Чернокнижник из детдома (СИ) - Богдашов Сергей Александрович

— Так чтож ты раньше-то молчал⁈ Завтра же купим баллончик Жидкий ключ и через полчаса все твои замки откиснут.

— Господа меломаны, вы только про резонаторы не забудьте, — вмешался я, видя загоревшиеся глаза стариков.

— Само собой, — отмахнулись они от меня и снова ударились в воспоминания.

Интересно, а два армейских ящика — это сколько в резонаторах? Загадка, однако.

* * *

На мой намёк, что неплохо было бы меня самого в Пробой свозить, Всеволод даже не повёлся, а Эльвира так и вовсе Королевской Коброй встала, чуть ли не надув капюшон, размером в полстены.

Хех, значит пока не судьба. Доживём до совершеннолетия. Там-то они уже ничего мне против не скажут. Но в Пробои мне нужно будет попасть. И себя, как мага прокачать, и в свете новых веяний про те же высокочастотные модуляции, некоторые измерения провести. Как около Пробоя, так и внутри него.

И кто мне может в этом помешать?

Чуть подумав, понял, что неверно сформулировал вопрос. У меня же после Нового Года состоятся экзамены. А я к ним готов?

Мысль ударила, как обухом по голове. За последние месяцы я так погрузился в магию, бизнес, заботу о своих «подданных» и войну с местным криминалом, что совершенно забыл о формальной стороне жизни реципиента. Александр Соколов — девятиклассник. И ему предстоит сдавать выпускные экзамены.

В моей прежней жизни понятия «школа» не существовало. Знания передавались от мастера к ученику, в гильдиях или в Академии Магии. Но здесь, в этом мире, без корочки о базовом образовании я буду никем. Мне не дадут водительских прав, со мной не заключат официальный договор, не продадут нормальное оружие. Я останусь маргиналом, вынужденным вечно ютиться в серой зоне пригорода.

А этого я допустить не мог.

Я заперся в своей каморке и открыл учебники. Русский язык, литература, история, география, обществознание, математика, физика… Горы информации, которую нужно было не просто усвоить, а впихнуть в голову в сжатые сроки.

И тут магия, как всегда, пришла на помощь. Я не мог ускорить время, но мог ускорить свой разум.

Я начал с медитации, очищая сознание от постороннего шума — от планов по бизнесу, от тревог за малышей, от ярости и планов к Светлову. Затем я сосредоточился на задаче: максимальная концентрация, фотографическая память, скорость анализа. Это были не заклинания в чистом виде, а тончайшие манипуляции с собственной нейробиологией. Я заставлял нейроны формировать связи быстрее, укреплял синапсы и на время блокировал центры усталости.

Через час я чувствовал себя так, будто выпил десять чашек крепчайшего кофе, но без дрожи в руках и тахикардии. Сознание было кристально ясным. Я взял учебник по истории.

Это было… странно. С одной стороны, сухие даты, имена, события этого мира, о которых я не имел ни малейшего понятия. С другой — те же паттерны. Восхождения и падения империй, войны за ресурсы, социальные противоречия. Логика истории была универсальна. Я её не зазубривал — я понимал причинно-следственные связи. Это оказалось проще, чем выучить магический гексаграм.

С литературой было сложнее. Эти «вечные» вопросы о смысле жизни и любви в произведениях местных авторов казались мне наивными и мелковатыми после столкновений с демонами Бездны. Но я учился играть по их правилам. Я анализировал тексты, как шифр, искал скрытые смыслы, которые, как я подозревал, авторы и не подразумевали.

Математика и физика стали моей отдушиной. Это был чистый, прекрасный язык вселенной. Теоремы и формулы ложились в сознание, как недостающие фрагменты мозаики. Я находил параллели с магическими законами, копнув далеко за тот минимум знаний, что мне требовался: преобразование энергии, векторные поля, теория вероятностей. Мир становился предсказуемым, вычисляемым.

Я занимался так по восемь-десять часов в сутки, прерываясь только на сон, еду и неотложные дела. Парни и девчата, видя мое сосредоточенное лицо, ходили на цыпочках.

Даже Светка перестала громко орать в швейном цехе, когда ей сказали, что её у нас в комнате слышно.

Всеволод Степанович, заехав как-то раз по делу, застал меня за учебником физики с задачками.

— Готовишься? — удивился он.

— А как же, — кивнул я, не отрываясь от формул. — Без аттестата мне ваши контракты не светят. Да и в Пробой не пустят.

Он что-то довольно хмыкнул, оставил пару новых ящиков с неисправными рациями и уехал.

А в гараже Семеныча мы нашли не просто «два армейских ящика». Мы нашли клад. Целый склад радиодеталей с военных заводов, аккуратно рассортированных и законсервированных. Среди них было несколько сотен тех самых кварцевых резонаторов в тёмно-зелёных армейских ящиках. И не только они. Там были старые, но качественные конденсаторы, транзисторы, микросхемы первых поколений. Для моих целей — идеальный материал.

Петрович и Семеныч, раскопав свою коллекцию пластинок, устроили в сторожке прослушивание хитов своей молодости. А я тем временем приступил к главному.

Я взял один из резонаторов. Чистый, выращенный кристалл кварца. В моих руках он был не просто деталью. Это был сосуд, зародыш будущего артефакта. Я закрыл глаза, отключил внешний шум и погрузился в кристаллическую решетку. Мысленно, с ювелирной точностью, я начал наносить на нее руническую цепь. Не на физическую поверхность, а на саму энергетическую матрицу материала. Это была сложнейшая работа, требующая невероятной концентрации и тонкого контроля над силой. Я создавал не просто защиту от EMP. Я вплетал в кристалл миниатюрный преобразователь, способный поглощать хаотичную энергию Пробоя и трансформировать ее в стабильный защитный барьер. Первый в мире магический УЗИП — устройство защиты от импульсных помех.

На один кристалл у меня ушло примерно полчаса и изрядная доля запаса сил. Когда я открыл глаза, простой кварцевый резонатор в моей ладони едва заметно светился изнутри теплым, янтарным светом. Теперь это был не просто компонент. Он стал артефактом.

Проверил защиту, созданную на его основе, везде. Под высоковольтной линией, около работающего сварочного аппарата, под конец и вовсе Молнией шибанул рядом с ним.

Вернувшись к себе в кондейку, я устало вытер пот со лба. Работает. Принцип доказан. Теперь нужно будет наладить мелкосерийное производство. И для этого мне были нужны не только кристаллы, но и… легальный статус. Аттестат. Возраст. Документы.

Я посмотрел на стопку учебников. До экзаменов оставалось меньше двух с половиной недель. До моего дня рождения — чуть больше двух месяцев.

— Хорошо, — подумал я, возвращаясь к конспектам по обществознанию. — Сначала сдам ваши экзамены. Получу ваш аттестат. А потом… потом я покажу вам, что такое настоящая магия и знания чернокнижника.

И впервые за долгое время я чувствовал не просто целеустремленность, а азарт. Это была новая битва. И я был намерен всенепременно её выиграть.

*Еще вчера я собирал мед на пасеке и открывал новые виды растений. Сегодня выживаю в магическом лесу и пробуждаю дар травника. https://author.today/reader/518180/4898084

Глава 18

Первый Пробой

Две с половиной недели превратились в марафон на выживание, где противниками были формулы, даты и правила синтаксиса. Я спал по четыре часа, питался на бегу и превратил свою комнату в крепость из учебников и конспектов. Магия ускоренного обучения работала, но давалась всё тяжелее. Я чувствовал, как мой резерв сил тает, как песок в часах, но останавливаться было нельзя.

Параллельно с учебой шла вялотекущая работа в мастерской. Старики, счастливые обладатели клада, продолжали ремонтировать рации, но теперь уже по необходимости, в качестве рабочего процесса. А я, украдкой, начал создавать первые серийные образцы «защищённых» устройств. Фонарей у меня уже было двадцать три. Лазерных целеуказателей — пять. Я не торопился их продавать, дожидаясь отзыва от Всеволода.