Архитектор Душ IV (СИ) - Вольт Александр

— Как и те два раза, что тоже были стопроцентными? — голос на том конце был усталым и насмешливым.

— Я тебе клянусь! В этот раз все по-настоящему! Двести процентов! Нет, триста!

— От-кгхм-си у тракториста, — поиздевался мужчина с той стороны. — Слушай, ты слышал сказку про мальчика, который кричал «волки, волки»?

— Да пошел ты нахер! — в отчаянии взвыл Ковалев. — Это не ошибка! Он, млять, сидел на скамейке, потом исчез! Он тут, я знаю!

На том конце провода помолчали. Ковалев слышал лишь треск в динамике и стук собственного сердца.

— Если и в этот раз ты нас подведешь, Ковалев, — произнес голос медленно, с ледяным спокойствием, — мы тебя не просто выкинем. Мы тебя в дурку сплавим. Понял?

— Понял, — буркнул урядник. — Но это не может быть ошибкой. Не в этот раз.

Он вышел из дома через полчаса, как ему и было приказано. Улица встретила его темнотой и ветром. Он шел быстро, почти бежал, направляясь к промзоне и не оглядываясь. Адреналин обострил все чувства до предела. Он слышал, как ветер шелестит обрывком газеты, как далеко-далеко лает собака, как в собственном черепе пульсирует кровь.

И он услышал это. Почти на грани восприятия. Легчайший, едва уловимый шорох за спиной. Потом еще один. Если бы не его животный страх, он списал бы это на мышей или бродячую кошку. Но сейчас он знал — это шаги. Бесшумные, выверенные, профессиональные.

Он свернул в узкий проулок, как и было велено. Сердце готово было вырваться из груди. Он сделал еще двадцать шагов и нырнул в темный проем заброшенного склада. Внутри его уже ждали двое.

— Ну что? — спросил один из них, грузный, бритый наголо мужик.

— Идет, — выдохнул Ковалев, привалившись к стене. — Сзади, метрах в тридцати.

Они замерли. Время остановилось. Ковалев почти не дышал, вслушиваясь в звуки снаружи. И вот… хруст. Резкий, отчетливый и неправомерно ошибочный для профессионала. Кто-то наступил на стекло.

— Сейчас, — прошептал бритый и, словно пантера, бесшумно выскользнул из проема.

Прошла секунда, показавшаяся вечностью. Затем снаружи раздался короткий, сдавленный звук борьбы, глухой удар, и воцарилась тишина.

Через мгновение в проеме снова появился бритый. Он тащил за собой неподвижное тело в темном плаще. Он бросил его на бетонный пол, как мешок с картошкой.

— Смотри-ка, — пробасил он, ухмыляясь Ковалеву. — А ведь в этот раз не соврал! Давай-ка глянем, что тут у нас…

Он присел на корточки и резким движением стянул с головы захваченного капюшон, а затем и мешок, который успел набросить в момент атаки. Тусклый лунный свет, пробивавшийся сквозь разбитую крышу, упал на бледное, с тонкими чертами лицо и длинные, изящные, заостренные на концах уши.

Ковалев уставился на них, не в силах вымолвить ни слова.

Бритый медленно выпрямился. Его ухмылка сползла, сменившись выражением хищного, почти детского восторга, плавно переросшее в оскал.

— Еб твою мать… — выдохнул он. — Ковалев, да это же бинго!

Его слова не были вопросом или предположением. Сухая, лишенная эмоций констатация факта, от которой воздух вокруг, казалось, стал холоднее.

Я выдержал паузу.

— Я знаю.

Нандор медленно поднял на меня взгляд. В лунном свете его зрачки казались неестественно расширенными.

— У тебя есть план?

Я позволил себе короткий, беззвучный смешок, вышедший скорее горьким выдохом.

— Я думал, он есть у тебя.

Эльф не ответил. Он смотрел на меня, и на его тонких, бескровных губах проступило нечто, похожее на улыбку. Но в ней не было ни капли веселья. Это была улыбка человека, стоящего на краю пропасти и смотрящего вниз — кривая и вымученная.

— У нас с сестрой была договоренность, — заговорил он глухо. — Протокол на случай обнаружения. Мы спасаем друг друга до последнего. Но если спасение невозможно, если напарник становится обузой, которая угрожает всей операции — его оставляют.

Слово «оставляют» он произнес почти шепотом. Внутри меня что-то неприятно шевельнулось. Это было чуждо не только мне, Алексею Воробьеву, но и тому, кем я стал. Память тела отозвалась глухим раздражением, почти злостью. Вспомнились слова Грима, кодекс «Щита».

— Как это? Бросают? — спросил я ровно, хотя внутри все кипело. — Не слышал, что ли, имперскую крылатую фразу «своих не бросаем»? Мы пойдем за ней, Нандориан.

— Мы пойдем, — твердо согласился Нандор, и в его голосе снова прорезался металл. — Я просто объясняю тебе ситуацию. Если мы поймем, что Шая мертва, мы не станем здесь задерживаться. Мы уйдем, перегруппируемся и нанесем удар позже. Мы не будем подставлять всю операцию ради тела.

Я смотрел на него, прекрасно понимая его логику. Жестокую, безжалостную, но с точки зрения стратегии безупречную. Тело не имеет значения в рамках операции. Задача — все, тело — ничто.

— Нечего ждать, — отрезал я. — И перегруппироваться не понадобится. Они все здесь. Оккультисты, в смысле. Немного ранее я договорился со «Щитом». У нас будет поддержка, поэтому соберись.

На его лице отразилось удивление. Он явно не ожидал, что у провинциального коронера могут быть такие союзники. Он хотел что-то спросить, но я не дал ему времени.

— Идем.

Мы двинулись вглубь промзоны, ориентируясь на последнюю известную точку трекера. Я шел первым, Нандор чуть позади, его легкие шаги были почти не слышны.

Пока мы шли, я вспомнил о главном. Координаты. Дрожащими от холода пальцами я достал смартфон, нашел контакт «Главного» и быстро отправил геолокацию с короткой припиской: «Срочно сюда».

Ответ пришел через несколько секунд.

«Мы уже в пути. Поняли, что вы на нервах и могли забыть, поэтому отследили ваш телефон. Будем через десять минут».

Я убрал телефон, ощущая прилив странной уверенности. Могут же, черти. Могут когда хотят.

И тут же пронзила вторая мысль: «отследили по номеру телефона». Это… это удивляло.

Вскоре мы услышали звуки. Сначала едва уловимые, они становились все отчетливее по мере нашего продвижения. Скрип ржавого металла, глухой лязг, будто кто-то возился с тяжелым засовом, приглушенные голоса. Мы прибавили шагу, пригибаясь, перебегая от одного укрытия к другому. Звуки доносились из-за угла массивного кирпичного пакгауза с заколоченными окнами.

Мы залегли за грудой бетонных плит, выглядывая из-за края. Раздался еще один массивный лязг, после которого все стихло. Не постепенно, а разом, будто кто-то щелкнул выключателем.

Несколько минут мы лежали не шевелясь, вслушиваясь в ночной воздух. Ничего. Я дал Нандору знак, и мы, прикрывая друг друга, обогнули угол.

Перед нами был тупик. Глухая кирпичная стена, заваленная мусором, и никого. Они исчезли.

— Невозможно, — прошептал Нандор, его голос был напряжен до предела. — Здесь нет других выходов.

Я молча достал телефон. Точка трекера все еще была здесь. Она пульсировала прямо перед нами, в десяти шагах, там, где была лишь стена. Я смотрел на карту, потом на стену. И снова на карту. Телефон не врал. А значит…

Вход был где-то здесь.

И тут меня осенило.

Я замер, закрыл глаза. Вся эта беготня, вся эта тактика — это их поле, их правила. Но у меня было то, чего не было у них. Я мог заглянуть за занавес.

— Что ты делаешь? — шепот Нандора был встревоженным.

— Тихо, — бросил я, не открывая глаз. — Просто постой на месте и не шевелись.

— Какого черта, Громов?

Переведя взгляд на эльфа, я глянул ему прямо в глаза.

— Просто доверься. Замри и не шурши. Мне нужно послушать пространство.

— Ты что, мастер эхолокации?

Я одарил его самым красноречивым из всех возможных взглядом.

— Молчу, — сказал эльф.

Сосредоточившись, я отсек внешние звуки, холод, запах ржавчины. Я потянулся к тому внутреннему резервуару, который чувствовал, но еще не понимал до конца. Обычно я просто позволял зрению включиться, но сейчас же мне нужно было больше. Мне нужно было не просто увидеть — нужно было просветить, просканировать, заглянуть сквозь толщу кирпича и земли.