тройки», снизило кредитный рейтинг Российской империи до «ниже среднего» и на этом основании потребовало немедленного погашения имеющейся задолженности.

Честно говоря, я не знаю, какие будут экономические последствия такого недружественного шага нашего главного кредитора, но цены на товары первой необходимости в стране за три дня подскочили кратно. Меня это конечно, коснулось мало, так как, пережив несколько финансовых кризисов и дефолт в прошлой жизни, я старался получать оплату за свои товары и услуги исключительно в звонкой монете, ссылаясь на «диких степняков», которые составляли значительную часть моих подданных, а вот для остальной части России. Нельзя сказать, чтобы экономическая жизнь замерла, тем более, что часть экономики работала по мобилизационному плану, но война самоубийств по стране прокатилась. Самое смешное, с момента объявления финансового ультиматума Британии, мои стальные монеты приобрели невиданную популярность, во всяком случае, по сравнению с ассигнациями империи.

Имперское правительство пребывало в полнейшем недоумении, не имея рецепта дальнейших действий. До срока, установленного Британией оставалась неделя, а достаточного количества денег в казне не было. Имперские комиссары, ссылаясь на договоренность с Императором, пытались «выбить» из меня дополнительные поставки, предлагая мне дополнительно право собирать налоги на территории Сибири еще на два года, но я твердо отказался, так как я не заглядывал в будущее настолько далеко. Кроме того, любезный император, как только почувствует, что я ему не настолько нужен, может одним росчерком пера лишить мою семью любой, или всех разом, привилегий. В последние дни поставки в казну практически сошли на нет. По договору Гюлер поставляла товары своими силами в город Омск, на условиях предоплаты, но предоплаты не было. Продолжались поставки только орудийных стволов для полевой и осадной артиллерии. О суперпушках речь уже не шла, в Артиллерийский арсенал Казани передавались стволы к стоящим на вооружении орудиям. Зачем я это делал, зная, что скорее всего не получу за переданные армии стволы ни копейки. Все очень просто, мой завод отрабатывал технологию перехода на массовые и дешевые стволы военного времени…

Ладно, это вопросы экономики, в которых я был, традиционно для нашей семьи, не силен. У меня возникли новые хлопоты — мы с женой готовились к визиту в Императорскую ставку. Причем приглашения у меня не было, но я был твердо уверен, что императору есть что сказать мне, а мне есть, что почтительно ответить Его Величеству.

Ставка ЕИВ.

Окрестности Воронежа.

В Ставку меня никто не приглашал, меня вообще никто никуда не приглашал, но я все равно везде припираюсь. Свой полевой экспедиционный аэродром мы разместили в тридцати верстах от Ставки, дабы нас не обвинили в демаскировке или еще, боги знают в чем. Последнее время осадков в здешних местах не было, трава на, облюбованном мной лугу, была сжата и собрана в стога, поэтому местный помещик с удовольствием сдал мне этот луг в аренду, с благодарностью приняв в качестве платы мешочек монет ВКС. За пару дней мы окружили поле спиралью Бруно, а самолеты загнали в капониры, сложенные из стогов сена, на чем посчитали маскировку аэродрома законченными, после чего в мой личный самолет погрузили веломобиль и я, в сопровождении своего адъютанта и двух бойцов поздоровее, вылетели непосредственно в Ставку.

Честно говоря, увиденное меня разочаровало. Я ожидал, как минимум, «Волчьего логова», кое на другой планете построили для одного художника, но не того, что открылось перед моим взором.

За раскрашенным в черно-белую полоску шлагбаумом виднелись ровные ряды армейских палаток, посыпанные песком дорожки и четыре зенитные батареи, расположенные красивым квадратом. Пушки были заглублены в землю, откуда торчали толстые, короткие стволы, но, для удобства вражеских наблюдателей, к каждому оружию вела желтая песчаная дорожка. В небольшой рощице, среди патриотичных берез, виднелись двухэтажные теремки, выполненные в старорусском стиле, с узорчатыми наличниками, крылечками, ставнями и коньками на крышах.

Долго любоваться этой красотой мне не дали. Часовые у шлагбаума, оторопевшие от моего веломобиля и меня, красивого, наставили на меня стволы винтовок и засвистели в свистки, от чего из караульной будки вывалился придремавший там унтер-офицер, который грубо гаркнул на часовых, после чего повернулся ко мне.

— Могу узнать цель вашего прибытия, ваше…

— Аудиенция у Его императорского Величества. — я сунул под нос унтеру свое удостоверение, отчего у того глаза сделались, как чайные блюдца.

— Состоит в должности царя⁈

— Царя Сибирского, на основании указа Его Императорского Величества.

Ну да, сам себе выписал служебное удостоверение, с фотографией, на гербовой бумаге — все, как положено. Кожаная обложка, позолоченные буквы, металлические уголки. Очевидно, что качественная и дорогая вещь, оттого унтер-офицер тот час пригласил меня присесть в кресло, что располагалось в теньке караульной будки и послал одного из бойцов за начальником караула. Не скажу, что допустили меня на территорию ставки сразу, да и красной ковровой дорожки не было, но, как говорится, Воронеж не Аляска, пришлось смирится.

Примерно, через сорок минут меня, в сопровождении Полянкина, который, с важным видом, нес в руке солидную кожаную папку с тисненой надписью «К Высочайшему Докладу», допустили на территорию, и даже придали сопровождающего, чтобы проводил нас в штаб. Относительно же моих бойцов с веломобилем, местные охранители стояли, как скала, тупо повторяя «Не положено. Не было распоряжений», поэтому я дал команду бойцам возвращаться на аэродром. Подозреваю, что местные чины, с удовольствием, не пустили бы и подпрапорщика Полянкина, но не решились. Все-таки, царь, пусть даже и Сибирский, который сам папку таскает — это нарушение миропорядка и сотрясение основ.

В приемной Государя лощеный адъютант с погонами полковника предложил мне обождать, так как ЕИВ был на конной прогулке.

Часа через три ожидания я понял, что конная прогулка Императора сменилась обедом, потом чем-то еще важным, о чем явно было известно всем в этом «пионерском лагере», кроме меня, так как за три часа в приемную императора не вошел ни один посетитель. Придя к выводу, что дальнейшее ожидание в приемной превращается в фарс, я встал и направился к выходу.

— Ваша светлость, куда же вы⁈ — мгновенно отреагировал на мой маневр императорский адъютант, но я продолжал двигаться к выходу.

— Ваша светлость, я к вам обращаюсь! — молодой, не по возрасту, полковник догнал меня и попытался преградить мне дорогу.

Я смерил его внимательным взглядом сверху вниз. Судя по слабому магическому свечению, щегольские сапоги тончайшего хрома, в которые был обут дерзкий офицер, были изготовлены в моих армейских мастерских и усилены моей магией, вследствие которых на них давалась десятилетняя гарантия целостности каждого элемента.

Ну, кто дал гарантию, тот может ее и забрать. В конце концов, я джентльмен своему слову или нет? Я щелкнул пальцем после чего изобразил испуг на лице.

— У вас шнурки развязались.

— Что

— Я говорю, ус у вас отклеился, сами посмотрите.

Пока полковник ошарашенно рассматривал отвалившуюся от сапога подошву, я аккуратно обошел его и вместе с Полянкиным покинул императорскую приемную

Мы почти ушли. Быстрым шагом, никем не остановленные, дошли до караульной будки, и Крас Полянкин успел запустить в небо зеленую сигнальную ракету, вызывающую мой веломобиль, когда за моей спиной раздался стук копыт и громовой голос гаркнул откуда-то сверху:

— Булатов, где мои пушки?

Глава 20

Глава двадцатая.