Проклятый Лекарь. Том 4 (СИ) - Молотов Виктор

А еще мы виделись, когда я познакомился с графом и спас его! Она еще визитку свою оставила. Моя память услужливо подбросила её образ — тогда она была в тени отца, скромная и почти незаметная. Сегодня она была в центре внимания. Совсем непохожая на ту девушку, что я встретил тогда.

Я решил проверить догадку:

— Даже не могу представить, зачем я вам понадобился, Анна Алексеевна.

Эффект превзошёл все ожидания. Девушка зарделась как маков цвет, её глаза заблестели от искреннего удовольствия.

— Вы помните моё имя! Как приятно! А я-то думала, вы меня совсем не заметили.

Бинго. Точно дочь Бестужева. И явно неравнодушна, раз так обрадовалась, что я помню её имя. Полезная информация. Эмоции — это уязвимость. А уязвимостями нужно пользоваться.

— У меня хорошая память на лица и имена, — спокойно сказал я. — Профессиональная привычка врача.

— О, не скромничайте! — она игриво махнула рукой. — Я знаю, что вы запоминаете только тех, кто вам интересен. Отец о вас рассказывал.

— И что же он рассказывал?

— Что вы талантливый врач, спасший графа Ливенталя. Что вы в одиночку разоблачили Морозова и его махинации. Что вы человек принципов и чести, — она сделала паузу и добавила с лукавой, заговорщической улыбкой. — И вы совершенно не интересуетесь женщинами, что отец считает крайне подозрительным для молодого, неженатого мужчины.

Вот же старый интриган. Подослал собственную дочь проверить мои предпочтения? Или это её личная инициатива, прикрытая отцовским авторитетом? Скорее второе.

— Я доверенное лицо отца, — продолжила Анна, её тон стал более деловым. — И мне поручено посмотреть на вашу работу. Понимаете, отец очень заинтересован в успехе клиники, а вы, по его словам — ключевая фигура в его планах. Он хочет, чтобы я составила личное мнение о вас.

Ложь. Вернее, полуправда.

Бестужев действительно мог попросить её присмотреться ко мне. Но она пришла не только по его приказу. Её личный интерес читался в каждом жесте, в каждом взгляде.

Она не выполняла поручение. Она вела свою собственную разведку. И объектом этой разведки был я. Что ж, игра становится ещё интереснее.

Надо проверить, насколько она заинтересована. И насколько настойчива.

— Я вынужден отказать, — холодно произнёс я и, не говоря больше ни слова, развернулся, чтобы уйти.

— Что⁈ — я услышал за спиной её удивлённый, почти оскорблённый возглас. Она явно не ожидала отказа.

Я пошёл по коридору, специально выбирая быстрый, почти спортивный темп. Мои длинные ноги позволяли делать широкие, размеренные шаги.

Анна бросилась за мной, придерживая край платья. На высоких каблуках было сложно поспевать за моим темпом, и через десяток метров она уже слегка запыхалась.

— Послушайте! Доктор Пирогов! Это же неразумно!

— Что именно неразумно? — я не сбавлял шаг.

— Отказывать мне! То есть… отказывать в такой простой, невинной просьбе! Так будет лучше для вас!

— Не вижу никакой выгоды, — я свернул в другой коридор, ведущий к лабораториям.

— Отец к вам благосклонен! — она почти бежала, и стук её каблуков эхом отдавался от кафельных стен. — Но его расположение нужно поддерживать! Он ценит тех, кто хорошо относится к его семье!

— Меня вполне устраивают мои текущие отношения с графом Бестужевым.

— Но почему вы отказываете? — в её голосе появились нотки отчаяния. — Я же не прошу ничего особенного! Просто показать, как вы работаете! Один день! Нет, несколько часов!

— Нет.

— Это глупо! Вы же умный человек!

— Нет.

— Вы невыносимы!

— Нет. И ещё раз нет.

Посмотрим, насколько она избалована.

Папина дочка, привыкшая получать всё по первому требованию. Интересно, как она реагирует на твёрдое, холодное «нет»? Будет ли она плакать? Угрожать? Устраивать истерику? Её психологический профиль был крайне интересен.

Анна резко остановилась посреди коридора, уперев руки в бока.

— Да что с вами не так⁈ — её голос сорвался на крик. — Любой мужчина в Москве был бы счастлив провести со мной время!

— Я не любой мужчина, — ответил я, не оборачиваясь.

— Это точно! Вы грубиян и сноб!

— Возможно.

— И… и бесчувственный чурбан!

— Весьма вероятно.

Она топнула ногой в сердцах, издав звук, похожий на пистолетный выстрел. Но, к моему удивлению, не сдалась. Упрямо пошла за мной дальше.

Вовсю показывала свой характер.

Она не просто капризная аристократка. У неё есть стержень. Это делало её ещё более ценным активом. И более опасным противником.

Мы свернули в коридор терапевтического отделения. Я специально выбрал этот маршрут, зная, что рано или поздно лис выйдет из своей норы. И я не ошибся.

Фёдор Андреевич Рудаков стоял посреди прохода, явно поджидая меня. Лицо хмурое, руки скрещены на груди — классическая поза начальника, готового отчитывать нерадивого подчинённого.

— Пирогов! — рявкнул он, едва завидев меня. — Это что за неуважение к руководству⁈

— О чём вы, Фёдор Андреевич? — я изобразил самое искреннее, самое невинное недоумение.

— Не прикидывайтесь! Вы пропустили утреннюю планёрку! Это грубейшее нарушение трудовой дисциплины! Вы что, проспали? Опоздали на работу?

— Никак нет, — ответил я спокойно. — Я был в клинике с семи утра. Просто меня срочно вызвал главврач по важному делу.

— По какому ещё делу? — он подозрительно прищурился.

— По конфиденциальному. Касается безопасности клиники.

— А сейчас? — Рудаков обвёл рукой коридор. — Почему не заняты работой? У вас до сих пор нет пациентов! В терапевтическом отделении двадцать коек, половина занята, а вы без дела шатаетесь!

— Я как раз при деле, — я кивнул на Анну, которая как раз догнала нас, тяжело дыша. — Провожу экскурсию для важной гостьи клиники. По личному распоряжению главврача.

Рудаков только сейчас заметил её. Сначала он нахмурился ещё больше — какая ещё гостья, почему отвлекает персонал?

— Какая ещё экскурсия? — начал он. — У нас клиника, а не музей! Кто дал разрешение…

Он осёкся на полуслове, присмотревшись к Анне внимательнее. Я видел, как его взгляд скользнул по дорогому платью, по изящным украшениям, по уверенной, аристократической осанке. А потом остановился на лице.

Его глаза расширились. Рот приоткрылся. Лицо прошло через целую гамму эмоций — удивление, узнавание, испуг и, наконец, чистая, дистиллированная паника.

Надо же, узнал.

Да-да, Фёдор Андреевич. Это именно та, о ком вы подумали. Дочь вашего хозяина и покровителя, графа Бестужева, собственной персоной. Как неловко получилось, правда? Какой конфуз.

И ты только что подтвердил все мои подозрения на свой счёт.

— Я… простите… не сразу… — забормотал Рудаков, из красного становясь белым. — Анна Алексеевна! Какая честь! Какая неожиданность! Не знал, что вы посетите нашу скромную клинику!

— Здравствуйте, Фёдор Андреевич, — холодно кивнула она, явно наслаждаясь его смущением. Она была не просто обижена, она была оскорблена. И она прекрасно понимала, какой властью обладает. — Не ожидала встретить вас здесь. Отец говорил, вы работаете в Преображенской больнице.

Ага, решили поиграть со мной в игру. Но я-то вижу, как вы врете. И слышу по мелкому дрожанию твоего голоса, Анна Алексеевна.

— Перевели… недавно… ваш батюшка распорядился… — он суетливо поправил халат, пригладил волосы. — Я теперь заведующий терапевтическим отделением!

— Как интересно, — её тон ясно говорил об обратном. — И вы отчитываете доктора Пирогова за то, что он выполняет поручение главврача?

Рудаков побледнел ещё больше, насколько это вообще было возможно.

— Я не знал! Простите! Это недоразумение! Святослав Игоревич, пожалуйста, покажите Анне Алексеевне всё, что она пожелает! Всю клинику. Все отделения. Я лично прикажу, чтобы вам открыли любые двери.

— Непременно, — я улыбнулся самой широкой и дружелюбной улыбкой, наслаждаясь его дискомфортом.

— Если нужна будет моя помощь… — заискивающе начал Рудаков.