Демон Жадности. Тетралогия (СИ) - Розин Юрий

Ведь далеко не всем в Перекрестке, этом пристанище отбросов, неудачников и вольных духом, придется по вкусу перспектива стать винтиком в машине «Ока Шести».

Здесь, при всей жестокости законов пиратов, всегда оставалась лазейка – возможность жить своей жизнью, торговать, чинить артефакты, просто существовать, не ввязываясь в большую игру. «Око Шести» же – это жесткая, структурированная преступная корпорация.

Там не будет места для нейтральных. Там придется пачкать руки, подчиняться, отчислять процент с каждой сделки и каждого вздоха. Кто‑то из тех, кто сейчас слушал мою ложную речь, на самом деле боялся именно этого.

И теперь наступала самая простая и самая верная часть плана – выжидание.

Пираты, особенно те, что дорвались до власти в совете, были жуткими эгоистами и индивидуалистами. Сейчас, под угрозой атаки Коалиции и с перспективой скорого визита «Ока Шести», они неизбежно начнут грызню.

Кто‑то захочет бежать, спасая шкуру и нажитое. Кто‑то будет настаивать на немедленной капитуляции перед Коалицией, кто‑то – в сохранении верности «Оку».

Они не смогут прийти к конценсусу. Это было против их природы. И тогда Нешале, чтобы сохранить контроль, придется применить силу против своих же. Заставить несогласных силой.

А это – верный способ добиться окончательного раскола. Часть капитанов, из страха перед Коалицией, из нежелания отвечать перед новыми хозяевами за провал или просто из принципиального противостояния диктатуре Нешалы, несмотря ни на что покинет Перекресток в ближайшие дни.

И они увезут с собой корабли, бойцов и последние остатки единства.

Глава 17

Три дня мы провели в сырых, пропахших плесенью и ржавчиной тоннелях под городом. Канализационная система Перекрестка оказалась настоящим лабиринтом, вырубленным в камне основания Руин. Мы выбрали несколько центральных камер, где тоннели сходились, и принялись за обустройство.

С помощью маны мы сплавили несколько металлических решеток в сплошные перегородки, перекрыв ключевые подходы и остановив течение нечистот. Укрепили своды и создали несколько скрытых завалов, которые можно было обрушить в случае проникновения.

В одной из самых сухих камер мы организовали что‑то вроде штаба: Силар развернул портативный мана‑генератор, который захватил с собой на спине.

Периодически я выбирался на поверхность. Каждый раз это был риск, но необходимый. Я менял обличья, становясь то пьяным матросом, то испуганным торговцем, то просто одним из многих бродяг, сновавших по опустевшим улицам.

Картина была красноречивой. Порт, видимый издалека, был полон лишь наполовину, тогда как обычно в нем сложно было найти свободный причал. Люди сидели на палубах, на причалах, в ангарах и просто на улицах – толпа в общем счете более чем в сорок тысяч человек, если не больше, которые не имели возможности бежать, но и участовать в разборках не хотели.

Моим главным источником информации о происходящем с пиратским советом была Роланда. Она, как и было условлено, поселилась в квартире тех самых стариков, мастеров по ремонту артефактов, чье окно выходило прямо на парадный вход Дома Совета.

Несмотря на то, что после падения «Золотого Демона» официальные заседания прекратились, здание не опустело. Туда постоянно сновали гонцы, охрана, а главное – сами члены совета. Их личные апартаменты и архив находились там, так что поток важных персон не прекращался.

Нашу третью встречу мы провели на заброшенном чердаке в двух кварталах от Дома Совета. Роланда пришла, закутанная в потертый плащ, ее лицо было бледным от усталости, но глаза горели.

– Всю ночь напролет горел свет в западном крыле, – сразу же начала она, ее голос был хриплым от недостатка сна. – Приезжали и уезжали три кареты, без опознавательных знаков. А потом, уже под утро… я видела Вольфа Певца.

Я насторожился.

– Что он делал?

– Он вышел, озираясь, нес на плече большой ящик. Длинный, почти в его рост. Он выглядел… тяжелым. Он огляделся, положил ящик в повозку, которую кто‑то уже приготовил, и укатил. Насколько мне известно, его корабль и корабли его подчиненных сегодня отсутствовали в порту.

Я медленно кивнул, мысленно собирая этот пазл. Впрочем, понимать было особо‑то и нечего. Певец бежал, то ли не поверив в победу над Коалицией, то ли обиженный на тиранию Нешалы.

– Хорошая работа, Роланда, – сказал я, глядя в ее уставшее лицо. – Иди отдыхай. Самое главное мы уже узнали.

Она кивнула и бесшумно скользнула вниз по лестнице. Я остался стоять у пыльного окна, глядя на далекий шпиль Дома Совета, изуродованный корпусом моего корабля.

Раскол. В пиратском совете он наступил окончательно и бесповоротно. Если такой как Певец бежит, забирая свое, значит, договориться они уже не смогут. А значит час настал. Пока паника еще не улеглась и они еще не успели договориться обратно.

Мы выскользнули из канализационных люков, и вскоре заняли позиции вокруг массивного, мрачного особняка Нешалы, выделявшегося своим размером и роскошью даже в этом районе.

Я стоял на крыше соседнего здания, чувствуя, как по спине бегут мурашки. Активировав «Юдифь», я увидел сигналы внутри – охрана, прислуга. У правительницы Перекрестка даже последние поломойки были Артефакторами.

Но того, самого мощного свечения, которого я ожидал, я не видел. Оставалось надеяться, что Нешала скрывает ауру для безопасности, потому что по‑тихому найти ее в городе, если она скрывается, мы все равно не сможем.

– Огонь, – отдал я приказ, убедившись, что все группы заняли свои позиции.

Воздух взорвался. С пяти направлений одновременно ударили сгустки маны, плазменные разряды, ледяные копья размером с бревно и град магических снарядов.

Грохот был оглушительным. Особняк Нешалы не просто рухнул. Он испарился. Стены обратились в пыль, стекла – в пар, а от внутреннего убранства не осталось и воспоминания. На его месте зиял дымящийся кратер, окаймленный оплавленным камнем.

Но я так и не почувствовал того мощнейшего всплеска маны, который должен был сопровождать оборону Артефактора Предания. Я усилил концентрацию, вглядываясь в энергетические следы в эпицентре через «Юдифь».

Ничего. Это была ловушка, в которую я был вынужден попасться.

– Готовьтесь! – крикнул я. – К бою!

С окраины города, из того самого порта, где толпились тысячи людей, поднялось в воздух темное облако. Нет, не облако – целая туча. Несколько тысяч Артефакторов, их ауры, от Историй до Хроник, вспыхнули в ночи, как изуродованное созвездие.

Они уже были построены в боевые порядки и теперь единым, молчаливым потоком устремились к нашему району. «Юдифь» жгла глаза, но я не отводил взгляд, считывая потоки данных.

Плюс‑минус пятьдесят Хроник. Их ауры пылали, как белоснежные костры. Около трехсот Сказаний на высоких стадиях – Кризиса, Развязки, Эпилога. Еще тысяча Сказаний рангом пониже, от Пролога до Кульминации. И почти три тысячи Историй – пестрое, шумное море слабых огоньков, больше похожее на разъяренную толпу, чем на армию.

Перевес в численности был подавляющим. Почти десять к одному. Но я видел и другое. Видел, как мои бойцы, услышав мою команду, не бросились в панику. Они сомкнули ряды, отряды смешались, создавая эшелонированную оборону.

Дисциплина. Сотни часов изнурительных тренировок, отработки тактик против превосходящего противника. Мой батальон был не сбродом, а единым организмом.

По Хроникам мы выигрывали. По Сказаниям высоких стадий – тоже. Наши четыреста сорок Сказаний, в основном с Кризиса до Эпилога, были куда качественнее их тысячи.

Но перед этим облаком, перед этой бушующей толпой, плыла она. Нешала. Ее аура в «Юдифи» была не огнем, а маленьким, холодным алым солнцем, излучающим слепящую, безразличную мощь.

Артефактор Предания. Один ее полноценный удар мог пробить наши построения, как пуля – лист бумаги. Отголоски ее атак, случайные всплески мощи, могли выкашивать десятки моих бойцов, даже если они будут стоять за щитами.