Аттестат зрелости (СИ) - Рюмин Сергей

Наконец он всё-таки ухватил меня за отворот одной рукой, за рукав другой, попытался сбить равновесие и провести бросок, но, увы… Я с силой потянул его на себя, подсекая ему ноги. Практически чистая классическая передняя подсечка. Плюс навалился на него, взял в локтевой захват голову, раскинул ноги пошире, а его руку взял на болевой. Соперник, сдаваясь, поспешно застучал ладонью по ковру. Победа!

Судья поднял мою руку, мы поручкались с соперником. Я опустился на скамью рядом с тренером.

— Тебя начинают бояться, — вполголоса объявил он. — Все схватки заканчиваешь на первых минутах да еще практически чистыми победами.

— Следующая когда? — спросил я. — А то меня люди ждут.

Смирнов с удивлением посмотрел на меня, но ничего не сказал.

Следующего поединка пришлось ждать полтора часа. Оказалось, он был последним в сегодняшних соревнованиях. Моим соперником на этот раз оказался кавказец, то ли дагестанец, то ли чеченец. Парень с неплохой физической подготовкой, тоже вёрткий, как и первый, напористый. Разве что с техникой у него было плоховато.

Он попытался навалиться на меня, ухватить, расшатать, при этом лупя своими ногами чуть ли не впинковую по моим. Судья замечаний не делал, то ли не замечал, то ли не посчитал нужным расценить это как нарушение.

Ладно. После особо болезненного удара в голень я разозлился, уцепился за отвороты куртки, потянул соперника на себя, обозначая, что буду проводить переднюю подсечку. Дагестанец попытался отшатнуться. Он почувствовал, что я значительно сильнее его.

Я оказался не только сильнее, но и быстрее. Перехватился правой рукой от отворота за рукав и, подшагнув вправо ему за спину, подбил опорную ногу точно под пяточку. Приложился он сразу на лопатки. И достаточно жестко, не успев сгруппироваться. Я не стал проводить удержание, отойдя в сторону. Он секунд пять полежал на ковре, перекатившись со спины на бок, поднялся и отскочил в сторону, держась за локоть.

К нему сразу подскочил его тренер, потом подошел судья. Они обменялись фразами, после чего была объявлена моя победа. Соперник при падении повредил руку. Пожимать мне руку он отказался, только кивнул.

— Получите за меня грамоту, ладно? — спросил я у Смирнова. — А я во вторник тогда заберу. Хорошо?

— Ладно, заберу, — кивнул тренер и, ухватив меня за руку спросил, — да что с тобой творится, парень? У тебя впереди такие перспективы! А ты поник, как…

— Устал, — отмахнулся я. — Школа, уроки, беготня всякая…

Я не стал говорить, что потерял интерес к спорту, что у меня другие приоритеты появились в жизни. Зачем?

— С девушкой проблемы? — вдруг спросил Смирнов. — Да брось… Хочешь, я тебя с девчонками из секции художественной гимнастики познакомлю?

— Нет, не с девушкой, — улыбнулся я. — Я побегу, а то у меня дела еще есть.

Машина, серая «24-я волга», стояла у подъезда, хотя до расчетного времени было еще 15 минут. Директор топтался возле неё.

— Добрый день! — он поздоровался со мной за руку. — Вы всё закончили? Поедем?

Я пожал ему руку.

— Да, я готов.

Он пригласил мне садиться сзади, сам сел рядом с водителем. Дорога заняла неожиданно много времени, почти 40 минут, несмотря на сравнительно небольшую транспортную загруженность улиц. Директор, как оказалось, жил на самой окраине города, в противоположном от завода районе, к тому же в старом двухэтажном доме да еще и на первом этаже.

Всю дорогу он молчал, подав мне знак перед тем, как сесть в машину, приложил палец к губам, указав глазами на водителя.

— Жди! — коротко приказал директор водителю, как только мы въехали во двор. Двор тоже был… своеобразен. Посередине детская площадка со всякими лесенками, ракетами, турниками, качелями. Вокруг кусты, четыре клумбы с обвязанными тканью на зиму высокими цветами (наверное, розами). Чуть дальше десяток капитальных гаражей из белого кирпича.

И квартира в этом старом доме оказалась неожиданно большой — трехкомнатной, с высокими потолками, просторными комнатами, большими окнами.

— Проходите, Антон! Раздевайтесь!

Навстречу нам вышла давешняя хозяйка, с которой я познакомился при определенных обстоятельствах на квартире Альбины. Она несколько церемонно-холодно поздоровалась со мной, потом кивнула мужу. Тогда я это не ощутил, а вот теперь в полном объеме прочувствовал — от неё прямо-таки веяло подавляющей властностью. Нетрудно догадаться, кто в этом доме был настоящий хозяин.

— Это Антон, — поспешно представил меня Николай Васильевич. — Это моя жена, Валентина Викторовна.

— Очень приятно, — отозвался я. Валентина Викторовна опять медленно-церемонно, словно особа царских кровей, протянула мне руку, которую я осторожно пожал, точнее, слегка коснулся.

Я поставил свою сумку со спортивной формой, разулся, снял куртку.

— Пройдемте в залу, — предложила хозяйка. Прямо так и сказала — «В залу». Я мысленно усмехнулся, но послушно направился за ними. Босиком, в носках. Тапочки мне не предложили. Впрочем, паркетный пол блестел, как те самые «фаберже» у кота, не испачкаешься.

Мебель в зале была… мягкая. Очень мягкая. Красивая, как в фильмах про дореволюционные времена. И, наверное, дорогущая. Но не совсем удобная. На таких креслах-диванах-кушеточках хорошо сидеть, а вот лежать совершенно невозможно. В кресло сел, меня со всех сторон обжало мягкими подлокотниками, спинкой. Диван узкий, с высокой спинкой.

Я пошевелился в кресле, откинулся на спинку. Красота!

— Вырасту, разбогатею, обязательно такой себе заведу! — пошутил я. Моя фраза осталась без реакции, что у Николая Васильевича, что у Валентины Викторовны.

— Мне надо похудеть, — взяла в свои руки разговор хозяйка. — Освежить кожу. Ну, вы понимаете, чтобы вот…

Она указала на мужа:

— Как он стал. Он же моложе лет на 10 стал выглядеть! Я тоже так хочу.

Странно, я бы не сказал, что она была такой уж полной для того, чтобы худеть. Наоборот, фигура у неё была скорее худощавой, особенно для своих лет. Сейчас-то я её разглядел получше. При первой нашей встрече она была в мешковатом пальто да еще с пышным меховым воротником. В нём она мне показалась действительно корова коровой.

— Всё в наших руках, — улыбнулся я. — Вам стоит переодеться. Наденьте что-нибудь поудобнее, спортивный костюм, например.

Я указал на её халат.

— В этом будет неудобно лежать во время процедуры…

Она вскочила, направившись сразу в комнату.

— Николай Васильевич, не забудьте насчет чая, — напомнил я директору. — Крепкого, сладкого. И, если есть, Шоколад.

Он кивнул. Открылась дверь в комнату. В зал выглянула девчушка лет 10–11, рыжая, конопатая, словно солнышко. Кивнула мне, весело улыбаясь:

— Здрасьте, дяденька!

— Здрасьте, тётенька! — улыбнулся я.

— Маша, иди к себе, не мешай, — строго отозвался Николай Васильевич. На его лице появилась теплая улыбка. Девчушка поспешно захлопнула дверь, озорно высунув язычок.

— Вот оторва! — совершенно искренне улыбнулся Николай Васильевич. — Дочка наша…

Из комнаты вышла хозяйка в шерстяном спортивном костюме, села на диван.

— Вам надо бы прилечь на диван, — посоветовал я. — Так будет удобнее.

— Принеси подушку! — то ли приказала, то ли попросила она мужа. Николай Васильевич мгновенно сорвался с места в комнату, тут же вернулся с подушкой в руках, аккуратно положил на диван.

Валентина Викторовна прилегла, вытянула ноги, закрыла глаза и спросила:

— Что дальше?

Я сел рядом на стул.

— Дальше? Дальше не мешайте мне! Я работаю!

Я наложил на Валентину Викторовну конструкт сна, потом «айболит». Со здоровьем всё у неё было в порядке, разве что щитовидка да поджелудочная светились неярким красным цветом. «Айболит» с этим прекрасно справится. После этого я скастовал на женщину «хвост ящерицы», добавив силы больше обычного. Вот теперь она помолодеет. И зубы новые вырастут вместо двух золотых справа снизу.

Директор сидел рядом, глядя на меня. Я еще раз демонстративно поводил руками над телом его жены, «наводя туман», дескать, не всё так просто.