Император Пограничья 14 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич

Маклаков поморщился. Сам он поднялся из низов и прекрасно понимал, о чём я говорю.

— А другие кандидаты? — подал голос молодой купец. — Боярыня Ладыженская, например. Порядочная женщина, все её уважают.

— Лариса Сергеевна — достойный человек с правильными ценностями, — кивнул я, — но она сама понимает, что выдвинулась из чувства долга, а не из желания власти. Её программа — мир и примирение после кровавых лет Веретинского и некомпетентности Сабурова. Это важно. Но недостаточно. Княжеству нужен не только мир, но и восстановление. Экономика, торговля, оборона — всё лежит в руинах. Для этого нужен опыт управления в кризисных ситуациях. У меня такой опыт есть. Я поднял Угрюм с захолустной деревни до процветающего острога, так что сумел разбить армию Владимира. Я надеюсь, что боярыня сможет стать мне отличным советником, мудрым голосом в думе. Но тянуть на себе восстановление целого княжества?..

— Скрябин? — спросила дама с острым носом.

— Скрябин — жертва политических игр, — ответил я спокойно. — Веретинский его возвысил, а Сабуров бросил в тюрьму. Насколько мне известно, он честный человек и грамотный администратор. Но послушайте его речи — он называет любые изменения «опасным популизмом». Для него главное — процедуры, регламенты, порядок ради порядка. При нём ничего не изменится. А княжеству нужны изменения, иначе оно просто не выживет.

— Ну а Воронцов? — осторожно спросил ещё один темноволосый купец в очках. — Род влиятельный, связи есть…

— Харитон Климентьевич публично объявил о мести, — сказал я твёрдо. — Вы были в думе, когда он выдвинул свою кандидатуру? «Молитесь, чтобы я не выиграл» — его собственные слова. Звучит довольно двусмысленно, почти угроза всему княжеству, разве нет? Он худший из возможных вариантов, — моё лицо стало жёстким. — Его поддерживают семьи тех, кто пал под Угрюмом. Родственники погибших бояр. Как вы думаете, что будет его первым шагом? Вопрос не в том, начнёт ли он войну. Вопрос в том, когда. И угадайте, кто будет её финансировать? Военные налоги, реквизиции, принудительные займы. Вы хотите, чтобы ваши торговые дома разорились ради чужой вендетты?

Купцы переглянулись. Молчание затянулось.

— Картину вы нарисовали ясную, Прохор Игнатьевич, — наконец произнёс Маклаков. — Только вот что интересно. Кисловский предлагает стабильность старых порядков. Ладыженская — мир и примирение. Скрябин — законность и процедуры. Воронцов — силу и месть. А вы что предлагаете? Кроме обещаний про налоги и дороги?

— А я предлагаю путь вперёд. Не возвращение к старому, не примирение с нынешним положением, не бюрократическую стагнацию и не войну ради войны — а строительство сильного княжества на основе торговли, справедливости и компетентности.

— Что-то мы ушли от темы… — протянул Маклаков, потирая переносицу. — Хорошо. Пятнадцать процентов. Это мы можем обсудить. А что насчёт защиты торговых путей? О чём конкретно речь?

— Расширение отрядов Стрельцов, — ответил я, переходя к следующему пункту. — Усиление патрулирования дорог между городами. Создание постов на ключевых маршрутах.

— Стрельцы? — переспросил молодой купец слева. — Они и сейчас есть. Толку от них — как от козла молока.

— Их слишком мало и они плохо оснащены, — парировал я, — но главная проблема в том, что прошлая власть использовала их исключительно для защиты столицы и набивания собственного кошелька за счёт поиска и добычи Реликтов, — добавил я. — При мне будет иначе. Древние говорили: «Настоящий порядок — это когда женщина может пройти с кошельком золота через всю страну, не будучи ограблена или обесчещена». Именно такую цель я ставлю себе.

Маклаков присвистнул.

— Амбициозно. Очень амбициозно.

— Но выгодно, — добавил я. — Сейчас вы тратите значительные средства на охрану караванов. Это ведёт к удорожанию товаров и усилению конкуренции. Если можно будет не тратить деньги на охрану, торговцы из Владимира получат преимущество на ближайших рынках — в Сергиевом Посаде, Муроме, Покрове, Суздале, Коврове.

Глаза у купцов загорелись. Я попал в точку. Снижение издержек — мечта любого торговца.

— А кто платить будет за этих Стрельцов? — подозрительно спросил пожилой купец.

— Казна, — коротко ответил я. — Это государственная функция. Обеспечение порядка и безопасности — задача князя, а не купцов.

— Вот это правильные слова, — одобрительно покачал головой Маклаков. — А то при Веретинском драли с нас деньги на армию, а армия только по городу маршировала. Дороги защищай сам.

Тут молодой купец слева неожиданно задал вопрос:

— А как мы узнаем, что вы действительно выполните обещания? Красиво говорить — это одно. Делать — совсем другое.

Умный вопрос. Я посмотрел ему прямо в глаза.

— Потому что мне это выгодно, — сказал я просто. — Я не собираюсь быть князем на пару лет. Я строю на десятилетия вперёд. Процветающее купечество — это полная казна. Полная казна — это сильная армия и развитие княжества. Это элементарная логика.

— Логика… — протянул Маклаков, задумчиво почёсывая бакенбарды. — Ну что ж. Логику мы понимаем. А что насчёт предсказуемости политики?

— Княжество настрадалось от самодуров и сумасшедших князей, — сказал я жёстко. — Веретинский был тираном и безумцем. Сабуров — предателем и авантюристом. Сейчас требуется адекватный и разумный правитель, который понимает цену своим решениям и последствия каждого шага.

— И вы такой правитель? — прищурилась дама с острым носом.

— Я такой правитель, — подтвердил я. — Спросите у жителей Угрюма. Спросите у моих вассалов. Я держу слово — обещал защитить тех, кто пошёл под мой протектора, и я это сделал. К тому же я не меняю правила игры на ходу и не устраиваю войны ради личных амбиций.

Маклаков снова раскусил семечко, задумчиво глядя в потолок. Потом посмотрел на меня.

— Хорошо. Это всё понятно. А теперь самое интересное — что ещё вы можете предложить? Кроме общих слов про налоги и безопасность?

Вот оно. Время главного козыря.

— Поставки изделий из Сумеречной стали для дальнейшей перепродажи, — сказал я спокойно.

Тишина. Абсолютная тишина. Даже Маклаков замер с приоткрытым ртом.

— Сумеречная сталь? — переспросил пожилой купец с недоверием.

— Сумеречная сталь, — подтвердил я. — Многие из вас слышали про торговый дом «Альпийские металлы», который поставляет Сумеречную сталь в Угрюм, где мы изготавливаем оружие для дальнейших поставок в Тверь, Сергиев Посад, Рязань, Тулу, Смоленск и Ростов.

Купцы переглянулись. Некоторые явно догадывались, откуда дует ветер — месторождение в Угрюме. Но держали свои соображения при себе, подыгрывая мне в версии про лихтенштейнский металл.

— Золотая жила, — выдохнул молодой купец. — Спрос на Сумеречную сталь огромный. А предложение…

— Ограниченное, — закончил я за него. — Именно поэтому я готов предложить вам доступ к этому рынку. При условии вашей поддержки на выборах.

Маклаков резко подался вперёд, его глаза загорелись алчным огнём.

— Монополию! — выпалил он. — Мы хотим монополию на торговлю Сумеречной сталью во Владимире!

Я расхохотался. Не сдержался. Наглость старого пройдохи была восхитительна.

— Нет, — сказал я твёрдо, когда смех стих. — Категорически нет. Этот ресурс слишком важен для обороны княжества, чтобы отдавать его под контроль одной группы. Я готов продавать вам излишки, но не отдавать контроль.

— Но… — начал Маклаков.

— Без «но», — перебил я. — Это не обсуждается. Либо вы берёте то, что предлагается, либо не берёте вообще.

Купцы переглянулись. Недовольство читалось на лицах, но понимание тоже. Даже частичный доступ к Сумеречной стали — это огромное преимущество.

— Ладно, — проворчал Маклаков. — Не монополия так не монополия. Но хотя бы приоритет?

— Приоритет — можно обсудить, — кивнул я. — Первая купеческая гильдия Владимира получает преимущественное право закупки излишков. Устроит?

— Устроит, — согласился старый купец, и по его довольной физиономии было видно, что он именно на это и рассчитывал.