На золотом крыльце (СИ) - Капба Евгений Адгурович

Встречался я с гномами до этого два раза: как-то в усадьбу к деду Косте бригада рабочих приезжала, флигель для охраны перестраивать, но я тогда быстро на один из этих дурацких праздников уехал и пообщаться с ними не успел. А второй раз — на дороге, когда засада, граната и всякая такая прочая дичь приключились.

Этот бородатым не был, у него имелись шикарные бакенбарды коричневого цвета. И волосы — тоже коричневые, коротко остриженные. Глаза — голубые, нос — крупный, челюсть — волевая. Фигура — весьма спортивная, мышцы под кожей так и играют. И трусы эти идиотские, эдакие полотняные плавочки, необъятные, как подгузники у младенца — вообще не в тему. Все это в голове моей пронеслось моментально, так что уже через секунду я шагнул вперед и протянул ему руку:

— Титов Михаил, можно — Миха. Я тут живу со вчерашнего дня и учусь — с сегодняшнего.

— А! — он вцепился мне в ладонь так, будто хотел переломать все кости. — Значит, будем соседями. Меня зовут Авигдор Бёземюллер, можно — Ави, я к двоюродной тете на похороны уезжал. Она папина кузина по материнской линии, из кавказских кхазадов. Нельзя пропустить похороны!

— Такая хорошая женщина была? — вежливо поинтересовался я. — Земля ей пухом, или как у вас говорят?

— Доннерветтер, я бы не назвал ее такой уж хорошей, но мне в наследство кое-что перепало, аж полпроцента акций обогатительной фабрики в Железноводске, — он наконец прекратил уничтожать мою руку и отпустил ее. — Я теперь могу… Ну, могу… Вердаммте шайзе, ни хрена я не могу, я несовершеннолетний по нашим меркам! Да и так — что такое полпроцента? Ну, квартиру снять в Ингрии и каждый день сосиски жрать и пиво пить. Неплохо на старте, конечно…

Я скинул кроссовки и улегся-таки на кровать, и стал наблюдать за тем, как герр Беземюллер ходит по комнате и ворчит. Он ворчал на все подряд: на тетю, на гномские обычаи, на пыль под кроватью, на то, что не может найти одежды, на дурацкое расписание, по которому ему через час нужно идти на концентрацию, а он и голову не помыл… Это было довольно комично, если не знать, что мы с ним должны были теперь и жить вместе, и учиться в одной группе. Ему годков-то было как мне, если переводить с гномского возраста на человеческий. А ворчал, как старый дед!

— А Тинголов где? Куда ты дел Тинголова? — забеспокоился он.

— Это белобрысый эльф такой? — спросил я. — Так с ним какая-то дичь приключилась, я когда пришел — он стоял тут посреди комнаты весь застывший. Прям страшно! И я позвал преподов, и они его куда-то утащили.

— Арсшлехт! — выругался гном и мигом нашел серые штаны и клетчатую рубашку, которые в колледже считались мужской формой одежды для учащихся. — Пошли в лазарет, он точно там.

— Мы? — удивился я.

— Ты что — думмкопфише швайнехунд? Дурацкая свинособака? — он посмотрел на меня своими пронзительными голубыми глазами. — Мы же теперь соседи! Соседи — это даже ближе, чем родственники, соображаешь? Если мы сейчас не проведаем Руари и не выясним, что с ним — как мы потом будем жить?

Я не так, чтобы очень разбирался в межрасовых отношениях, но мне всегда казалось, что гномы и эльфы не очень ладят, по крайней мере, в книжках так писали. А тут коренастый и бакенбардистый Авигдор Беземюллер проявлял искреннюю заботу об белокуром и остроухом Руари Тинголове и пытался к этому акту гуманизма привлечь еще косматого Михаила Титова с гетерохромией. Дичь, дурдом и все такое прочее.

Но, со стоном поднявшись с кровати, я сказал:

— Пошли. Там, наверняка, опять Розен дежурит, мы с ним, кажется, поладили.

— Знаешь Розена? — с уважением цыкнул зубом гном. — Розен — это голова. А Выходцеву со Святцевой видал? Они вокруг него увиваются, проститутки. Нет бы сами работали, а им старшекурсников перспективных подавай! Но Денчик не такой, Денчик их насквозь видит…

Никогда бы не подумал, что Святцева с Выходцевой вокруг него увиваются. Я-то думал, они его ненавидят… Вдруг мне показалось, что где-то глубоко внутри моего сознания грустно усмехнулся один раздробленный на тысячу осколков и сгоревший процентов на девяносто Руслан Королев. И я вздрогнул.

* * *

Вместе с Розеном в медпункте дежурили два незнакомых усатых взрослых опричника. В полной боевой броне и с автоматами Татаринова на коленях они сидели на креслах в небольшом холле, пили кофе из крохотных чашечек и ели конфетки «Коровка». Смотреть, как они разворачивают обертку закованными в латы пальцами, было очень интересно.

— Хуетак! — громко пожелал доброго дня Ави. Все посмотрели на него с неодобрением. — Мы к Руа. Соседи по комнате.

Интересно — в какой момент у него утро превратилось в день? Розен сфокусировал на нас свой максимально пофигистический взгляд и сказал:

— Вот и поможете ему до комнаты дойти. Он уже в порядке. А то у нас тут новый пациент.

— Цыть! — рявкнул один из опричников.

— Ладно, ладно… — отмахнулся Денис. — Молчу. Пойдемте в палату, заберете своего пострадавшего.

Пострадавший сидел на кровати и болтал ногами. Как и все эльфы, он обладал правильными тонкими чертами лица, по-лаэгримски подтянутой фигурой, тонкими музыкальными пальцами и почему-то косо обстриженной гривой белых волос.

— Здорово, вальдтойфель! — Ави кинулся к эльфу, ухватил его в охапку и потряс всего сразу. — Живой? Ну, и хорошо. Пошли математику делать.

— Ёлки, Ави, отстань! — прохрипел Тинголов. — Какая математика? Отпусти уже меня наконец, что ты как дебил? А это кто?

— Это Миха Титов, наш сосед. Новенький, вчера прибыл. Это он тебя обнаружил и за помощью побежал, — кхазад поставил эльфа на пол. — Давайте, знакомьтесь.

Он был жутко душный, этот Бёземюллер. Но поздороваться стоило:

— Доброго дня, я — Миха!

— Руари, можно — Руа, — эльф пожал руку нормально, а не как этот медведеподобный гном! Крепко, но без издевательства. — Слушай, у меня к тебе вопрос есть, Михаэль…

Михаэль — это было что-то новенькое, отдающее всякими Тинувиэлями и Глорфинделями. Даже интересно.

— … скажи, вот ты когда в комнату зашел — у меня эта беда с волосами уже была, или еще нет? — он ткнул пальцем в косой срез его шевелюры.

— Э-э-э-э… Ну, прямо так сразу и не скажу. Надо сосредоточиться, — пожал плечами я.

— Ну, сосредоточивайся, — кивнул он. — Очень мне это важно. Принципиальный момент!

И мы пошли в общагу, и Ави придерживал эльфа, потому что Руа слегка шатался, а я думал про Библиотеку: будет ли там про это написано или нет? Я ведь видел, а значит — рассмотрел все!

Уже в комнате, усевшись на кровати и прислонившись затылком к стене, я прикрыл глаза, и… И открыл дверь Библиотеки.

* * *

…Тут точно имелся шкаф с датами, я помнил! Большая такая этажерка с толстыми общими тетрадками в клеточку, на обложке каждой из которых стояли число и дата. И табличка: «Ежедневная хроника жизни Михаила Титова».

Чем ближе к дню сегодняшнему — тем выше стояли тетрадки. Всего — что-то около 6500 штук, в соответствии с прожитыми днями, солидно! Вчерашнюю найти оказалось просто и пролистать — тоже. Она стояла на самом виду, на уровне лица. Обнаружил и страницу, исписанную моим корявым почерком — новолатинкой, слава Богу, а не кириллицей.

— «парень, которого я увидал, был очень спокоен. Максимально. Он вообще признаков жизни не подавал: замер посреди комнаты в странной позе с вытаращенными глазами и не дергался. Кроме того, явно принадлежал к эльфийскому племени: худой, даже — изящный, с белокурыми волосами и острыми ушами, он и не мог быть никем другим, кроме как лесным галадрим из европейской части России…»

Это я и так помнил, и потому страницу воображаемой тетрадки перелистнул, надеясь увидеть там описание Тинголова. И прочел:

— «… волосы: светлые, почти белые, справа чуть длиннее, чем слева, криво обстриженные…»

Ура! Работает! Обожаю быть менталистом, даже таким недоразвитым!