Архитектор Душ V (СИ) - Вольт Александр

— Ну как? — крикнул я.

— Пока ничего! — отозвалась Алиса. Ее голос звучал звонко в полуденной тишине.

— Идите дальше, до забора.

Они двинулись снова, их фигуры становились все меньше. Я видел, как они дошли до самой дальней точки нашего участка, где кованая ограда отделяла его от соседнего, заброшенного сада. Сто семьдесят шагов, может, даже больше. Они стояли, повернувшись ко мне, и я видел, как Алиса вскинула руки вверх в победном жесте.

Алиса повернулась к Лидии, что-то сказала, и они обе рассмеялись. Затем Алиса, словно вспомнив обо мне, повернулась и крикнула так громко, что ее голос, казалось, мог долететь до самого порта:

— Меня не тянет! Виктор, ты слышишь⁈ Совсем не тянет!

Она подпрыгнула на месте, как ребенок, получивший долгожданный подарок. Лидия стояла рядом, ее улыбка была более сдержанной, но не менее счастливой. Я смотрел на них и чувствовал, как с моих плеч спадает огромный, невидимый груз.

— Это отличный результат, — сказал я, когда они вернулись, раскрасневшиеся и взволнованные. Я встретил их там же на крыльце, широко улыбаясь. — Теперь, выходит, у нас у всех есть немного личного пространства. И я могу, наконец, спокойно съездить с Лизаветой в ресторан.

— А мы? — удивилась Алиса. — Мы тоже хотим в ресторан!

— Так вас никто и не ограничивает, — ответил я, хмыкнув. — Хотите — пожалуйста, наряжайтесь и поезжайте. У вас теперь есть такая возможность.

Остаток воскресенье прошел в непривычной суете. В дом хлынула энергия освобождения, и девушки, опьяненные новообретенной свободой, принялись наводить порядок.

Алиса, вооружившись тряпками и ведрами, объявила войну пыли, скопившейся в дальних углах особняка. Лидия, сменив элегантное платье на практичные брюки, занялась кухней, методично оттирая шкафчики и плитку до зеркального блеска. Их голоса, смешанные со звуками работающего пылесоса и звоном посуды, наполняли дом жизнью.

Я тоже не остался в стороне. Засучив рукава, принялся убирать в своем кабинете. Затем привел в порядок камин в гостиной, вычистив золу и сложив новую поленницу. Мы работали молча, но слаженно, как команда, давно привыкшая действовать вместе.

Вечером, когда дом сиял чистотой, а в воздухе пахло лимонным моющим средством и воском для полировки, мы рухнули на диван в гостиной, вымотанные, но довольные.

— Никогда бы не подумала, — сказала Алиса, глядя на сверкающий паркет, — что генеральная уборка может приносить такое удовольствие. И откуда только берется столько грязи… недавно же убирали!

— Просто раньше у нас не было выбора, и мы это делали потому что «надо», — отозвалась Лидия, и в ее голоса не было ни капли прежней аристократической брезгливости к физическому труду. — А теперь есть свобода выбора.

Ближе к вечеру, когда последние следы домашнего хаоса были устранены, я поднялся к себе и набрал номер Лизаветы.

— Привет. Не отвлекаю? — спросил я, глядя на свое отражение в темном стекле окна.

— Привет. Нет. К тебе вот собираюсь потихоньку и вещи складываю с столицу. Что-то случилось?

— Ничего. Просто подумал… может, все-таки съездим в ресторан?

В трубке на несколько секунд повисла тишина. Я почти физически ощутил ее растерянность.

— Хм… с чего бы вдруг? — наконец спросила она неуверенно.

— Думаю, что все же мы имеем право немного расслабиться, — ответил я с теплотой в голосе. — Заеду за тобой через час. Будь готова.

Я не стал дожидаться ее ответа, зная, что она согласится. Накинув свежую рубашку и пиджак, спустился вниз.

— Я уехал, — бросил девушкам, которые уже устраивались перед новым телевизором с огромной миской попкорна. — Вернусь поздно. Ведите себя прилично.

— И тебе того же по тому же месту, — буркнула Алиса, не отрываясь от экрана.

Лидия лишь кивнула, одарив меня понимающей улыбкой.

Ресторан, который я выбрал, располагался на верхнем этаже одной из гостиниц в центре города. Панорамные окна открывали вид на ночную Феодосию — россыпь огней, отражающихся в темной глади залива. В зале играла тихая, ненавязчивая музыка, пахло дорогим парфюмом и пряностями, доносившимися с кухни.

Лизавета была прекрасна. Простое черное платье идеально подчеркивало ее фигуру, а волосы были уложены в элегантную прическу, и сделан легкий макияж.

Мы говорили обо всем и ни о чем. О ее предстоящем переезде в Зеленоград, о моих рабочих буднях, о дуэли, которую она наблюдала со смешанным чувством ужаса и гордости. Я рассказывал ей забавные случаи из студенческой практики. Она смеялась, и ее смех был легким и искренним. В какой-то момент, когда наши руки случайно соприкоснулись на столе, я почувствовал знакомый разряд, пробежавший по коже.

После ужина, когда официант принес счет, она посмотрела на меня долгим, внимательным взглядом.

— Может… не поедем к тебе домой? Не хочу никого смущать, — сказала она тихо. — Здесь неплохие номера.

Я не стал спорить.

Номер был просторным и безликим, как все гостиничные номера. Но едва за нами закрылась дверь, эта безликость исчезла, уступив место чему-то иному. Она повернулась ко мне, ее глаза в полумраке казались темными и глубокими. Ее пальцы легко коснулись моей щеки, затем скользнули вниз, по шее, к пуговицам рубашки.

Не было ни лишних слов, ни долгих прелюдий. Все было просто и понятно. Два тела, соскучившихся по теплу и близости.

Все началось с прикосновений — сначала робких, почти невесомых.

— Громов… ты сам на себя не похож, — выдохнула она мне на ухо.

Ощущение ее кожи под моими пальцами, гладкой и горячей. Шелест сброшенной на пол одежды. Ее дыхание, сбивающееся, обжигающее шею, когда ее губы нашли мои.

Мир сузился до ощущений. Губы чуть горьковатые от вина. Волос, чей запах смешивался с шампунем, средством для укладки и ароматом духов. Тепло, исходящее от ее тела, окутывающее, пьянящее. Ритм, который мы задавали вместе — сначала медленный, тягучий, затем все более частый и ускоряющийся.

Потом была тишина, нарушаемая лишь биением двух сердец и шумом города за окном. Она лежала, прижавшись ко мне, ее голова покоилась у меня на плече. Я гладил ее по волосам, ощущая, как напряжение последних недель окончательно покидает тело, уступая место полному, всеобъемлющему покою.

— Ты изменился, — сказала она вдруг.

— Хм… — ответил я.

— Мгм, — ответила она. — Стал чувственнее. Менее эгоистичный и куда более… нежный, что ли. Громов…

— Да? — спросил я.

— Дуэли… честь… нежность… это точно ты?

Я улыбнулся, глядя в потолок.

— Даже не знаю.

Она улыбнулась, закинув свою ногу мне на бедра и плотнее прижавшись.

— Не хочу, чтобы этот вечер заканчивался, — шепнула она мне на ухо.

— Понимаю тебя, — отозвался я, ощущая ее дыхание на коже. Врать не хотелось, поэтому я не стал продолжать. Все, как мне кажется, выглядело и без того гармонично.

Ближе к полуночи город погрузился в сон. Мы оделись, прервав затянувшееся прощание. Лизавета ехала до своего дома в легкой полудреме, склонив голову набок.

Ее маленькая квартирка, спрятанная в тихом дворике вдали от шумных проспектов, утопала в темноте. Одинокий фонарь выхватывал из мрака угол дома и ветки старой акации. Я припарковался у самого подъезда. Несколько минут мы сидели, не нарушая тишины.

— Спасибо, — наконец сказала она. — За этот вечер. Я и представить не могла, что ты можешь быть таким.

— Каким? — уточнил я, повернув голову.

Она пожала плечами.

— Я уже говорила, — она мягко улыбнулась.

Выйдя из машины, я обошел ее, открыл пассажирскую дверь, и подал ей руку. Мы постояли у подъезда. Ночь была теплой, воздух пах остывшим асфальтом и увядающей листвой. Где-то далеко, на окраине города, прозвучала сирена скорой помощи, и звук ее растворился в тишине.

Она подняла на меня глаза. Я не стал ничего говорить, а просто притянул ее к себе, обняв, а затем неспешно коснулся ее губ. Лиза ответила на мой поцелуй. Когда мы отстранились друг от друга, она прижалась лбом к моему плечу.