Имперский повар. Трилогия (СИ) - Фарг Вадим

Павел смотрел на меня, не веря своим ушам.

– Но… почему? В чём подвох?

– Никакого подвоха, – я пожал плечами. – Мне нужны лучшие продукты в городе. А вам нужна уверенность, что вас не кинут. Всё просто. Я строю своё дело на честности. И мне нужны такие же честные партнёры.

Они молчали, просто глядя на меня. В их глазах страх медленно таял, уступая место чему‑то другому. Надежде. Той самой, о которой я говорил своей команде.

– Мы… мы согласны, – тихо сказала Анна, и её муж решительно кивнул, словно с его плеч только что сняли тяжёлый мешок.

Когда я уезжал из деревни, солнце уже стояло высоко. Бок всё так же ныл, старая машинка всё так же дребезжала на ухабах. Но я улыбался. Я вёз в город с собой доверие людей. Тех самых, простых и честных, на которых и держится вся эта земля.

Третья точка на карте моего крысиного навигатора была помечена размашисто и весело: «Коля‑Гром». Чёрт, как крыс вообще научился писать?

Судя по названию, меня ждал кто‑то совершенно не похожий на молчаливого деда Матвея или запуганного Павла с женой. И чутьё меня не подвело.

Уже на подъезде к ферме я понял, что здесь живут по‑другому. Забор был свежевыкрашен в какой‑то немыслимо‑весёлый зелёный цвет, во дворе, радостно хрюкая, носились не только куры, но и пара поросят, а из открытого окна дома доносилась бодрая музыка и чей‑то звонкий женский смех. Сам дом выглядел крепким, ухоженным, а на крыльце в горшках цвели герани. Здесь жили. Насколько это было возможно в их мире.

Из‑за сарая, весело насвистывая, вышел и сам хозяин. Огромный мужик с красным, обветренным лицом, ручищами‑лопатами и такой широкой улыбкой, что, казалось, она сейчас треснет по швам. Он был похож не на фермера, а на какого‑то сказочного богатыря, который по недоразумению вместо меча взял в руки вилы.

– А вот и он! Герой нашего времени! – пророкотал он таким басом, что у моей старой «копейки», кажется, задрожали стёкла. – Я уж думал, не доедешь по нашим‑то дорогам! Николай я! А ты, я так понимаю, тот самый Игорь Белославов, который вчера по телевизору всех жуликов уму‑разуму учил!

Он подошёл и без лишних церемоний протянул мне руку. Я пожал её, чувствуя, как мои кости жалобно хрустнули.

– Он самый, – я постарался улыбнуться, хотя боль от тряски по просёлочной дороге снова начала напоминать о себе. – Приехал поговорить о сотрудничестве.

– А чего тут говорить‑то? – грохнул он, хлопнув меня по плечу с такой силой, что я чуть не сложился пополам. В глазах на миг потемнело. – Я твою передачу смотрел! Про честность, про настоящий вкус! Красиво сказал, чёрт побери! Прямо за душу взял! Я этим перекупам Алиевским давно говорил, что их порошки – отрава чистой воды, а они только ухмыляются! Так что я – за! Обеими руками! Твои условия меня устраивают, слухи по городу уже дошли. По рукам?

Он снова протянул свою лапищу. Я, уже наученный горьким опытом, пожал её чуть осторожнее. Вот так просто. Никаких уговоров, никакого недоверия. Иногда всё решается вот так – один честный разговор по телевизору стоит сотни коммерческих предложений.

– Тогда по рукам, – кивнул я.

– Отлично! – взревел он. – Такое дело надо обмыть! Пойдём в дом, жена как раз пироги с капустой испекла! Не откажешься же?

Отказаться было бы верхом глупости. И невежливости. И, наверное, одной сломанной рукой.

Я поплёлся за ним, чувствуя себя маленьким буксиром рядом с огромным ледоколом.

В доме было чисто, уютно и пахло просто сногсшибательно – свежей выпечкой, сушёными травами и домашним уютом. За большим деревянным столом сидела девушка. Симпатичная, светловолосая, с большими голубыми глазами. Увидев меня, она тут же густо покраснела и потупила взгляд, принявшись теребить край скатерти.

– А это Катюша моя, дочка! – с гордостью представил её Николай. – Давай, дочка, наливай нашему гостю чаю! Да пирогов ему побольше клади, вон он какой худой, ветром сдует!

Катя, заливаясь краской ещё сильнее, молча кивнула и принялась суетиться у самовара. Да, да, он у них имелся, и от этого мне даже как‑то неловко стало. Даже не знаю почему. В таком агрегате всегда чувствовалось нечто громоздкое, почётное… Я сел за стол, чувствуя себя немного неловко. Атмосфера была слишком уж… семейной.

Николай плюхнулся напротив, налил себе и мне в большие кружки дымящийся чай и тут же снова хлопнул меня по плечу. Я стиснул зубы.

– Ну, рассказывай, как ты этого гада Мурата уделал? А то по телевизору всё красиво, а в жизни‑то, небось, страшно было?

Я вкратце пересказал ему официальную версию событий, стараясь не вдаваться в детали. Он слушал, то хмурясь, то одобрительно кивая. Катя поставила передо мной тарелку с огромным куском пирога и чашку чая, стараясь не смотреть мне в глаза.

– Молодец! Мужик! – вынес вердикт Николай, дослушав мой рассказ. А потом его взгляд хитро блеснул. Он посмотрел на меня, потом на свою смущённую дочь, и его лицо расплылось в довольной улыбке. – А ты, Игорь, это… женатый?

Я аж чаем поперхнулся. Вот этого поворота я точно не ожидал.

– Нет, – откашлявшись, ответил я.

– Вот! – Николай ударил кулаком по столу так, что чашки подпрыгнули. – Я так и знал! Судьба! Смотри, какой жених! И повар, и бизнесмен, и герой! А у меня, глянь, какая дочка‑красавица! И хозяйка, и умница! А пироги печёт – пальчики оближешь!

Катя, кажется, перестала дышать. Её лицо приобрело цвет спелого помидора, и я видел, что она готова провалиться не то что сквозь землю, а прямиком в центр земного шара.

– Па‑ап… – прошептала она так тихо, что её едва было слышно.

В моей голове пронеслась целая буря.

Отлично, Игорь. Только очередного сватовства тебе для полного счастья и не хватало.

Я посмотрел на несчастную девушку, которой сейчас было откровенно стыдно за своего громкого, но, очевидно, любящего отца. Нужно было срочно спасать ситуацию. Причём так, чтобы никого не обидеть.

Я поставил чашку, посмотрел на Николая с самой тёплой и искренней улыбкой, на какую только был способен.

– Николай Петрович, – сказал я мягко, но так, чтобы слышали оба. Конечно же, я заранее узнал, с кем должен встречаться и знал имена и фамилии каждого из них. Или что, думали я просто так на рожон полез? – У вас и дочка, и овощи – на вес золота. Настоящее сокровище. Но боюсь, с одним сокровищем я, может, и справлюсь, а на два меня пока не хватит. Давайте пока на овощах остановимся, а?

На секунду в комнате повисла тишина. Николай смотрел на меня, переваривая сказанное. А потом его лицо снова треснуло по швам от оглушительного хохота.

– Ай, молодца! – ревел он, вытирая выступившие слёзы. – Вот это ответ! Уважил! И старика не обидел, и девку не засмущал! Ну, повар, голова у тебя варит не хуже, чем котлы на плите!

Напряжение спало. Катя подняла на меня глаза, и в них плескалась откровенная благодарность. Она робко, но уже смело улыбнулась. И улыбка у неё была очень красивая.

Я допил чай, съел ещё кусок пирога (который и вправду был божественным) и, подписав все бумаги, откланялся.

Когда я снова трясся в своей дребезжащей «копейке», уезжая от гостеприимной фермы, на душе было легко. Я нашёл трёх союзников. Угрюмого старика, который ценит уважение. Запуганную семью, которой я подарил надежду. И весёлого богатыря, с которым мы теперь были почти «родственниками». В кавычках, конечно же.

Я посмотрел на папку с договорами, лежавшую на сиденье. Это было начало. Фундамент моей маленькой империи. И у неё должно было быть имя. Простое, честное, как люди, с которыми я сегодня говорил.

Чистый продукт, – решил я про себя. Шикарное название. Это было обещание. И начало большой работы.

В кабинете Фатимы было темно и душно. Тяжёлые бархатные шторы на окнах не пропускали ни одного солнечного луча, и в комнате царил вечный полумрак. Свет падал только на огромный полированный стол, заваленный бумагами. Воздух здесь был густым и тяжёлым, дышать им было трудно, словно ты опустился на дно глубокого, заросшего тиной пруда.