Проклятый Лекарь. Том 4 (СИ) - Молотов Виктор

А значит это…

Подстава.

Волков ненавидит меня. Эта ненависть — одна из немногих предсказуемых величин в этом хаотичном мире. И вот этот человек, чьё эго было растоптано и униженно, мирится с тем, что он мой ученик?

Бред.

Перемена была слишком резкой, слишком театральной. Волк не стал овцой. Он просто натянул на себя плохо выделанную овечью шкуру. И теперь он блеял, ожидая, что я поверю в его превращение.

И у него лишь несколько вариантов игры.

Первый, самый простой: подставить меня. Найти безнадёжного пациента, передать его мне под ответственность, а когда тот неизбежно умрёт, свалить всё на мои «неортодоксальные методы».

Второй: интеллектуальное воровство. Он приносит мне сложный случай, который не может разгадать сам. Наблюдает, как я работаю, запоминает мой диагноз и методику, а затем представляет всё это Рудакову как своё собственное гениальное озарение.

И третий, наиболее вероятный: он не играет в свою игру. Он — ищейка, а Рудаков — охотник. Его прислали вынюхать любую слабость, любое отклонение от правил, любой намёк на ту «магию», слухи о которой уже наверняка ползли по клинике.

— Что ж, раз главврач распорядился, — сказал я спокойно, возвращая ему бумагу. — Будем работать вместе. Когда начинаем?

— Хоть прямо сейчас! — он изобразил такой энтузиазм, что ему мог бы позавидовать актёр императорского театра. — У меня как раз есть сложный случай. Женщина, тридцать два года, периодические обмороки неясной этиологии. Третий раз за месяц к нам поступает.

— Интересно. Что показывают анализы?

— В том-то и дело — всё в норме! — Волков развёл руками. — Кровь чистая, моча без патологии, ЭКГ как у космонавта. Давление стабильное — сто двадцать на восемьдесят. А она падает в обмороки по три-четыре раза в неделю!

Он так рвался показать мне именно эту пациентку. Значит, это и есть его ловушка. Или его загадка, которую он надеется решить за мой счёт.

— Давайте посмотрим вашу загадочную пациентку, — согласился я.

Сыграю роль наставника. Позволю ему думать, что его жалкий спектакль работает.

Палата номер восемь располагалась в женском отделении. Четыре койки, три из которых были заняты. У окна лежала наша пациентка — худая до болезненности женщина с землистым цветом лица и глубокими тёмными кругами под глазами.

Она была не просто уставшей. Она была истощённой.

— Марфа Степановна Козлова, — представил Волков, с деловитым видом раскрывая историю болезни. — Тридцать два года, замужем, двое детей. Работает белошвейкой на фабрике Коростелевых. Жалобы на внезапные обмороки без каких-либо предвестников.

Я подошёл к кровати.

— Здравствуйте, Марфа Степановна. Я доктор Пирогов. Расскажите, как именно происходят эти обмороки?

— Ой, доктор, — она говорила слабым, едва слышным голосом. — Страшное дело! Иду себе по улице или дома хлопочу, и вдруг — темнота! Очнусь — лежу на асфальте, а надо мной люди столпились.

— Были какие-то симптомы? Головокружение, тошнота, потемнение в глазах?

— Нет, ничего! Просто раз — и всё!

Я активировал диагностическое зрение, маскируя это под обычный врачебный осмотр. Проверил её пульс на запястье, приподнял веки, чтобы посмотреть на зрачки, провёл пальпацию лимфоузлов на шее.

Потоки Живы в её теле были… необычными.

Не патологическими в прямом смысле. Они не были заблокированы, как при тромбе, или хаотичными, как при инфекции. Они были… заторможенными.

Словно река, в которую насыпали песка. Она всё ещё текла, но медленно, вяло, с трудом преодолевая невидимое сопротивление.

— Вы что-нибудь принимаете, Марфа Степановна? — спросил я. — Лекарства, капли, порошки?

— Нет, доктор, ничего не принимаю! — она даже обиделась. — Я не из тех, кто по докторам бегает да пилюли глотает!

Но потоки её Живы говорили об обратном.

Я отчётливо видел следы химического воздействия на её центральную нервную систему. Что-то регулярно, методично угнетало её мозговую активность.

Не сильный яд. Скорее, медленно действующий седатив.

— А травяные сборы? — продолжил я. — Может, чаи для успокоения? Или от бессонницы?

Женщина густо покраснела и отвела взгляд.

— Ну… это же не лекарство…

— Что именно вы пьёте?

— Соседка даёт отвар. Тётка Фрося, знахарка наша дворовая. Говорит, для спокойствия нервов хорошо. А у меня нервы-то слабые, муж пьёт, дети шалят…

— Как часто пьёте этот отвар?

— Да каждый день по три раза. Утром, в обед и вечером. Тётка Фрося сказала — пить, пока нервы не успокоятся.

— И после этого отвара вы теряете сознание?

— Нет, вы что… — она задумалась. — Вообще никак не связано. Через час-два бывает приходит. Это же травки, не химия какая!

Вот и вся разгадка.

Простая, банальная и до смешного предсказуемая. Классическая передозировка седативным травяным сбором. Наверняка там белена, дурман или что-то подобное.

Тётка Фрося, в своём невежественном рвении, переборщила с концентрацией и вместо лёгкого успокоительного создала яд медленного действия. А моя пациентка, как и миллионы таких же, свято верила в «безопасность» травок.

— Марфа Степановна, — сказал я твёрдо. — Прекратите пить этот отвар. Совсем. Выбросьте всё, что вам дала эта соседка.

— Но тётка Фрося сказала…

— Тётка Фрося не врач. Она не знает ни дозировок, ни противопоказаний, ни побочных эффектов. А я — врач с дипломом и опытом. И я говорю вам: никаких отваров! Ваши обмороки — это отравление травами. Лёгкое, но регулярное.

— Отравление⁈ — она всплеснула руками. — Да как же так? Тётка Фрося всю нашу округу лечит!

— И сколько человек от её лечения в больницу попало? — строго спросил я.

Она задумалась, загибая пальцы.

— Ну… Машка-прачка в прошлом месяце с какой-то сыпью лежала… И дворник Семён с поносом… И ещё…

— Достаточно, — я прервал это перечисление жертв народного целительства. — Никаких знахарских отваров. Если вам нужно успокоительное — приходите в клинику, я выпишу вам настойку валерианы. В правильной, безопасной дозировке.

Волков смотрел на меня с плохо скрываемым восхищением, которое граничило с плохо скрываемой завистью.

— Гениально! Да вы просто гений! Я три дня бился над этим диагнозом! Все анализы перепроверил, даже консультацию у невропатолога просил!

Конечно, бился.

Я готов был поспорить, что он догадался о самолечении в первый же день. Но он ждал меня, чтобы я решил эту задачку. А затем либо приписал бы этот успех себе, либо использовал бы моё решение как-то иначе.

Только как? Нужно ждать развития событий. Финал этого спектакля расставит всё по местам.

— Это опыт, коллега, — сказал я. — Первое правило диагноста — всегда спрашивать о самолечении. Люди не считают травы лекарством и часто скрывают их приём.

— Научите меня! — он изобразил такое рвение, что мог бы получить главную роль в студенческом спектакле.

Ага, конечно. Научился бы, а потом использовал бы это против меня же.

— Как-нибудь потом, коллега. У меня ещё дела.

Я медленно развернулся и вышел из палаты.

Он определённо что-то задумал. Но что? В любом случае, нужно было быть начеку. Но пока я буду играть роль доброго, немного снисходительного наставника.

Держи друзей близко, а врагов — ещё ближе. Древняя мудрость. И всегда знай, что задумал твой враг, прежде чем он нанесёт удар.

В пять часов вечера я покинул клинику.

Работа была закончена, пациенты стабилизированы, враги временно нейтрализованы. Теперь можно было заняться личными делами.

А точнее — подготовкой к вечернему сеансу экзорцизма на собственной кухне. Ведь дома меня ждал мой прозрачный и очень нетерпеливый питомец.

Магазинчик Шмыгина располагался в кривом переулке недалеко от Сухаревской башни.

Вывеска давно покосилась, а витрина была завешена. Обычный прохожий прошёл бы мимо, не заметив.

Колокольчик над дверью жалобно звякнул, когда я вошёл. Густой запах пыли, старых книг и чего-то неуловимо-озонового. Запах активной магии ударил в нос.