Созидательная энергия — белая, чистая, дающая жизнь. Разрушительная — черная, всепоглощающая, несущая смерть. Они не должны были смешиваться, но существовать параллельно, усиливая друг друга через контраст.
Малейшая ошибка, и энергии схлопнутся, разорвав меня изнутри. Но если все сделать правильно…
Клинок начал светиться. Не просто светиться — сиять ослепительно-белым светом, от которого отбрасывались четкие тени даже в этом искаженном пространстве. Вся созидательная энергия сконцентрировалась в лезвии, готовая к высвобождению.
— Не думай, что твои трюки помогут! — крикнул Риверс и ринулся в атаку.
Он двигался на пределе скорости, используя все преимущества своей формы. Фиолетовые лучи, ледяные конструкции, искажения пространства — все обрушилось на меня одновременно.
Но было поздно. Я уже двигался.
Горизонтальный удар слева направо получил всю накопленную созидательную энергию. Клинок рассек воздух, оставляя за собой слепящий белый след. Сама реальность, казалось, расступалась перед этим ударом. Это был Коготь Рассвета, и он поглотил большинство атак, летевших в меня.
Риверс почувствовал смертельную угрозу. С нечеловеческой скоростью он изогнулся, уклоняясь от основной траектории удара. Но полностью избежать не смог — энергетический след отсек его левую руку по самое плечо.
Конечность упала вниз, мгновенно растворяясь в искаженном пространстве. Риверс приземлился на дальнюю платформу, прижимая обрубок. Но на его лице не было боли — только безумная улыбка.
— Промахнулся! — безумно захохотал он. — Ты потратил свой сильнейший удар, а я еще жив! Без руки, но жив! Ты проиграл, Торн!
Я усмехнулся, не меняя стойки.
— Кто сказал, что это был сильнейший удар? В Стойке Равновесия два движения. И отдача от первого…
Белое сияние на клинке начало меркнуть, сменяясь абсолютной чернотой. Разрушительная энергия хлынула на место созидательной, используя уже проложенный канал. Клинок теперь не светился — он поглощал свет, создавая вокруг себя ореол тьмы.
— … это подготовка ко второму.
Пасть Заката — вертикальный рубящий удар сверху вниз. Инерция от первого удара перешла во второй, усиливая его. Черная энергия разрушения обрушилась на Риверса как кара небесная.
Он попытался защититься, создав перед собой стену из черного льда. Но бесполезно. Пасть Заката разбила защиту.
Удар попал, как и планировал. Риверс даже крикнуть не успел — энергия подхватила его и швырнула вниз. Как метеор, он пробил парящую платформу под собой. Затем следующую. И следующую.
С оглушительным грохотом он пробил остатки пола сотого этажа. Затем девяносто девятого. Девяносто восьмого. Звуки разрушения эхом отдавались по всему зданию, пока, наконец, на девяностом этаже раздался финальный удар — Риверс врезался в пол зала заседаний.
Я прыгнул следом, отталкиваясь от руин этажей. Приземлился на краю груды обломков, готовый добить противника, если потребуется.
Но в этот момент меч в моей руке дрогнул. По клинку пробежали первые трещины — сначала тонкие как волос, потом все шире. Металл не выдержал столкновения двух противоположных энергий.
С громким треском, похожим на стон умирающего металла, меч рассыпался в пыль. Остатки клинка просыпались на пол, как песок.
— Вот зараза, — пробормотал я, глядя на пустую рукоять. — А он мне начинал нравиться.
Из кратера раздался хриплый смех. Я повернулся и увидел, как Риверс выбирается из-под обломков. Вернее, то, что от него осталось.
Левой руки не было — гладкий срез на уровне плеча. На теле красовались два огромных пореза от моей первой атаки и страшная рваная рана от плеча до бедра от Пасти Заката. Кровь лилась потоками, а сам он едва держался на ногах.
Израненный, искалеченный, но живучий, как таракан. Интересно, а все апостолы так могут или этот конкретный?
Встав на колени в луже собственной крови, Риверс поднял голову и посмотрел на меня. В его глазах больше не было безумия или ярости. Только что-то похожее на уважение? По крайней мере, я так думал.
— Ты… — прохрипел он, сплевывая кровь. — Сильнее, чем я думал. Достоин стать сосудом для моего господина.
— Спасибо, но я пас, — ответил я. — У меня аллергия на безумных богов.
Риверс засмеялся — влажным, булькающим смехом умирающего.
— Ты думаешь, это конец? О нет, Торн. Ты беспросветно туп, если считаешь, что остановил меня. Мой план уже давно приведен в действие. Пока ты думал, что останавливаешь меня сражением, механизм был запущен.
В моем коммуникаторе внезапно затрещали помехи, а затем прорвался взволнованный голос Арии:
— Дарион! Дарион, ты меня слышишь⁈ Тут что-то происходит!
— Что случилось? — спросил я, не сводя глаз с Риверса.
— Мы видим трансляцию с камеры Зары! Она на уровне семидесятого этажа, удерживает Леона и медленно спускается. Но дело не в этом! Смотри вниз, на землю!
Я подошел к разбитому окну и выглянул наружу. То, что я увидел, заставило меня невольно присвистнуть.
На земле Доминуса, охватывая добрую половину города, горела огромная восьмиконечная звезда. Линии пылали тем же черно-фиолетовым пламенем, что окружало Риверса в его апостольской форме. Символ хаоса, начертанный в масштабах мегаполиса.
— Все вы… — прохрипел Риверс за моей спиной, — все жители этого города… станете жертвами во имя Слепого Безумного Бога. Ритуал уже начался. И его… не остановить…
Глава 9
Короткий разговор
Я вернулся к Риверсу, который лежал в кратере среди обломков, кашляя кровью и слабо ухмыляясь, несмотря на свое состояние. Звуки боев, доносившиеся с нижних этажей, постепенно стихали. Похоже, мои ребята разбирались с ситуацией. Хорошо. Значит, можно было спокойно закончить дела здесь.
— Как дела? — поинтересовался я, останавливаясь у края кратера. — Должно быть больно?
Бывший советник поднял на меня свои черные глаза, и в них плясал нездоровый блеск триумфа. Вот что меня всегда раздражало в подобных типах — даже умирая, они не могли просто заткнуться и отправиться на тот свет с достоинством.
— Ты думаешь… — прохрипел он, и кровь потекла изо рта ручьем, — что победил? О, Торн… ты такой наивный…
— Ага, наивный, — кивнул я. — Это точно про меня.
— Всего пять минут… — Риверс попытался сесть, но смог только приподняться на локтях. — Всего пять минут, и каждый житель нижнего и среднего Доминуса станет жертвой великого ритуала. А я… я получу силу, достойную Верховных кланов… Я восстановлюсь и займу свое место среди правителей империи! А потом… кто знает, может, и от них избавлюсь!
Он захохотал, и смех этот был мерзким, булькающим звуком умирающего человека, который все еще верил в свою победу.
— Ты же видел печать, что проходит через весь город, — продолжил он, его голос становился все слабее, но глаза горели фанатичным безумным огнем. — Все это время я готовил этот ритуал. Каждое убийство, каждая жертва была камешком в фундаменте величайшего жертвоприношения в истории. Сотни тысяч душ… вся их жизненная сила… все это будет моим!
В моем коммуникаторе снова зашипели помехи, а потом прорвался взволнованный голос Арии:
— Дарион! Печать все еще активна! Энергия продолжает нарастать! Что происходит? Я не получаю изображение с твоей камеры.
Я посмотрел на Риверса, который улыбался своей мерзкой улыбочкой победителя.
— Понимаешь, — сказал он почти шепотом, — пока я жив, ритуал нельзя остановить. Я — его центр, его сердце. А убить меня ты не можешь. Слишком благороден для этого. Слишком… человечен…
Я наклонился ближе к нему, и моя тень накрыла его искаженное лицо.
— Закончил? — спросил я спокойно.
Риверс моргнул, явно не ожидая такой реакции.
— Что… что ты имеешь в виду?
— Ну, закончил речь? — я выпрямился и размял шею. — А то я не хочу прерывать предсмертную речь. Это невежливо.
Понимание начало медленно проникать в его затуманенное болью сознание. Улыбка на его губах начала угасать.
