Проклятый Лекарь. Том 3 (СИ) - Молотов Виктор

— Откуда ты всё это знаешь, Святослав? — спросил Пётр, выруливая на широкую улицу. Его голос был напряжён. — Про этих… паразитов и проклятия. В медицинском институте такому точно не учат.

— У каждого свои секреты, Пётр, — уклончиво ответил я, глядя на проплывающие за окном фасады зданий.

— Секреты, которые спасают жизни, — добавила Варвара со своего места. Её голос был тёплым, с ноткой восхищения, которая была абсолютно неуместна в нашей ситуации.

Интересно.

Прежний Святослав, судя по всему, был не так прост. Он не просто наложил проклятие. Он использовал сложную, почти забытую формулу.

Значит, он баловался запретными знаниями. Иначе с чего бы моему сознанию, моей сущности Архилича выбрать именно это тело? Резонанс душ. Случайным он не бывает.

— А нельзя… просто отозвать это проклятие? — с надеждой спросил Пётр, сворачивая на гудящее Садовое кольцо. — Ну, как-то развеять его?

Я усмехнулся.

Можно. Если бы тот, кто его наложил, был сейчас здесь.

Но предыдущий владелец этого тела отправился в последнее путешествие без обратного билета. А я лишь новый жилец в его доме.

Я могу бороться с последствиями его предсмертной ярости, но отозвать чужое заклинание, особенно такое — задача иного порядка

— Это так не работает, — сказал я вслух. — Паразитическое проклятье — это не заклинание, которое можно отменить. Это живая магическая сущность. Её нужно найти и убить.

— Как болезнь, — кивнула Варвара с пониманием.

— Именно. Только антибиотики тут не помогут.

Дальше мы ехали молча.

Блестящие витрины и чистые тротуары центра сменились мрачными, обшарпанными фасадами Хитровки. «Руссо-Балт» выглядел здесь чужеродным бриллиантом в куче мусора.

Пётр остановил машину у старого доходного дома с тёмными провалами окон.

— Приехали, — сказал он. — Четвёртый этаж, квартира сорок два.

Охота начинается.

Дом в Хитровке был под стать своей репутации — старое здание с облупившейся штукатуркой, пропахшее сыростью и запустением. Тусклый свет едва пробивался сквозь грязные окна на лестничной клетке.

Скрипучая, изъеденная временем лестница отвечала на каждый наш шаг гулким, протестующим эхом. Лифт в доме не работал. Квартира Николая располагалась на четвёртом этаже.

Мы поднялись, и Пётр постучал. Сначала вежливо — костяшками пальцев, потом настойчивее — уже кулаком.

— Коля! Это Петька! Открой, нам нужно поговорить!

В ответ — тяжёлая, гнетущая тишина.

— Может, его нет дома? — с ноткой облегчения в голосе предположил Пётр.

Предположение было логичным. Но я уже чувствовал… тишину. Нездоровую, вязкую тишину, какая бывает в домах, где смерть уже присматривает себе жильца.

— Подождите, — сказал я. — Позвоните ему. Иногда люди не слышат стук в дверь, но вибрация телефона в кармане может их разбудить.

Это была не просто идея. Это была ширма. Мне нужно было несколько минут, чтобы провести настоящую разведку.

Пока Пётр, с облегчением ухватившись за рациональное предложение, искал номер в записной книжке, я мысленно отдал приказ Нюхлю.

Невидимая тень соскользнула с моего плеча, метнулась к двери и просочилась в щель под ней, как струйка дыма.

— Проверить все комнаты, — мысленно отдал приказ я. — Найти хозяина. Оценить состояние. Доложить.

Пётр приложил телефон к уху. Хотел дозвониться до Николая. Мы услышали длинные, безнадёжные гудки.

Варвара нервно смотрела на обшарпанную дверь, её пальцы сжимали ремешок сумочки. Я стоял абсолютно спокойно, но мой мозг уже принимал и обрабатывал информацию, поступающую от Нюхля.

Отчёт был быстрым, чётким и безрадостным.

Образ: тёмная комната, пахнущая пылью и болезнью. Хозяин на полу, лицом вниз, рядом с опрокинутым стаканом воды. Дыхание — редкое, поверхностное, почти незаметное.

И главное — пульсирующий сгусток тьмы в районе его груди. Активный. Голодный. Гораздо больше, чем тот, что был в Ольге.

— Он там, — сказал я, и Пётр вздрогнул, опуская телефон. — И ему очень плохо. Он не ответит.

— Откуда ты… — начал Пётр, но я его перебил, переходя к действию.

— Неважно. Нужно выламывать дверь. Немедленно.

— Что? — он побледнел. — Но это же… незаконно! Частная собственность! Нас арестуют!

— Арестуют, если мы оставим человека умирать за запертой дверью, имея возможность его спасти, — отрезал я. — Выбирайте, Пётр: протокол или жизнь пациента.

Варвара сделала шаг вперёд, вставая рядом со мной. Её плечо почти коснулось моего.

— Святослав прав, — сказала она твёрдо, глядя на Петра. — Мы врачи. Наш долг — спасать жизни. Мы должны войти.

Пётр посмотрел на решительное лицо Варвары, потом на моё. Он был в меньшинстве. Сглотнув, он кивнул.

— Хорошо. Как… как мы это сделаем? — спросил Пётр, скрестив руки на груди.

Я посмотрел на хлипкий замок старой двери.

— Просто. Отойдите, — велел я.

Дверь поддалась с третьего удара плечом. Сухая древесина треснула, хлипкий замок вылетел из рассохшейся рамы, и мы ввалились в тёмную, пахнущую пылью прихожую.

— Коля! — крикнул Пётр в пустоту.

Я не стал тратить время на крики. Нюхль уже передал мне чёткие координаты: прямо по коридору, вторая дверь налево. Спальня.

Я вошёл первым. Николай лежал на полу возле кровати, скрючившись в позе эмбриона. Его лицо было серым, губы синюшными, а дыхание редким, поверхностным и хриплым. Воздух в комнате был тяжёлым, пропитанным запахом болезни и застарелой мебели.

Я опустился рядом с ним на колени.

Какой абсурд. Спасать того, кто был главным инициатором убийства моего реципиента. Того, кто был второй целью проклятия, которое я же и наложил.

Я активировал некро-зрение. Это был не предположительный диагноз. Это была констатация факта.

Паразит предстал во всей своей отвратительной красе.

Эта тварь была вдвое крупнее и… зрелее той, что сидела в Ольге. Чёрные, пульсирующие щупальца оплетали сердце, лёгкие, печень, впиваясь в них, как корни сорняка в плодородную почву.

Но самое страшное было не это. Головная, если можно так выразиться, часть паразита присосалась к основанию черепа, к стволу мозга, взяв под контроль базовые рефлексы. Он не просто питался. Он пилотировал это тело.

— Он… он умирает? — голос Петра за спиной дрожал.

— Пока нет, — ответил я, прикладывая пальцы к шее Николая. Пульс был слабым, нитевидным. — Но он близок. Паразит почти выпил его досуха.

Я направил в тело Николая тонкую, контролируемую струйку Живы — не для лечения, а для временной стабилизации. Как капельница с физраствором для пациента в шоке. Просто чтобы он не умер у меня на руках.

Затем я попробовал начать ритуал изгнания.

Сконцентрировал свою волю, формируя из некро-энергии тонкий скальпель, чтобы отсечь хотя бы одно из щупалец. Но после первого же пасса я почувствовал яростное, ожесточённое сопротивление.

Паразит, почувствовав угрозу, вцепился в органы хозяина с такой силой, что любая попытка оторвать его привела бы к разрыву тканей. Это было похоже на попытку вырвать глубоко вросшую опухоль голыми руками.

— Чёрт, — выругался я вполголоса. Моих сил было недостаточно. Сосуд был почти пуст, а тварь слишком сильна и глубоко интегрирована. — Нужен Сомов. Его энергия. Без него я не справлюсь.

— Значит, везём Николая в больницу, — решительно сказала Варвара, уже оценив ситуацию.

— А как мы его понесём? — запаниковал Пётр. — Он же… он тяжёлый! И что мы скажем?

— Вдвоём справимся, — я кивнул Варваре, вставая. — Пётр, прекрати панику и принеси из спальни одеяло. Завернём его и понесём. Скажем, что нашли коллегу без сознания. Это, в конце концов, правда.

Спуск по узкой, скрипучей лестнице с почти безжизненным телом Николая превратился в настоящее испытание. Пётр, пыхтя и спотыкаясь, нёс ноги.

Я, двигаясь спиной вперёд, держал плечи. Варвара шла рядом, придерживая одеяло и, что важнее, поддерживая тонкий, вибрирующий поток целительной энергии, направленный в грудь пациента.