Царство Сибирское (СИ) - Путилов Роман Феликсович

— Барышни, собираемся и выезжаем — на соседней улице я снял дом, где никто не будет никого стеснять. Уф! Кажется, сегодня никакого неприятного разговора не будет. Все дамы, от самых маленьких, до самых возрастных, бросились собирать вещи. Все-таки, солдатская казарма — не то место, где можно вить уютное гнездышко, которое хочет иметь любая женщина.

Дом генерала Соснова.

За суетой дел я уснул в отведенной мне спальне, как только голова коснулась подушки. Проснулся я примерно часа через два, оттого, что кто-то осторожно касался моего плеча. Судя по всему, жена, закончившая свои женские и материнские хлопоты пришла совсем недавно, но вместо того, чтобы отложить все разговоры до утра, осторожно тыкала меня пальчиком, стараясь изобразить, что она меня не будит, а так, задевает случайно.

Я, к удивлению, своему, чувствовал себя достаточно бодро, поэтому с ухватил худенькую фигурку, тихо прикорнувшую на краю кровати:

— А кого я сейчас загрызу⁈ Р-р-р!

Гюлер взвизгнула, попыталась вырваться, но я держал ее крепко.

— Спасибо за сына! Я тебя люблю.

— Я старалась. — жена вывернулась и спрятала свое лицо на моей груди, рассыпав вокруг волну темных волос: — Просила богиню, чтобы она послала тебе сына. Она сказала. Что будет так, как я хочу, но я до последней минуты боялась. Ты теперь женишься на Вере?

От такого перехода я немного прифигел.

— Да с чего ты взяла, что я на ней женюсь?

— Она высокая, красивая…

— А ты аккуратная и красивая. Она воспитатель моих сестер, а ты моя жена и дочь хана.

— Фрр! — меня слегка стукнули по плечу: — Когда мужчин это останавливало. Подаришь ей кусок пустыни и дашь грамоту, что она баронесса, и она уже почти ровня тебе.

— Слушай, ни Покровск, ни Верный, ни Свободный, я никому дарить не собираюсь. А пустыня, она вообще твоя, я ты можешь ей распоряжаться лично, я тебе слова не скажу. Хочешь — сама Вере дари что хочешь и объявляй ее ханшей или кто там у вас еще живет. У меня со второй невестой, которую ты мне сосватала, с Вандой, проблем выше головы. Говорят, ты ей по лицу нашлепала?

— Никакая сучка не смеет плохо отзываться о моем муже. — наставительно сказала Гюлер, для убедительности ткнув меня пальчиком в грудь: — А Ванда от тебя никуда не денется…

— Конечно, не денется. — я понял, что все-таки хочу спать: — Если заартачится, и замуж за меня не пойдет, я тебе пожалуюсь.

Городской и окружной суд. Город Омск.

— Таким образом…- мой стряпчий, затянутый в черный, хорошо сидящий на его стройной фигуре, сюртук, гордо окинул, полный публики, зал судебного заседания: — Свидетели неопровержимо доказали, что нападение на владения ее светлости княгини Строгановой Ванды Гамаюновны, при коем был причинен значительный ущерб ее собственности, а также убиты и ранены ее люди, а также убиты и ранены люди его светлости Великого князя Смеречинского Олега Александровича…

Я успел заметить усмешку под пышными усами председательствующего судьи и понял, что стряпчий зря старается — профита сегодня не будет. Но, как пел в моем прошлом мире один великий певец с запутанной личной жизнью — «шоу маст гоу он». Если я сейчас встану и покину зал судебного заседания, то, безусловно, сэкономлю время, но потом меня могут обвинить в том, что дело в суде мы проиграли, потому что я ушел до того, как это шоу закончилось, поэтому сидим до финального свистка.

Как я оказался в суде? Подал иск от своего имени и от имени Ванды. Хотя княгиня несколько дней не выходит из спальни, видимо рука у моей женушки тяжелая, но доверенность от ее имени на ведение всех дел у меня осталась, вот я и потратил время, и даже государственную пошлину за бедную вдову заплатил, пусть подавится, мне не жалко.

— Вы закончили? — Резко спросил седой судья в мантии, как мне показалось, обрывая моего представителя на полуслове, во всяком случае в стопке тезисов у него осталось под рукой еще два непрочитанных листа.

— Да…ваша честь. — не стал спорить молодой юрист (все, кто постарше, отказались вести дело против купчин), и шлепнулся костлявой задницей на жесткую лавку.

— Или, отдай приставу свои бумаги, ходатайствуй, чтобы к делу приобщили…- зашипел я.

— А…что? — юрист хлопал длинными, как у девушки, ресницами: — Но у меня черновиков не осталось…

— Иди я сказал. — я пнул своего представителя под столом по щиколотки, после чего он сразу прыгнул бодрым козликом и громко потребовал приобщения его бумаг в количестве семи листов к делу.

Судья недовольно пожевал сухие губы, встретился со мной взглядом и разрешил, после чего объявил, что суд удаляется на вынесение решения… на три дня, после чего три типа в черных мантиях шустро скрылись в малозаметной двери за их креслами, а приставы стали выгонять публику из зала.

— Это что за…- я замолк в замешательстве, пытаясь подбирать приличные слова: — За правовой нигилизм⁈

Юрист пожал плечами, после чего стал собирать со стола свои бумаги, благоразумно не приближаясь ко мне. Все-таки, он какой-то туповатый, надо срочно искать замену.

— Меня через три дня в городе не будет, сходишь сюда самостоятельно, решение принесешь в мою усадьбу, потом будем с тобой решать, что делать дальше. — я встал со стула и двинулся к выходу. Народ как раз покинул зал, из коридора обеспокоенно заглядывала моя охрана. Не то, чтобы я боялся, просто нынешнее положение обязывает. Как никак на мне такое большое хозяйство, да и детишек двое на иждивении. Вчера я выписал бумаги о признании ребенка женского пола, рожденного вдовой капитаншей Верой Игоревной Бухматовой, своей дочерью, с выделением ей содержания и приданного. В принципе, имея такое содержание на дочь, Вера могла больше не работать бонной моих сестер, ведя скромный, но обеспеченный образ жизни, но госпожа Бухматова отказалась подавать в отставку, попросив разрешения нести свою службу.

Дом генерала Соснова.

Чем может, в это время, заниматься жена великого князя, пусть и «самопровозглашенного», и дочь степного хана? Конечно рукоделием. Когда я вошел на женскую половину второго этажа, арендуемого мной дома, Гюлер и Вера, раскинув широкие, длинные юбки, сидели на полу и сметывали на скорую руку гигантскую шубу из шкурок соболей.

— Привет, муж мой. — стройная степнячка вскочила на ноги и подбежав ко мне, впилась в меня горячим поцелуем. На своей половине жилого дома она вела себя весьма раскрепощенно.

— Как суд?

— Отложили на три дня.

Гюлер замерла, подняв личико к потолку, как будто поджарая охотничья собака вынюхивала добычу верхним чутьем, потом зло оскалила белые мелкие зубы: — Шелудивые собаки! Они что-то задумали…

— И что? Не лететь теперь? — я огорчился. Дело было продумано, хотелось его поскорее исполнить, а тут такая задержка.

— Конечно лететь. — отрезала ханская дочь: — Завтра с утра собери совещание командиров и меня пригласи, хочу присутствовать.

— Хорошо. Когда закончите? Я кивнул головой на кучу меха, блестящей горкой разложенного на полу.

— Сегодня все будет готово, не волнуйся. — Гюлер поцеловала меня и решительно вытолкнула из комнаты: — Иди, подумай, как этот дом оборонять.

Глава 5

Глава пятая.

Где-то в степях Внутренней Монголии.

Если бы не богиня, уверен — я бы до сих пор болтался где-то в бескрайней тайге, часами разыскивая место для посадки. А что использовать в качестве ориентиров? Рек, текущих с запада на восток, или наоборот, нет дорог практически нет. До постройки трасс «Сибирь» или «Байкал» лет сто, не меньше. В моем мире за Красноярской с ориентирами не очень, а тут вообще… Да даже мимо «Славного моря» можно промахнуться. Поэтому я и обратился к своему божественному куратору в этом мире, богине Макоше с прямым вопросом — нет ли у нее Колобка или клубочка путеводного, чтобы ее воспитанник и поднадзорный (это я о себе говорю) не плутал, как Одиссей, двадцать лет по миру, а быстренько выполнил свою задачу и скорее домой, к жене и деткам, крепить семейные ценности, коим она и является покровительницей. Поднес я богам дары, как положено, да и пошел в свою спальню, надеясь на свидание с богиней в моих цветных снах. Не подвела божественная Макоша, вразумила меня. Виделись мы как бы опять в моей квартире, где богиня в сарафане и фартуке, возилась с духовкой, а из гостиной доносился взволнованный голос футбольного комментатора и рев пары мужских басов. Видимо, к Перуну, «на футбол» пришел кто-то из божественных коллег. Богиня не теряя времени даром подвела меня к окошку, указала на звездном небе ярко-фиолетовую звездочку, сказала, что если держать курс строго на нее, то я окажусь в крупном китайском городе. Я судорожно постарался запомнить расположение путеводной звезды относительно созвездия Большая Медведица, получил «на дорожку» три теплых пирожка в берестяном кузовке и был выброшен из сна, в собственную постель. У спинки кровати, скрестив стройные ноги, сидела Гюлер и, с аппетитом откусывала кусочки от большого пирожка.