Архитектор Душ IV (СИ) - Вольт Александр

— Грим и Фауст сказали, что они в деле.

Главный хмыкнул.

— Коронер, не думали поступить к нам на службу? Платим мы хорошо и исправно. Да и друзей вы, я смотрю, уже нашли.

Я невольно хохотнул.

— Спасибо за предложение. Я бы, возможно, и согласился, если бы определенные жизненные обстоятельства не требовали моего личного и весьма специфического участия. А у вас, как вы сказали, кодексы, строгость, подчинение. Не по мне.

Он издал короткий, сухой смешок.

— Грим, Фауст и еще пара ребят выйдут с вами на связь в ближайшее время. Но убедительная просьба — вы ничего не слышали и ничего не знаете. Мы контактируем с вами по личной инициативе и в рамках взаимовыгодного сотрудничества.

— Я даже не знаю, о чем идет речь. Я вообще еду за рулем и ни с кем не разговариваю.

Он помолчал несколько секунд. Почему-то мне показалось, что эти слова ему понравились.

— На связи, господин Громов.

Я положил телефон на специальную подставку, и салон машины снова наполнился лишь ровным гулом двигателя да тихим шелестом шин по асфальту. Разговор окончен. Теперь оставалось только ехать. Моя нога сама собой чуть сильнее надавила на педаль акселератора, и «Имперор», плавно качнувшись, ускорил свой бег по ночным улицам.

Мигающая точка на экране навигатора приближалась, затягивая нас все глубже в промышленное сердце города, давно переставшее биться. Фонари на улицах становились все реже, свет их тусклее. Жилые дома сменились глухими кирпичными заборами, за которыми угадывались темные силуэты цехов и складов. Воздух за окном изменился. Исчезли запахи выпечки и выхлопных газов, им на смену пришел тяжелый, застарелый дух машинного масла, ржавого металла и сырой земли.

— Как ты поймешь, что пора остановиться? — голос Лидии прозвучал с заднего сиденья. — Как не раскрыть наше положение раньше времени?

Вопрос был по существу, прагматичный и своевременный.

— Как только подъедем достаточно близко, — ответил я, не отрывая взгляда от дороги, — я передам руль Алисе. Выключите фары. Будете медленно следовать за мной, держа дистанцию не меньше ста метров. Главное — не отставать и не приближаться. Я же пойду пешком. Нандор, я надеюсь, уже там, мы встретимся и двинемся по следу вместе.

Я бросил короткий взгляд в зеркало заднего вида. Лидия молча кивнула, ее лицо в полумраке было серьезным и сосредоточенным. Алиса, сидевшая рядом с ней, закусила губу, но в ее глазах я видел ту уверенность, которая мне в ней нравилась.

Мы въехали на территорию промзоны. Это был город-призрак, мертвый мир бетона и ржавчины. Справа и слева от узкой, разбитой дороги громоздились скелеты заводских корпусов с пустыми глазницами выбитых окон. Из стен торчали кривые прутья арматуры, похожие на обломанные ребра гигантских зверей. Под шинами хрустел битый кирпич и осколки стекла. Ветер, гулявший между зданиями, приносил с собой тихий, скорбный вой петель, на которых болталась старая створка.

Лунный свет, пробиваясь сквозь рваные облака, рисовал на земле причудливые, уродливые тени от искореженных металлических конструкций, застывших в нелепых позах.

Я съехал на обочину, заглушил двигатель. Погасил фары. Темнота, до этого лишь подступавшая к нам, разом хлынула в салон, поглотив его. Несколько секунд мы сидели в полной неподвижности, и наши глаза привыкали к мраку. Я слышал лишь стук собственного сердца да прерывистое дыхание девушек за спиной.

Только вибрация на телефоне давала мне понять, что мы все еще живы, а не застыли навсегда в этом темном месте, как на картине, что похитила душу Вересаева. Я схватил его, экран озарил мое лицо холодным светом.

Уведомление от Нандора.

«Я тебя вижу. Жду севернее, у остова цеха».

— Ну, я пошел, — сказал я вполголоса, нарушая оцепеневшую неподвижность в салоне. — Держитесь пока здесь. Никуда не двигайтесь.

Я выскользнул из машины, стараясь не хлопнуть дверцей. Прохладный, сырой воздух тут же окутал меня. Мир вокруг был почти лишен цвета, раскрашен лишь оттенками серого и черного. Единственным ориентиром служил едва заметный силуэт гигантского цеха, чья разрушенная крыша рваными зубьями вонзалась в низкое, подсвеченное далекими городскими огнями небо. Туда, на север.

Я двинулся вперед. Под ногами хрустел строительный мусор, шуршала сухая трава, пробившаяся сквозь трещины в асфальте. Стараясь ступать аккуратно, я медленно переставлял ступни, но то и дело все равно наступал на что-то громкое. В голове роились мысли одна тревожнее другой.

А что если это западня?

Что если сообщение писал не Нандор? Если они захватили и его, а теперь, используя его телефон как приманку, ведут меня прямиком в ловушку? Эта мысль была настолько вероятной, что по спине пробежал холодок, не имевший ничего общего с ночной прохладой.

Моя рука сама собой скользнула под плащ, пальцы нащупали знакомую, рифленую рукоять револьвера. Я вытащил его, проверил барабан. Даже несмотря на то, что я его уже проверял, хотелось это сделать снова. Убедиться. Шесть патронов на месте. Не густо, но лучше, чем ничего.

Оружие в руке немного успокаивало, его тяжесть придавала уверенности, заземляла, не давая воображению унести меня в пучину тревожных размышлений.

Я дошел до угла разрушенного цеха, где мрак сгущался до плотности чернил. Здесь ветер стих, и воцарилась почти абсолютная тишина. Я остановился, прижавшись спиной к шершавой кирпичной стене, и замер, превратившись в слух. Пытался уловить хоть что-то: шорох, дыхание, скрип, но слышал лишь гул крови в собственных ушах.

Осторожно, стараясь не производить шума, я сделал несколько шагов вдоль стены, заглядывая за угол. Внутри зиял огромный, пустой провал, заваленный обломками и искореженными фермами. Лунный свет, проникая сквозь дыры в крыше, рисовал на бетонном полу призрачные, вытянутые узоры.

Я шагнул в тень, и в этот момент под моей ногой с резким, хрустальным треском лопнул осколок стекла. В ночной тишине этот звук разнесся и был слышен всем в округе, наверное, за три версты. Так мне показалось. Я застыл, проклиная себя за неосторожность.

— Я здесь.

Тихий, знакомый голос прозвучал совсем рядом, справа от меня, из-за груды старых, проржавевших бочек. Он был спокоен, но в этом спокойствии чувствовалось колоссальное напряжение.

Из тени выступила высокая стройная фигура. Нандор.

Он шагнул в полосу лунного света, и я увидел его лицо — бледное, осунувшееся. В его темных глазах, обычно полных эльфийского высокомерия, плескалась глухая, едва сдерживаемая ярость. Он был один.

— Шая у них.

Глава 12

Двор был безмятежным и спокойным. Субботний вечер опускался на него медленно, нехотя, окрашивая серые панели девятиэтажек в лиловые и пепельные тона.

Шая сидела на краю скамейки, в самом дальнем углу детской площадки, и казалась частью этого унылого пейзажа. Ссутулившаяся фигура в темном плаще с наброшенным капюшоном, склоненная над светящимся экраном смартфона — обычная картина для любого спального района Империи.

Никто из редких прохожих — ни пожилая пара, возвращавшаяся с рынка, ни мать, торопливо уводившая домой закапризничавшего ребенка, не удостоил ее даже беглым взглядом.

Она не смотрела в телефон. Ее взгляд был сосредоточен на конкретном окне, а эльфийский слух, отсекая ненужный шум, ловил и раскладывал по полкам иные звуки: далекий гул машин на проспекте, дребезжание телевизора с чьего-то балкона, скрип единственной уцелевшей качели, раскачиваемой ветром.

Шая была неподвижна, но все ее существо превратилось в чуткий, настроенный на одну-единственную волну приемник. И эта волна исходила оттуда — из окна на третьем этаже, где горел тусклый желтый свет.

Вот он. Силуэт метнулся за занавеской, на миг замер. Ткань чуть отодвинулась, и в щели появилось бледное пятно лица. Ковалев. Он всматривался во двор с напряжением, которое Шая ощущала даже на таком расстоянии. Это была не праздная скука человека, глядящего в окно. Это был взгляд затравленного зверя, проверяющего, нет ли охотников у его норы. Через минуту он исчез, занавеска качнулась и застыла.