Следующий (СИ) - Агишев Руслан

Только не было никакого испуга и растерянности! Ничуть и нисколько! Была лишь видимость этого! На самом деле Марк был скорее ошарашен той поистине гениальной многоходовкой, которую провернули его враги.

— … Ну, дали они жару, — одним губами прошептал парень, ошеломленно качая головой. Ничего не замечал вокруг в этот момент, его словно мешком по голове приложили. — Это же просто охренеть, как хитро закрутили! Просто охренеть!

Получалось, и правда, весьма и весьма хитро. Это сто процентов был удар из императорского дворца. Несколько дней назад отец пытался через своего начальника донести до самого верха мысль, что от Марка никогда не будет исходить угроза. Вот, выходит, и донес эту мысль. Кто-то там наверху, видимо, решил, что теперь нужно окончательно закрыть вопрос. Картина вырисовывалась очень простая — барона Воронцова отравили, его жену за это арестовали, а его детей, как сирот, взяли под опеку и поместили в государственный приют, где с ними можно сделать все, что хочешь.

— Вот же хитрованы…

— Господин баронет, ведите себя достойно! — прямо под ухом Марка раздался надоедливый голос, и парня резко дернуло в сторону. — Вы обязаны проследовать со мной!

— Что? — Марк, наконец, пришел в себя, и встал, как вкопанный.

— Говорю вам, господин баронет, прекратите вести себя, как сопливый мальчишка, — мужчина презрительно оттопырил губу, всем своим видом показывая, что все равно добьется своего. — Вы все равно проследуете со мной. Теперь вы воспитанник Имперского приюта и обязаны следовать его уставу.

Марк сдернул его руку со своего рукава, и громко, на всю гостиную выдал:

— Ты, сучья падаль, на кого руку поднял⁈

Казалось, в гостиной гранат взорвалась! Вмиг все звуки вокруг затихли, а люди с удивлением развернулись в их сторону. Министерский чиновник, и вовсе, окаменел с вытянутым лицом и округлившимися глазами. Видно было, что никто ему еще такого не говорил.

— Какой я тебе воспитанник⁉ Кому я должен⁈ Тебе⁈ Ты, червяк кабинетный, кем себя возомнил? — многодневное напряжение, злость и страх, наконец, дали о себе знать, и Марк просто «взорвался». — Еще раз меня коснешься, я тебя в землю вобью! Ты меня понял⁈

— Ч-что? Ч-то? — от возмущения чиновник начал заикаться. Лицо побагровело, дурная кровь ударила в голову. — Я-я-я… титулярный советник Министерства общественного призрения Милентьев… Я-я-я выполняю распоряжение, — трясущимися руками вытащил из внутреннего кармана форменного мундира бумагу с большим черным орлом. — У меня есть соответствующее предписание, и вы обязаны…

Марк громко хмыкнул и со всей силы топнул ногой по паркету, отчего по комнате пошел гул. После запрокинув голову самым натуральным образом заржал, что еще больше ошеломило собравшихся.

— Я — граф Воронцов-Захарьин, и никому ничего не должен! — чеканя каждое слово, произнес парень с широкой улыбкой на лице. — Графиня Захарьина признала меня своим официальным наследником, о чем уже есть регистрационная запись в Дворянском комитете. Поэтому можешь свернуть свою бумажку и засунуть ее в…

Куда нужно было засунуть предписание, Марк не стал уточнять. И, судя по бледному лицу чиновника, он прекрасно понял, что это было за место. Его губы скривились, в глазах заплескалась злоба от прилюдного унижения. Ведь, уже сегодня вся столица будет говорить только о том, что его, титулярного советника Министерства общественного призрения, обложили матом, как какого-то простолюдина. Как теперь людям в глаза смотреть⁈ На него же пальцем будут показывать! Это же унижение на всю жизнь!

— А теперь, я хочу, чтобы ты, титулярный советник, убрался из моего дома! — Марк приблизился к чиновнику и пальцем так ткнул ему в грудь, что тот чуть не свалился. — Вали отсюда, пока я не приказал тебя выкинуть на улицу!

Мужчина уже не покраснел, а побагровел. Начал дергать ворот форменного мундира, и широко раскрывать рот. Похоже, от возмущения воздуха стало не хватать.

Марк набрал в грудь воздуха и громко позвал сторожа:

— Гаврила⁉ Живо сюда, мусор нужно выкинуть!

И это для чиновника стало последней каплей. Еще большего унижения он бы точно не выдержал — удар бы хватанул. Милентьев с «мясом» вырвал ворот, разорвав мундир чуть ли не до пупа, и выбежал из гостиной.

Дама, директриса государственного приюта, что пришла вместе с Милентьевым, все это время стояла с совершенно ошалелым видом. Видно, до нее дошло, что она ввязалась в такую игру, где задействованы совершенно невообразимые силы. Скорее всего, ее использовали «втемную», как и всегда. Сказали, что нужно пристроить в ее приют очередного дворянского сироту, имущество которого будет «грамотно» поделено. Пообещали «тетке» денег, чтобы она как следует постаралась и ничего лишнего не говорила. Оказалось же, здесь и головы можно лишиться.

— В-ваше с-сиятельство, я-я не знала, — она задрожала всем телом. Губы затряслись, того и гляди разрыдается. — Мне сказали, что нужно… Я же думала, что тут… В-ваше с-сиятельство, я пойду. М-можно?

Марк посмотрел на нее с прищуром, словно хотел ее наизнанку вывернуть. Та задрожала еще сильнее. Еще немного и точно, в без чувств свалится.

— Вон! — рявкнул парень, махнув рукой в сторону двери. Выход показал, короче. — Вон!

Женщина хрюкнула от ужаса, и тут же рванула со всей силы из комнаты. У двери ее занесло на скольком паркете, ноги на каблуках раздвинулись, и она рухнула на пол. Сразу же вскочила, и, вереща от страха, «вылетела» из дома.

В этот момент звуки в комнату «вернулись». Люди, ставшие свидетелями такого происшествия, дружно заговорили. Все взгляды скрестились на парне. Сейчас точно что-то должно произойти.

Но тут в центр гостиной вышел грузный мужчина с окладистой головой в мундире, украшенном золотым шитьем. Сам военный министр, бывший начальник и друг покойного отца. Посмотрел грозно, но потом незаметно подмигнул. Точно добряк.

— Господа! Господа, прошу вашего внимания! — голос у министра был тяжелым, властным, и все, кто был в гостиной, тут же вытянулись и повернулись в его сторону. — Я полагаюсь на вашу сознательность, и надеюсь, что все произошедшее только что не выйдет за стены данного дома. А теперь прошу вас заняться вам непосредственным делом — расследованием гибели барона Воронцова.

Мгновение, и в гостиной воцарилась деловая суета. Жандармы вновь начали осматривать место происшествия. Полицейские вернулись к опросу слуг.

Убедившись, что все «вернулось на круги своя», министр повернулся к Марку.

— Марк, нам нужно о многом поговорить, — мужчина показал в сторону лестницы, ведущей на второй этаж. — Пройдем в кабинет твоего отца.

Марк кивнул. Похоже, предстоял очень серьезный разговор. Хорошо бы, он дал ответы на его вопросы.

Министр прошел в кабинет, выбрал одно из кресел и тяжело опустился в него. Посмотрел на парня и показал на кресло рядом с собой. Мол, садись.

— Я думал, что у меня еще есть время, но, выходит, ошибся, — тяжело вздохнул мужчина. — Времени больше не осталось. Садись, Марк, садись. Нам предстоит непростой разговор. Ты, ведь, знаешь, что твой отец говорил со мной и попросил кое-что сделать?

— Да, знаю. Он мне рассказал.

Естественно, я знал об этом. Отец решил, что сможет договориться с теми, кто видел в Марке угрозы власти императора. Поэтому он и решил обратиться к своему начальник и другу, который должен был помочь выйти на самый верх. Вот, выходит, отец и поговорил.

— Когда он мне рассказал о твоем происхождении и своем плане, то я сразу сказал, что это очень плохая идея, — начал рассказывать министр, то и дело тяжело вздыхая. — Те, кто находятся у трона и на самом троне, ни с кем и никогда не договариваются. Я несколько раз сказал ему об этом, но он не хотел ни о чем слушать. Только твердил, что они поймут его и не станут убивать ребенка. Твой отец, Марк, твой отец…

Министр опять вздохнул.

— Он хороший человек, и верил в людей, за что я его и ценил. Эх…

Мужчина встал с кресла, подошел к небольшому барному шкафчику из черного дерева.