Император Пограничья 14 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич

— Выберут, — уверенно ответил Коршунов по связи. — После того, что случилось с их армией, они понимают расклад сил. Вопрос только в том, насколько дорого обойдутся их голоса.

— Я не собираюсь покупать власть, — отрезал я. — Договариваться — да. Идти на разумные компромиссы — возможно. Но не торговать принципами. Марионеткой в руках боярских кланов я не буду.

В зале повисла тишина. Затем отец тяжело вздохнул:

— Что ж, решение достойное. Рискованное, но достойное. Когда планируешь созвать думу?

— Сегодня же. С этим не стоит затягивать. Сейчас сила на моей стороне, а если будем рассусоливать, потеряем разгон. После этого у бояр будет время успокоиться, обдумать ситуацию и понять выгоду от сотрудничества. А твои орлы, Родион, успеют собрать информацию на каждого оппонента.

— Поддерживаю, — кивнула княжна Засекина. — Покажи силу, но дай надежду. Классический приём.

Журавлёв усмехнулся:

— Занятно будет посмотреть, как бояре будут изворачиваться, пытаясь угодить и не потерять лицо.

Я поднялся из-за стола:

— Решение принято. Готовьтесь к долгой игре, господа. Нам предстоит не просто взять власть, а создать новое княжество на обломках старого. И начнём мы с того, что покажем всем — время узурпаторов и тиранов прошло.

Я вошёл в Большой зал Боярской думы последним, намеренно дав им время собраться и переговорить между собой. Высокие своды терялись в полумраке — вечернее солнце едва пробивалось через узкие окна, бросая косые полосы света на древние гербы знатных родов. Амфитеатр с рядами деревянных скамей, рассчитанный на три сотни человек, зиял пустотой. Меньше сотни мест было занято — многие погибли в бессмысленной войне, другие бежали из города или попросту не решились явиться.

Обрывки разговоров долетали до меня, пока я шёл к возвышению.

— … расправа неизбежна. Он же разгромил нашу армию…

— … может, проявит милость? Не все же поддерживали Сабурова…

— … молодой, горячий. Кто знает, что у него на уме…

Я поднялся на возвышение, где стояло массивное княжеское кресло с резными подлокотниками в форме грифонов. Не сел. Встал рядом, положив руку на спинку. Символично — я не князь, пока они сами не изберут меня.

Ярослава устроилась у окна, скрестив руки на груди. Её глаза внимательно изучали собравшихся, отмечая каждое движение, каждый шёпот. Княжна Засекина умела читать толпу не хуже опытного менталиста.

Зал постепенно затих. Некоторые бояре сидели, вжавшись в скамьи, словно пытаясь просочиться сквозь спинки или стать невидимыми. Другие выпрямились, готовые встретить судьбу с достоинством. В первом ряду восседала пожилая дама в строгом чёрном платье — седые волосы убраны в тугой узел, спина прямая, как у гвардейского офицера. Рядом — полноватый мужчина средних лет, нервно теребящий золотую цепь на шее. Чуть поодаль — худой боярин с желчным лицом и впалыми щеками, в глазах которого читалась затаённая злоба.

В дальнем конце зала, почти в тени, я заметил Германна Белозёрова. Бывший казначей Сабурова сидел отдельно от основной группы, словно подчёркивая свою особую позицию. Наши взгляды встретились — он едва заметно кивнул.

Я заговорил, не повышая голоса, но акустика зала донесла мои слова до каждого угла:

— Ваши Благородия, благодарю за мудрое решение открыть ворота города. Вы избежали бессмысленного кровопролития, сохранили жизни горожан и собственные головы.

Напряжение в зале можно было резать ножом. Кто-то судорожно сглотнул.

— Владимир — древний город с великой историей. Ваши предки строили это княжество, защищали его, приумножали славу. Вы — наследники этого величия.

Пауза. Я обвёл взглядом зал, видя, как некоторые бояре слегка расслабились. Слишком рано.

— Но мы все знаем горькую правду. Два последних правителя довели княжество до катастрофы. Веретинский был тираном и безумцем, сжигавшим людей по малейшему подозрению. Сабуров — предателем и узурпатором, который ради власти пролил кровь своего господина, а затем отправил сотни ваших сыновей и мужей на бойню под стены Угрюма.

Несколько женщин в траурных платьях не сдержали всхлипов. Пожилая дама в первом ряду сжала губы в тонкую линию.

— Династия Веретинского фактически пресеклась, а Сабуров и вовсе не имел права на трон, его власть была незаконной с первого дня. Теперь перед всеми нами стоит выбор.

Я сделал несколько шагов вдоль возвышения, давая словам повиснуть в воздухе. В прошлой жизни я мог просто объявить свою волю, опираясь на право сильного, то то были другие времена и другие законы. Сейчас, всё иначе. Интриги. Переговоры. Политика. Всё та гнусь, которую я всегда презирал.

— Есть два пути, — продолжил я. — Первый — я беру власть силой. Моя армия контролирует город, сопротивления нет. Но что дальше? Через год, пять, десять лет найдётся новый «герой», который решит повторить путь Сабурова. И снова прольётся кровь, снова семьи потеряют отцов и сыновей. Круг замкнётся.

Полноватый мужчина нахмурился, явно не веря своим ушам. Худой боярин наклонился к соседу, что-то прошептал.

— Или второй путь. Владимир сам выбирает князя. По древней процедуре, которая применяется, когда династия пресекается или теряет поддержку народа. Боярская дума собирается и избирает достойнейшего. Законно. Легитимно. Без принуждения.

Тишина взорвалась шёпотом. Бояре переглядывались, не веря услышанному. Кто-то на задних рядах громко спросил соседа:

— Это ловушка? Проверка лояльности?

— Он же держит город… Зачем ему наше одобрение?

Пожилая дама в первом ряду медленно поднялась. Голос её звучал твёрдо, несмотря на возраст:

— Маркграф. Позвольте представиться — Лариса Сергеевна Ладыженская. Вы говорите это серьёзно? Настоящие выборы, без… давления с вашей стороны?

Я посмотрел ей в глаза. В них читалась боль — она потеряла кого-то в этой войне. Или раньше.

— Абсолютно серьёзно, боярыня. Я не буду указывать, за кого голосовать, не буду угрожать или подкупать. Но и обещать, что не буду бороться за престол, я не стану. Выдвину свою кандидатуру наравне с остальными.

Зал оживился. Впервые за годы тирании у них появлялся реальный выбор. Германн Белозёров встал со своего места, его голос разнёсся по залу:

— Это… небывалое великодушие. Или небывалая мудрость. Княжество действительно устало от тиранов, маркграф. Ваше предложение — глоток свежего воздуха после удушья последних лет.

Из толпы поднялся седой старик в мундире чиновника. Акинфеев, тот самый хитрец, сдавший Сабурова. По моему жесту он зачитал с экрана скрижали:

— Если позволите, Ваши Благородия, я напомню процедуру выборов согласно древнему закону. Срок — неделя. Три дня на регистрацию кандидатов, затем предвыборная кампания. Право выдвигаться имеют все бояре княжества, включая подданных из других городов. Право голоса — главы боярских родов Владимира, присутствующие на заседании думы. Также по три голоса имеют представители купеческой гильдии и высший офицерский состав княжеской армии. Представители духовенства имеют один голос. Голосование тайное — каждый опускает бюллетень с именем кандидата в урну.

— Таким образом, выборы состоятся через неделю, в полдень, в этом зале, — объявил я. — Регистрация кандидатов начинается сегодня. Каждый должен явиться лично и огласить свои намерения.

Из середины зала раздался голос:

— А что будет с Сабуровым? Он ведь формально князь.

— Сабуров сидит в темнице как государственный преступник. После выборов предстанет перед судом. Новый князь решит его судьбу.

Полноватый мужчина наконец набрался смелости встать:

— Маркграф, Николай Макарович Кисловский, глава Таможенного приказа. Позвольте вопрос. А если кто-то из нас победит, но потом… откажется от каких-то условий? Например, не захочет признавать мирные соглашения с Угрюмом?

Я холодно улыбнулся и ответил с угрозой в голосе:

— Тогда новый князь быстро поймёт, что армия Угрюма всё ещё сильна. Если придётся вернуться сюда во главе войска, я это сделаю. Однако, если новый князь хорошо выучит урок его предшественников — я стану его верным союзником.