Ларь (СИ) - Билик Дмитрий

Почти сразу на столе появилось еще несколько салфеток и бинт. Благо, порез у меня оказался несерьезный, и бинты не понадобились.

— Спасибо, Гоша, — сказал я, поднимаясь.

Музыка, как выяснилось, играла совсем недолго, а откат уже начался. С одной стороны, меня действительно напрягало, чем может обернуться непруха в этом самом Мытарском ведомстве. Однако по этой же логике, если я решу переждать, то все может сложиться гораздо хуже. Короче, куда ни кинь — всюду клин. Поэтому после долгих раздумий я все же решил съездить и отметиться.

— Гоша, сколько с меня? — спросил я, готовый даже к тому, что счет мне назовут в лунном серебре.

— За счет заведения, — ответил невидимый бармен, по-прежнему стараясь сохранять инкогнито.

Я, как честный и щедрый человек вытащил тысячную купюру, оставив ее на сухом островке стола. И уже на выходе услышал:

— Еще приходите.

Мое антивезение продолжало набирать свой ход. И дело не только в том, что у самого метро меня окатила поливомоечная машина, сбивающая пыль с тротуаров. Всю боль своего существования я почувствовал уже преодолев Дворцовую площадь и выбравшись на ту самую Миллионную. Потому что пусть тело у меня и было рубежное, его хоть в раскаленную магму, хоть в жидкий азот, но вот процессы, происходившие внутри, оказались вполне себе обычными, человеческими. А два бокала пива, пусть последний и не удалось допить до конца, оставались двумя бокалами пива.

Вообще, это можно было даже назвать не невезением, а скорее непредусмотрительностью. Нет, ведь все примерно знают, как напряженно обстоят дела в центре Питера с туалетами. Да и приезжают люди в Северную столицу не для того, чтобы заниматься разными непотребствами, а вкушать духовную пищу столовыми ложками. А от духовной пищи по маленькому не хочется.

Вся моя надежда была лишь на Мытарское ведомство, в котором должен (просто обязан!) был существовать туалет. Можно сказать, что никогда еще прежде я так не торопился расстаться с собственными деньгами.

Антон оказался прав, ближе к нужному зданию рубежники стали встречаться все чаще: большей частью ивашки и ведуны, совсем редко кощеи. Всех их объединяла деловитая собранность и какая-то внутренняя решимость. И еще то, что они входили или выходили в один и тот же дом, располагающийся здесь под номером семнадцать. Табличка которого гласила «Главное Мытарское ведомство Новгородского княжества».

Вообще, конечно, для чужан этот дом значился как жилой. Но много ли вы видели людей, которые обитали в самом центре Питера? Вот и я о том же. Это все профанация чистой воды.

Меня еще раньше заботил вопрос, почему рубежники не отожмут все мало-мальски значимые здания? К примеру, прошлый Великий князь ютился в каком-то дворце на Васильевском острове. Нет, не то чтобы там плохо, но когда в самом центр стоят особняки всяких Шереметевых и Юсуповых — как минимум странно.

Только позже я нашел ответ на этот вопрос. Рубежники изначально сторонились людей. Последние являлись для них раздражающим фактором, как мухи, что ли. А так уж повелось, что во многих значимых местах чужанами организовывались музеи, которые только притягивали новых людей.

История про то, почему Мытарское ведомство располагалось в доме Ушакова, наверное, была невероятно интересна. Может даже весела и познавательна. Однако не в данный момент. Сейчас меня интересовали очень простые и житейские вопросы. На которые никто не собирался давать ответ.

Начнем с того, что ведомство напоминало больницу в самом худшем из воплощенных вариантов — куча разных кабинетов с вывесками и километровые очереди к ним: «Налоговый стол от разведения ручной пушной нечисти», «Налоговый стол от продажи магического оружия категории B», «Стол податей на ввоз неразумной нечисти», «Налог на свитки, книги и дневники, в которых содержатся заклинания и рецепты для изготовления зачарованных вещей»…

Только методом проб, ошибок, ругани и мата, я узнал, что мне надо пройти через длинный коридор, потом повернуть налево, подняться наверх и снова пройти через длинный коридор. Что я и проделал со скоростью боевого катера, преследующего нарушителя. Разве что двигался как барышня в узком платье — стараясь не расставлять ноги слишком широко. Во избежание всяких конфузов.

Что интересно, чем дальше я заходил, тем людей становилось меньше. А у нужного мне кабинета и вовсе никого не оказалось. Не успел я обрадоваться, прочитав «Мытарский стол по особым вопросам, включающим торговлю товарами других миров, сотрудничеством с чужанами, иннавационными средствами и прочее». Собственно, то, что слово «инновационные» было написано с ошибкой, наталкивало на мысли о непопулярности данного стола. А когда я увидел приписку снизу… «обращаться в „Мытарский стол по особым вопросам“ по адресу площадь Ленина, 1»… Короче говоря, мне очень советовали ехать общаться с Андреем, который немного умер.

Я подергал ручку — заперто. Нет, оно, конечно, все хорошо. И будь у меня мочевой пузырь чуть больше и менее заполнен, я бы, может, поиграл в игру под названием: «Пройди все уровни государственных пресмыкательств, чтобы оторвать от себя кусок кровно заработанного». Однако сейчас я был на грани… всего. И унижений в том числе.

Поэтому сам не понял, как хист стал расползаться в стороны, пытаясь заглянуть в новые неведомые уголки. Первых сдуло ивашек в длинном коридоре. Они поняли, что кощей, который делится промыслом — едва ли сотрудник благотворительной организации. А когда затрещали двери, посыпалась штукатурка со стен, загудели чугунные батареи наконец встрепенулись и чиновники. Один из них, совсем крохотный рубежник, выскочил из своего кабинета и стал искать причину всех бед. Будто это составляло какую-то сложность…

— Вы что себе позволяете?

Правда, он тут же осекся. Увидел мои глаза. Нет, они оказались залиты не кровью, а скорее другой жидкостью, что тоже едва ли можно было назвать нормой.

— Мне нужен человек, не знаю, как у вас правильно называется — мытарь, делопроизводитель.

— Вам же белым по черному написано, обращаться…

— Не к кому там обращаться. Умер ваш Андрей сегодня. Не работает стол на площади Ленина. Поэтому я здесь.

Известие о смерти коллеги вызвало у коротышки вздох сожаления. И что-то мне подсказывало, что горевал он как раз не по рубежнику. Чиновник куда-то убежал, однако вскоре вернулся ко мне с пузатым коллегой. Надо сказать, я к тому времени уже вспоминал все русские народные танцы, которые мы учили в начальных классах. Меня смерили недовольным взглядом, в котором читалась искренняя неприязнь. На что я ответил взаимностью.

— По какому вопросу? — спросил толстяк, когда мы оказались в кабинете. — Если вы по поводу всяких там инноваций или компьютеров, то прием по четвергам с двух до пяти. Но сейчас у нас нет человека на этой ставке, поэтому придется ждать.

— Сотрудничество с чужанами и торговля товарами из других миров. Простите, у вас тут где-нибудь туалета нет? Надо очень срочно.

— У меня мало времени, — отрезал пузатый. — Еще буду ждать, пока вы по туалетам ходите. Берите бумагу, пишите. Что, как, через кого. Все подробно.

Я еще никогда так быстро не писал. Словно снова сдавал диктант с элементами изложения в выпускных классах. Сначала писал про свой спонтанный бизнес и его развитие через Рыкалову, потом про несчастный случай с Андреем. Когда закончил и передал толстяку, тот стал читать мое эссе торопливо, но притом с явными интересом.

Видимо, сюда редко приходили такие рубежники с подобными вопросами.

— Хорошо, мы отрядим человека, чтобы он оценил размер вашего предприятия, а потом назначил величину необходимого налога.

Видимо, о фиксированной процентной ставке здесь не слышали. С другой стороны, я готов был сейчас на любые условия, даже взять ипотеку под тридцать процентов с минимальным начальным взносом. Лишь бы не сидеть на месте.

— Я оставил телефон чужанки, все вопросы решает она, — поднялся я со стула. — На этом все?

— Все, — ответил толстяк. — Что до туалета, он сломался. Сами в Мраморный дворец ходим.